Вороны

Поле бранное за семью горами, за семью долами,

от лучей булат серебром блестит.

Реет падальщик над курганами,

от кармина ржавится малахит.

 

К прежним берегам не пристать ладьям,

поднялась со дна ненависть волной.

Как же стали вдруг мы с тобой врагами,

вспомнишь ли теперь, брат неверный мой?

 

Заневестилась радость юная,

сердцу любая, как родник чиста.

Что ж ты, светлый князь, будто кот на мышь

жадно так глядел на её уста?!

Не тебе берёг — не тебе срывать,

не тебе лаская смотреть в глаза!

Но горит любовь в адском пламени,

и рукой чужой развита коса…

 

Свероломствовал без зазрения:

словно тать пришёл, умыкнул в ночи.

Понасытился честью девичей

чувства братовы не жалеючи.

 

Ревность сердце жгла, да вилась змеёй —

бередила боль, множила печаль.

Как посмел отнять ту, с которой сам

обещал намедни меня венчать?!

 

Ни сугревушка — ни сестрой назвать.

Не дано простить — не хватает сил.

Ядом огненным чашу наполнял:

на пиру хмельном, лично подносил.

 

Оседлав коня уходил тайком

со двора, войной подымая рать.

Были соколы, стали вороны —

злыми чарами околдованы.

 

Ощутил как больно её терять?

 

Поле бранное, сеча лютая:

всё по-братски нам, всё нам поровну…