Глава III. Хозяин Степи

 

Следующий день полёта был трудный, но прошёл без приключений. То ли приметные перья Орлицы оберегали клин, то ли просто удача сопутствовала птицам? Знать они не могли. Уже ушло солнце, опустились сумерки, зажглись на чёрном небе звёзды, а птицы продолжали свой полёт, стремясь приблизится к Каспийскому меридиану ещё немного.

 

- Как найду я его? - крикнул Журавль, обернувшись к клину.

- Путь к Каспию в небе укажет влажный южный ветер. Солнце прогревает море сильнее чем степь и дыхание верхних (термальных) ветров принесёт нам его свежесть. Это невозможно пропустить в жаркой степи. Мы повернем к нему и полетим на встречу.

- Да, далекий путь нас ждёт впереди. Много новых сил потребует дорога.

 

Журавль жалел свою новую семью. Они устали. Им нужен отдых. На Каспий должны добраться все. Ему захотелось вдруг их ободрить и сказать, что-то обнадёживающее:

 

- Через день мы сядем на Каспии: в дельте Волги. Там много зелёных зарослей ивняка и высоких деревьев. Я знаю это от угрей. В наземном мире нет более смелых и далёких путешественников. Из красного Саргассово моря расселяются угри по всей водной земле: по прудам и болотам, озёрам и рекам, чтобы однажды двинуться в обратный путь, народить новых детей и исполнить прощальный танец любви в родном Саргассовом море.

- Как же попадают они в болота и пруды? Ведь они не соединены с морем.

- Угри очень мудрые рыбы и научились дышать утренней росой и влагой дождей. Как совочек опускают угри нижнюю губу и, извиваясь змеевидным телом, собирают влагу, чтобы пустить её к жабрам. В густом утреннем тумане или с потоками дождей расползаются угри в поисках новых озёр и болот, но никогда не забывают дорогу к дому.

 

Птицы летели и хранили молчание. Каждая из них думала, что они тоже похожи на угрей: журавли всегда знают дорогу к дому, где хоть раз случилось им вывести птенцов.

 

Под ними показались редкие огни. Луна осветила круглые юрты и людей, рассевшихся вкруг костра. Юрты образовывали дугу в малом удалении от большого озера или пруда, которые часто можно встретить в болотистых лесах, но видеть в степи было необычно. Журавли начали кружить над водой, чтобы понять опасно или нет сесть у пруда, на противоположном от юрт берегу. Никто не курлыкал и только свист крыльев доносился до людей у костра.

Вода оказалась не пруд и не озеро. В степи, как и везде, имеются подземные реки. Иногда они очень близко подходят к поверхности земли. Опытные пастухи по свежести и виду растений могут определять такие места и, используя простейшие буры, открывают скважины. Вода, подгоняемая подземными течениями, бьёт из скважин и днем, и ночью, образуя в степи огромную мелкую лужу. Земля на дне лужи размягчается и уносится в степь мутными потоками, а на дне открываются слабые ключи. Так постепенно образуется искусственное артезианское озеро. Иногда в них заводятся даже мелкие рыбёшки - с мизинчик величиной. Пастухи устраивают у скважин длительные стоянки: отарам овец и лошадям есть, где напиться, а степь - их дом родной - всех кормит. Пастухи люди добрые. Они живут дружными семьями с многочисленными детьми, коровами, кошками и собаками. Покой мирного уклада нарушают степные хищники, да порой непрошенные гости, что наведываются к юртам для охоты и веселья.

Журавлям нечего было бояться пастухов. Степь научила их доброму отношению к природе, частью которой они себя считали. Пастух не тронет журавлей. Птицы сделали ещё несколько кругов и когда разглядели детей, кошек и собак, решили сесть на отдых, чтобы с рассветом двинуться к Югу, на Каспий.

Собаки почуяли, как птицы сели у воды, и подняли лай, вытягивая по ветру головы и пытаясь почуять волка. Волка они не услышали и вскоре успокоились, поняв, что опасности для овец и детей нет. Успокоились и журавли. Взрослые и сильные птицы образовали круг и в центр круга вытеснили молодых и неопытных журавлей. Журавль и Журавушка стояли, повернувшись друг к другу. Он спинкой к степи, а она - к озеру. Кто был во внешнем круге, подобрали лапки и стояли на одной. В случае опасности они готовы были поразить врага сильной пяткой и взмыть в небо. Подобранная ножка журавля - это боевая пружина с прочной бамбуковой стрелой.

