Левий Матвей

Я Бога звал в кромешной тьме,

В слепой иссушенной пустыне,

Где, изнывая от жары,

Во мгле стервятники таились.

 

Я был немым, Бог был глухим,

Под солнцем, жаром раскаленной,

Где на виду у всей толпы,

Он был один среди казненных.

 

Оцеплен холм двойным кольцом

В крестах, стремящихся к вершине,

Прийти он должен в Божий дом,

И чтоб сердца ему открыли.

 

И я молился за него,

Чтоб смерть быстрей к нему явилась,

Чтобы Бог вступился за него,

И все страдания прекратились.

 

Лишь ящерицы на песке

Своими юркими хвостами

Цепляли острия плащей

Солдат, следивших за крестами.

 

Сжигала мне глаза печаль,

И сердце мраком покрывалось,

Когда в отчаянии своем

С проклятиями к Богу обращался.

 

Ты черный Бог! Ты мертвый Бог!

Твои глаза застлали жертвы храма!

За что ты мучаешь его?

Зачем решил за Вар-равана?

 

Но тишина в ответ пылала,

И воздух ядами застыл,

Копье бессмысленно касалось

Растянутых крестами тел.

 

Мне тесно было на вершине,

Сжимая нож в одной руке,

Я ожидал, что боль утихнет,

И разделю судьбу в огне.

 

О, игемон! Смотри, он умер,

Мир тонет в бездне судных дней,

Позор тебя от страха гложет,

Ты не искупишь гнев потерь.