История одной созависимости (полный цикл)

0 ПРЕЛЮДИЯ (Исповедь)

 

Я могу о себе рассказать.

Это будет похоже на исповедь.

И из крайности в крайность, как знать, разрываясь, сумею ли выстоять.

Мне не жалко эмоций и слов, злых отчаянных слёз и раскаянья. Кто задумается, кто готов не свихнуться от этого знания?

 

Хорошо ли, положим, жалеть (я — о сказанном, ты — об услышанном)?

Мы не в силах друг друга согреть, тлея в мире ненастном и выжженном всем, что в этой больной голове накопилось за ночи бессонницы.

Не протягивай руки ко мне. Только смертью сердца успокоятся.

 

 

 

I КУКЛА

 

На улыбку,

что лицо озарит по ошибке

изнутри,

не ведись, не ловись, не смотри.

Я мертвее,

чем Ленин в своём мавзолее.

Я как тень

изуродую солнечный день.

 

Я такою

родилась и не знаю покоя.

И с тобой

мы сошлись под злосчастной звездой.

Мне бы в Лету,

а ты бы навстречу рассвету

выступал

и нашёл бы желанный причал.

 

Странным ритмом

насилую пошлые рифмы

и едва

(и лишь только тогда) я жива,

когда фразу

кроит извращённый мой разум

и слова

извергает моя голова.

 

 

 

II КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН

 

Жизнь течёт, и я в струе.

На готовой колее

долго ли, умеючи?

Были бы копеечки.

 

Ходит девица-краса,

всё на месте - рот, глаза.

Любит позабавиться?

Вылечим! Исправится.

 

Девка будто бы не прочь

воду в ступе потолочь,

но не бесприданница.

Это в ней и нравится.

 

"Домострой" даёт урок:

каждой кошке - свой сапог.

Пусть походит барыней.

До рабыни пара лет.

 

 

 

 

III ЧЁРНАЯ ДЫРА (Одиночество, помноженное на два)

 

Непрерывная мука.

Я не знаю, чего мне бояться.

Беспокойные руки...

Обжигают холодом пальцы.

Кружат мысли

стаей птиц, потревоженных грозно.

Звери близко

к беззащитным покинутым гнёздам.

 

Для себя

я в едином лице и губитель и жертва.

Мне бы взять

себя в руки, но воля и разум — всё мертво...

А внутри

я боюсь заглянуть — и найти свою чёрную смерть.

Посмотри,

дай мне руку, нам нужно друг друга согреть.

 

 

 

IV БЕЗ КОНЦА (Канва)

 

Прочь от бушующих стремнин,

ложусь на гладкую канву,

живу без видимых причин,

качаюсь тихо на ветру.

 

Покорно голову склоня,

иду-бреду на поводке,

не смея на поводыря

поднять очей,

тянусь к руке.

 

На дне,

где я как в дивном сне

лежу

и не пытаюсь встать

и думать

о грядущем дне,

молчу,

мне нечего сказать.

 

И в клочья рву

остатки дня,

сердясь,

не ведая того...

 

Чего?

 

 

V РАЗЛОМ (Тупик. Кульминация)

 

Смерть внутри и смерть вовне.

Червь в тебе и червь во мне.

Червы-пики невпопад. Незадавшийся расклад. Между мной и мной разлад.

 

Мёртвых улиц виражи.

Мёртвая вода бежит.

Мартом обнажает язвы, плачущей земли проказу. Всё умрёт. Но всё не сразу.

 

Смотрят мутные глаза

не вперёд и не назад.

Грозно нарастает шум горьких отравленных дум. Хаос продолжает штурм.

 

Рвёт на части. Не одну

проиграли мы войну.

Буйно радуясь, мы сами растоптали наше знамя.

Поражение за нами.

 

 

 

VI СМЕРТЬ (Фаревелл-новелла)

 

Угрюмого лета как будто и не было вовсе.

Не нужно и было, да здравствует вечная осень.

Я ждать тебя буду в вечернем и вымокшем парке,

в безлюдном и тихом, в холодном, но пламенно-ярком.

Тебя доведёт до меня неожиданный случай.

Оставлю тебе поцелуй ядовитый, колючий.

Твой лик омрачится на миг мимолётной досадой,

ты вспомнить меня не захочешь, пожалуй, не надо.

Аллеей уйдёшь, обходя почерневшие лужи.

Я там и останусь, я видела всё, что мне нужно.

 

Ковёр бурых листьев не греет холодное тело.

В нём новая жизнь зарождается бурно и смело.

Шуршит, копошится и чистит от тающей плоти

красивые белые гладкие стройные кости.

 

 

VII EXIT (Прозрение)

 

Улыбкой сведены уста.

Хочу бежать, до слёз устав,

от незнакомцев прочь.

Расставит шашки по местам

таинственная ночь.

 

И, если нечего сказать,

умчаться вдруг, куда глаза...

Как будто навсегда.

Забыв все против или за,

отправиться туда,

 

где тает приглушённый свет,

где пачка терпких сигарет,

и горький едкий дым

от заживо сожжённых лет

и осеней, и зим.

 

Где нет "тебя", "меня" и "нас" -

всё поглощает мерный джаз.

И только мысли вслух

напоминают, что сейчас

я для себя не друг...

 

Напоминают, что в моих

руках незавершёный стих

из хаотичных строк.

И пусть не сразу, но для них

ещё настанет срок!

 

 

VIII ИДИ НА СВЕТ, ИДИ НА ЗВУК (На гребне)

 

Я в омуте пустых речей

и слов о "тяжкой женской доле".

Что сделать мне ради моей

свободы выбора и воли?

Кому ещё испортить жизнь?

Кого сломать? Кого унизить?

Запущен тонкий механизм,

путь в бездну — маленькая прихоть.

 

Иди на свет, иди на звук,

на запах маскулинной силы,

всех игнорируя. Вокруг —

остерегали и бесились.

И злились! Но глядели вслед

с предательской тоской во взорах.

Я чувствую, как яркий свет

рождается из мук раздора.

 

За что плачу (и чем плачу)

как никогда легко и ясно

я вижу. И ещё чуть-чуть —

и выйду на прямую трассу.

Вдохну поглубже, крепче руль

сожму холодными руками

и — в небеса! Или — ко дну!

А ваш Господь пребудет с вами.