 

Прошёл час или два. Луна совсем уже склонилась к горизонту и свет её погас, оставляя небо величию Млечного Пути. Мириады звёзд выглянули проститься с луной. Наступала тёмная южная ночь, когда не видно дальше клюва у земли и открывается вся вселенная на небе. Загораются фонарики светлячков на ковыле и расцветает ковыль красотою коралла. Поют сверчки и под их мерное негромкое посвистывание отправляются в путь улитки. Выпустив усики-антенны, ползут они по веткам кораллов-ковыля к звёздам, чтобы встретить утренний туман, напиться росы и запастись на долгий день влагой. Тишина и покой воцарились в степи…

 

* * *

Журавушка уснула, а Журавль заснуть не мог. Он вглядывался в степь, на ковыль, в небо и пытался запомнить все чувства и краски, наполнявшие его душу. Как ему хотелось оказаться хоть ненадолго среди друзей в зелёной Долине и поведать им про суровость и красоту степного края. Донести всё богатство чувств и звуков до Сороки, дубов, Озера и Ручейка. Они никогда не смогут это увидеть. Только он мог рассказать в зелёной Долине про Южную Степь…

 

* * *

От грустных мыслей по дому Журавля отвлёк далёкий звук неровного урчания мотора. Звук приближался. Проснулась Журавушка, и другие птицы и с тревогой всматривались в огни фар.

Открытый полевой джип подъехал к юртам, где совсем уже было угас костёр. В джипе сидели люди. Их было трое: один совсем ещё молодой - за рулём, в распахнутой рубашке, под которой белела майка, а двое других - постарше - с ружьями и в охотничьих спецовках. Коротко поговорив с пастухами, люди отъехали в степь и звуки мотора начали удаляться от озера. Опасность прошла - можно опять погрузиться в сон. Журавушка склонила голову на крыло к мужу и закрыла глаза.

В этот момент тишину степи вновь разорвали два ружейных выстрела дуплетом. Стая встрепенулась, а собаки подняли лай. Выскочили из юрт дети, но тут же были отправлены обратно спать. А пастух, что разговаривал с гостями, стоял, застыв у догорающего костра, и всматривался в степь, сжимая кулаки и подрагивая в напряжении скулами.

Журавлю было ясно, что в Степь пришла беда и принесли её чужие люди. Как и тот пастух он не мог Степи помочь, но благородное сердце Журавля не позволяло безучастно взирать на бесчинство непрошенных гостей, хоть и сам он здесь был гостем.

 

- Я полечу. Я посмотрю. Я успею к рассвету!

 

Промолвил Журавль взволнованно и взмыл к звёздному небу. Птицы хранили молчание и не пытались его удержать. Он вожак - он так решил. Они сомкнули теснее круг и замерли в ожидании. Никто не мог спать. Выстрелы в степи убили сон всего живого.

Лететь пришлось близко. Журавль легко догнал машину и держался теперь, чуть отставая и следя за светом от фар. В ярком потоке искусственных лучей перед машиной он разглядел мчащийся пушистый комок. Заяц бежал, сильно отталкиваясь задними лапами, едва успевая коснуться передними земли, чтобы в это же мгновение успеть подобрать мощные задние лапы для нового броска вперёд. Лучи фар освещали ему и машине путь. Заяц скакал по центру светлого пятна и инстинктивно пытался делать ложные боковые отклонения, оставаясь всё время на свету. Напуганный зверёк не мог понять, почему глазастый урчащий зверь не повторяет его манёвры.

- Прыгай в сторону. Прыгай за свет! - кричал, перекрывая звук мотора, Журавль.

 

Ужас, охвативший зайца, мешал услышать спасительный совет. Тогда Журавль решил схватить зайца и перенести несчастного в безопасное место. Журавли так не поступают: ведь они не орлы и не коршуны. Но другого ничего не оставалось. Журавль приготовился к пикирующему снижению и… в этот момент раздались новые выстрелы. Машина, резко накренившись вперед, остановилась.

Зайчишка лежал мертвый в двух метрах от гипнотических глаз фар. Серая взмокшая шкурка с боку на животике была вывернута и из неё лилась кровь. Лапки судорожно подрагивали, словно зайчик всё ещё боролся за свою жизнь и продолжал убегать от чудовищного зверя.

Журавль пролетел над зайчиком и машиной, не успев расправить парусом крылья для торможения. Почти коснувшись земли, он взмыл в небо, отклонившись влево. Затем повернул по большому кругу направо и выпрямил полет по свету фар. Он ненавидел этих людей. Он не мог понять, как могли они забрать короткую жизнь трусливого глупенького существа единственно ради неведомого удовольствия от превосходства над ним. Журавлю захотелось посмотреть людям в глаза. Увидеть их лица. Прочитать мысли.

Люди ещё оставались в машине. В голос разговаривали, коротко и весело смеялись. Журавль летел к ним. Над самой машиной затормозил и сел на капот. Мотор был горячий, но выключен. Давали утихнуть волнению. Журавль переступал с ноги на ногу, но потом прыгнул к ветровому стеклу и уцепился за крепление для дворников. Теперь он мог близко видеть людей, и они его тоже. Кончик клюва выступал за край стекла, но не выглядел как угроза для тех, кто был внутри машины. Люди замерли. Один из них, что стоял впереди на месте снятого сидения легонько отмахнулся от журавля: пытался спугнуть птицу. Другой, что сидел за его спиной, начал медленно подбирать к плечу ружьё. Журавль не улетал.

Водитель с грустным, запылённым лицом уронил голову на руль. Левая рука крепко сжала чёрное колесо, а правая потянулась к ключу зажигания. Журавль видел его манёвр и верно оценил значение. Молодому человеку было глубоко чуждо варварство, творимое теми, от кого он зависел. Водитель собирался рвануть машину и не дать убить птицу.

