Гость

До весны ещё нужно дожить теплокровной, не статуей мраморной…

Распадается жизнь бестолковая крошевом. Сыплется манна

С потолка поднебесья прогоркшая. Чаянья побоку.

Шилось белое платье надежды, да только исколоты

Пальцы. Яхонт рябин – чистота искровилась атласная.

 

Заглянула к нему девка в чёрном с глазищами красными,

Приворот навела, не разрушить заклятие гиблое –

Забрала, увлекла в мир теней друга лю́бого, милого.

 

Разлетелась молва, народилась ущербным месяцем:

«Прорастёт трын-трава – наблудила ублюдка, грешница!

Взгляд не прячет, смотри-ка! Бесстыдная! Поступь гордая,

А пузень-то, пузень! Разродится, знать, Летом… Бога бы

Возмолить о прощении ей! В ножки батюшке истово кланяться!

Избегает, чертовка, церквей. Не хотит, проклятущая, каяться…»

 

Заплетает в венок обречённость соцветия вереска.

Разрешилась от бремени, благоволил знать Вересень.

Убивается мать: «У крапивки судьба постыдная…»

 

Годовщина. Пришёл… Прикоснуться не смеет – видно ей.

Обвилася лозой: «За тобой – хоть в огонь, хоть в пóлынью!»

Улыбнулся, прижал. Ледяной… только ей не холодно.

 

Озарила Луна покосившийся дом за околицей:

Чуть лучина чадит, тишина и… пустая горница.