Пока часы двенадцать бьют. Письмо первое. Ключ
Миг. Вечность. Что мы знаем о природе времени? Оно то летит незаметно, когда хочется растянуть его подольше, то, напротив, еле тянется, когда нужно, чтобы быстрее настал тот час, когда… Впрочем, простите, милый друг, что отнимаю ваше время, я знаю: у вас вся жизнь расписана буквально по минутам. Но должен же я об этом кому-то поведать, иначе мне не будет покоя.
В прошлую встречу вы спрашивали, куда я так надолго пропал. Я тогда предпочёл уйти от ответа. Просто не знал, как об этом говорить... Что ж, придётся всё же рассказать вам про Анну. Наша история мне самому всегда казалась удивительной и странной. Но теперь она стала откровенно зловещей. Может показаться, что я сгущаю краски, но когда вы узнаете обо всех обстоятельствах, так круто изменивших мою жизнь, возможно, вы перемените своё решение.
Всё началось с того злополучного дня, когда я стал наследником умершей в прошлом году тётки. Мы никогда не были особо близки, потому для меня стал большой и, не скрою, приятной неожиданностью тот факт, что свой дом она завещала мне. Впрочем, если рассудить здраво — а я, кажется, безвозвратно утратил эту способность, — кому ещё она могла оставить имущество? Детей у тётки не было, с прочей роднёй она не зналась вообще…
Вы простите, что я так долго подступаюсь к тому, чем решил поделиться с вами. Я просто боюсь, понимаете. Не знаю, сочтёте ли вы меня сумасшедшим, видит бог, я сам порой сомневаюсь в своём рассудке. Так хочется верить, что всё случившееся было лишь страшным сном, игрой воображения, пусть даже и галлюцинацией — чем угодно, только бы не явью!
Так вот, унаследовав дом, я осмотрел его и нашёл, что он вполне пригоден для жизни. Вещей у меня было не очень много, всё больше книги, так что переезд не занял много времени. Отпустив водителя и грузчиков, я решил сперва обойти все комнаты, а уж потом решить, куда и что поставлю. Первый этаж занимала большая комната с камином, при жизни тётки служившая столовой и гостиной. Помимо неё здесь были лишь ванная и туалет, разделённые стеной. Наверх вела лестница с красивыми деревянными перилами и балясинами, старая на вид и ужасно скрипучая, но довольно прочная.
На втором этаже моего нового жилища располагались: спальная, второй туалет (на сей раз совмещённый с ванной комнатой), кабинет с небольшой, но весьма недурной библиотекой, и ещё одна комната, назначение которой поначалу было для меня загадкой, так как дверь оказалась заперта. Вы же знаете, как возбуждает меня даже малейший намёк на какую-нибудь тайну! Естественно, что я позабыл обо всём и принялся искать ключ.
После примерно часа мои поиски увенчались успехом. Старинный ключ с узорчатой головкой и зубчатой бородкой был сделан из тускло-жёлтого металла, потемневшего от времени. Может быть, из бронзы или латуни. Я не специалист, а отдать его на исследование мне тогда и в голову не пришло. Ключ был увесистым и, что странно само по себе, прохладным даже после того, как я долго держал его на ладони, разглядывая орнамент головки, пробудивший во мне непонятную тревогу.
Если бы ключ не подошёл к замку, клянусь, я бы просто взломал дверь. Откуда мне было знать тогда, что меня за ней ждёт! Но замок сработал мягко и легко, как будто его смазывали и открывали не реже, чем раз в неделю. Пошарив по стене, я не обнаружил выключателя. Холод и темнота. В комнате не было ни батарей, ни окон. Впрочем, об этом я узнал позже. Пока же я стоял на пороге, не решаясь войти внутрь. Вы знаете, я совсем не боюсь темноты, удерживало меня что-то другое, некое интуитивное или подсознательное понимание, что не надо этого делать.
Однако рациональная часть рассудка редко останавливает людей, добровольно идущих навстречу неизведанному. Вот и я, переборов первое неприятное чувство, решил во что бы то ни стало прийти позже с фонарём и непременно всё осмотреть. В конце концов, теперь хозяином дома был я.
Разобрав пожитки, я развёл в камине огонь и устроился подле, в удобном кресле, с бокалом бренди. За окнами завывала разыгравшаяся вьюга, а в гостиной царили покой и уют. От усталости, тепла и спиртного меня начало клонить в сон. Помню, я ещё подумал тогда, что надо бы нагреть воды в газовой колонке и помыться перед тем как лечь в постель. И вдруг наверху что-то загремело.
Представьте себе моё состояние. В абсолютно пустом доме поздним вечером услышать посторонние звуки — это, знаете ли, любого человека способно напугать. Я вскочил и замер, весь обратившись в слух. Прошло несколько минут, но шум не повторялся. Слегка успокоив себя наспех придуманным объяснением, что в доме наверняка есть крысы, я тем не менее не осмелился идти в спальную и остаток ночи провёл в кресле, на всякий случай вооружившись кочергой.
Наутро, не умывшись и не побрившись, я первым делом поднялся наверх, прихватив с собой всё ту же кочергу, которая почти стала продолжением руки, и вооружившись мощным фонарём. Ключ, оттянувший карман брюк, по-прежнему неприятно холодил кожу через тонкую ткань мешковины. Отперев комнату, я несколько секунд помедлил, собираясь с духом. Толкнув дверь плечом, я ввалился внутрь, заранее готовясь ко всему.
Луч фонаря, отражённый и рассеянный белизной стен и потолка, выхватил из сумрака старинные напольные часы, занавешенное тюлем зеркало и допотопную кровать с балдахином. На всём лежал толстый слой пыли. Поперёк комнаты лежал тяжёлый бронзовый торшер на несколько свечей. Видимо, он и наделал столько шума, напугав меня. Я поднял его с пола, вставил раскатившиеся свечи на место и зажёг их.
Более детальный осмотр комнаты несколько обескуражил. Здесь не было ни намёка на электроприборы. Вообще первым, что пришло мне в голову, было слово «будуар», не знаю, как ещё назвать эту комнату, словно явившуюся из другого века. На полу, также основательно запылённом, обнаружились только мои следы. Я прошёлся вдоль стен, постукивая по ним кулаком. Вряд ли я всерьёз рассчитывал найти какой-то тайник, скорее, бессознательно отдавал дань памяти прочитанным когда-то книжкам о тайнах и шпионах. Так ничего и не обнаружив, я задул свечи и вышел, не забыв запереть за собой дверь.
Занятно. Настолько увлёкся этими записками, что не заметил, как стемнело. Уже глубокая ночь. Докончу позже. Надеюсь, это будет не последнее моё письмо к вам.