Ближний к Журавлю стрелок, тот, что и убил зайчишку, просто поднял ружьё и улыбаясь приложил его к плечу, словно собирался стрелять. Ружьё было не заряжено. Водитель это знал, а Журавль понял, что не он его убьёт, а скорее тот второй, что сидит за спиной. Он увидел людей и понял значение каждого. Оставалось Журавлю взлететь и присоединиться к стае. Но вдруг ближний стрелок тихо вскрикнул:

 

- Гляньте волк! Настоящий волк. Расставил, зверюга, лапы над нашим кроликом.

- Да, похоже, что волк. Пасть, клыки, жёлтые горящие глаза - всё его, - сказал второй стрелок и, помолчав секунду, продолжил:

- Что? Отдадим зайца хозяину степей? Дань за гостеприимство.

- Нет. Мы лучше его самого гостям в коллекцию пристроим, - ответил криво ухмыляясь ближний стрелок, по-видимому, главный в этой машине.

- У нас лицензии на отстрел волка нет.

Буркнул водитель и включил зажигание, в надежде, что Журавль и волк уберутся из-под ружей, сохранят себе жизнь, а ему облегчат совесть.

- У нас и на ружья лицензий нет. Таким как мы - они не требуются. Здесь всё наше.

Совершенно беззлобно и весело проговорил главный, не отводя алчных глаз от волка и боялся только одного: зверь уйдёт.

- Глуши мотор, а ты - дайка мне своё ружьё. Сейчас я сниму волка на память.

 

Главный совершенно не обращал больше внимания на журавля и смотрел только на волка. Отведя за спину правую руку, он получил от напарника заряженное ружьё и начал медленно его поднимать, пристраивая щёку к прикладу и закрывая левый глаз. Фары били на волка и в их свете глаза зверя вспыхнули красным огнём. Волк ощетинился и присел.

Водитель мотор не глушил. Напротив, перенёс руку на рычаг переключения скоростей и начал выжимать сцепление, чтобы стартовать машину. Удивляло его, впрочем, то, что волк не бежит и журавль не улетает. “Что всё это может значить? Что за знак такой?”, думал он в готовности ехать, но не решаясь сделать мужественный поступок.

Медлить было нельзя. Оставались последние мгновения до того, как тишину вновь разорвут роковые выстрелы упоённых властью новых хозяев степи…

Но выстрелы не прозвучали. В степь улетел звериный крик раненого человека:

- Ах, ты, проклятая! Ты…

Ружьё выпало. Руки ухватились за глаз. Через холёные пальцы потекла кровь и что-то ещё белое, похожее на желе. Клюв Журавля был глубоко в крови. Он спокойно перевёл немигающий взгляд на молодого водителя и тот понял это как команду уезжать.

Машина рванулась назад по дуге, совершая разворот, а затем вырулила на тракт и, подскакивая на неровностях, понеслась к юртам искать бинты и помощь для раненого хозяина Степи.

Журавль опустился к мёртвому зайчишки. Тот больше не дрыгал лапками. Судороги прошли и кровь в ранке начала загустевать и сворачиваться. Жизнь ушла.

Волк и Журавль стояли, склонившись к зайцу и о чём-то думали, переводя друг на друга редкие короткие взгляды. Волк знал, что Журавль его спас, а Журавль понимал, что Волк пришёл не за данью к мнимым хозяевам степи, а защитить родную Степь - пусть даже ценой своей единственной волчьей жизни. Он был за Степь в ответе и не ждал помощи от людей.

Через минуту они расстались, оставив зайчика вóронам. У них был свой удел в степи.

 

Прощаясь, Волк послал Журавлю только одну фразу:

- У людей не как у Журавлей: для всех законы разные.

 

Журавушка не стала ни о чём расспрашивать мужа: необходимо было дать ему поспать перед дневным перелётом. Она начала тереться о мужа шейкой, пока не убаюкала своей нежной заботой. Журавль спал, а его верная Журавушка не смыкала глаз, словно только от неё одной и зависел покой в степи. Она прислушивалась к ней. Ловила малейшие движение воздуха. Этому Журавушка научилась на берегах Янцзы, где природа обманчива и за тишиной скрывается опасность. Так она встретила рассвет и перед тем как легонько толкнуть мужа клювом, прикрыла глаза. Вожак встрепенулся, вгляделся в туман над озером, светлеющий Восток и понял, что пришло время птицам лететь. Он помедлил ещё одну минуточку: хотел дать любимой подольше поспать. Но время настало и птицы должны лететь. Вожак подал сигнал, и вся стая разом проснулась. Журавушка встрепенулась, словно только что со сна, и клювом поправила на хохолке у мужа три приметных пера: “Для удачи!”.

- Летим!

Скомандовал вожак и птицы взмыли в небо, совершая большой круг над артезианским озером и выстраиваясь в острый клин. Журавль прощальным взглядом обвёл степь и заметил Волка. Тот сидел на задних лапах вблизи места их стоянки и, запрокинув голову, провожал журавлей.

- Сторожил всю ночь, - подумал Журавль с горячей благодарностью в сердце.