Вороны
Поле бранное за семью горами, за семью долами,
от лучей булат серебром блестит.
Реет падальщик над курганами,
от кармина ржавится малахит.
К прежним берегам не пристать ладьям,
поднялась со дна ненависть волной.
Как же стали вдруг мы с тобой врагами,
вспомнишь ли теперь, брат неверный мой?
Заневестилась радость юная,
сердцу любая, как родник чиста.
Что ж ты, светлый князь, будто кот на мышь
жадно так глядел на её уста?!
Не тебе берёг — не тебе срывать,
не тебе лаская смотреть в глаза!
Но горит любовь в адском пламени,
и рукой чужой развита коса…
Свероломствовал без зазрения:
словно тать пришёл, умыкнул в ночи.
Понасытился честью девичей
чувства братовы не жалеючи.
Ревность сердце жгла, да вилась змеёй —
бередила боль, множила печаль.
Как посмел отнять ту, с которой сам
обещал намедни меня венчать?!
Ни сугревушка — ни сестрой назвать.
Не дано простить — не хватает сил.
Ядом огненным чашу наполнял:
на пиру хмельном, лично подносил.
Оседлав коня уходил тайком
со двора, войной подымая рать.
Были соколы, стали вороны —
злыми чарами околдованы.
Ощутил как больно её терять?
Поле бранное, сеча лютая:
всё по-братски нам, всё нам поровну…
