Петербург

Император в седле...

А с Фонтанки над Невским проспектом

Клодт, встречая рассвет, поднимает коней на дыбы.

Петербург - старый друг, юных душ образцовый корректор,

Ты учил нас любить, не стесняясь своей наготы...

 

Летний ветер шипел на влюблённых, краснея в аллеях,

Замирал в облаках, от звенящих трамваев дурея.

За девчонкой в очках и мальчишкой в больничной пижаме

Прыгал в Римский фонтан, до небес или к чёртовой маме.

 

А когда догонял их в просветах Васильевских линий,

Выручала Нева, без штиблет в петропавловской глине,

Сероглазый, застенчивый мальчик и девочка Настя

Пили в ржавых баркасах напиток Святого причастия.

 

Лезли в драку, случалось, прощали, дружили с пелёнок.

Объясняли врачам, как из маминой спальни спросонок

Выбегал умывальник и, брызгаясь, мчался по крышам

Зимних спален царей в колеснице бульваров раскисших.

 

След простыл от соседства. На фото вихрастый парнишка,

Рядом пудель, чуть дальше пивная «Дозорная вышка».

Там фужеры блестели, лоснились столы и плафоны,

Моряки соловели, мешая портвейн с самогоном.

 

И не важно, что плачет ребёнок, забытый папашей,

Не по росту чулки, вместо платья ночная рубашка.

Словно птичку из клетки на волю, не дали согреться,

В Белом крепком топили с любовью забытое детство.

 

«Папа, мамочка, Рита, я жду вас, скорее придите!»

Птичка рвётся домой, как Гагарин, одна на орбите

Бесконечных ночей в ожидании первого чуда...

Вдруг, как будто с небес, словно серая тень, ниоткуда

 

Протянулась рука сквозь табачный угар и похмелье,

Распахнулось окно, с ним надежда на свет и спасение!

Это было лишь раз, как когда-то в кино, или дважды,

Мимо спящих церквей нёс подругу мальчишка отважный.

 

Летний ветер шипел на влюблённых, краснея в аллеях,

Замирал в облаках, от звенящих трамваев дурея.

За девчонкой в очках и мальчишкой в больничной пижаме

Прыгал в Римский фонтан, до небес или к чёртовой маме!

 

Все мосты развели, львам натёрли столетние гривы.

Век летящих коней встретил треском седеющих льдин

Самых верных друзей, с кем мы рвали незрелые сливы,

И, встречая подруг, превращались в любимых мужчин.