Грани воды

Прекрасен снег, ложащийся на голую осеннюю землю. Его драгоценная белизна укрывает размокшие листья, побитую морозом траву и грязь. Кажется, будто небо желает сделать мир чище и краше, дозволяет забыть печаль и грехи, начать жизнь с чистого листа. Он так хрупок и невесом, этот снег, так возмутительно недолговечен, святотатство — даже взять его в руки.

 

Тот же снег, только в середине зимы, пробуждает иные чувства. Алмаз обращается в стекло, шёлк — в сталь. В метели, бушующей за окном, чувствуется сила, неподвластная разуму. Кажется, что холода никогда не закончатся, что теперь будет только ветер и снег, секущий лицо и ломающий ветки.

 

Весенний снег грязен и жалок. Он отчаянно кружится, стараясь оттянуть миг касания с землёй, и тает ещё в полёте. Этот снег — старик, доживающий последние дни, не знающий страха воин, выходящий против целого войска. Если ты остался один и нелепо помышлять о победе, единственная доблесть — умереть, не выпустив меч из рук. Так грустно смотреть на последний снег, вспоминая поля, укрытые белым пухом.

 

Но втройне тяжелее смотреть на снег, опускающийся на запрокинутое к небу лицо мертвеца. Он касается щёк и губ, будто надеясь разбудить, не тая, скользит по холодной коже, застывает в незрячих глазах тонкими серебристыми звёздами. Сияя в кромешной тьме, эти звёзды освещают ушедшему путь за порогом.

 

Тот, кто хоть раз видел снег Дня Прощания, уже никогда не обрадуется приходу зимы.