Дом забвения. Domus oblivionis
Безоблачный полуденный оскал
да птицы над землёю – выше, выше.
– Зачем так, Отче, этот мир ослаб?
И отчего саднит, на ладан дышит?
Мир странный: в жизнях, в мыслях и путях
на сотни одиночеств слишком тесен.
– Смотри, Мой Отче, призраки глядят
на недоступность выси, поднебесье.
Молчит обитель, дальний горизонт
не выдаст сердцевинные заплаты.
Не спустит в мир мятежный нужный зонд
для узников "целительной" палаты.
Зачем Мы здесь всем бурям и ветрам –
стоим назло, над изголовьем моря?
Уж и не вспомню, сколько скрыто ран
в зернистой гальке, обожжённой солью.
Чиста же гладь, здесь тёмное окно
вселенной синевы – скорбей преддверье.
Не каждому – по выбору дано,
не каждому искупится по вере.
Весь мир почти гранитный, неживой,
песками занесённый и тревожный;
лишь сердце скрытых недр обнажено,
стучит бесперебойно, непреложно.
– Скажи, Отец, в чём неприкаян тот,
что бродит по скалистым побережьям?
И в каждый ранний утренний восход
о чём так сокрушается прилежно?
Ведь он, я вижу, век двадцатый мёртв,
но всё -то удручённо неспокоен.
– Мой Сын, ты помнишь Откровений год,
стоял под Вавилоном древним воин?
Ни титулов, ни доблестных побед
не хватит, чтоб отмыть свой род от крови.
Он ходит к морю, дав Богам обет,
что станет чист, жаль, безответно море.
– А этот?
– Пожил тихо, без прикрас.
Служил одним. Любил одну до гроба.
Увы, настал судьбы смиренный час
уйти… Она не проронила слова
прощального и слёзного о нём,
любившем тень её превыше солнца.
Нет ничего страшней, чем мрак, силён
его "источник тьмы" на дне колодца.
И здесь таких же – сотни тысяч душ,
чего-то ждущих, ищущих, поправ Святыню.
Весь скорбный, бесконечный список нужд,
как змей, растёт и множится поныне.
А сколько сил кого-нибудь спасти
положено, наполнив чашу светом?
Я возлюбил, выхаживал… Крестил.
Вносил в сей мир – неоспоримей лепту.
Не в каждом, но в сердцах воспет обман,
путь скован страстью, неподвластной Богу.
И потому, родись чрез век иль два,
они всё с тем же – припадут к порогу.
Мне виден мир. Я знал его изъян…
Ты помнишь тоже. Не скажи, что не был.
Мой Сын, к беде*, мир изменить нельзя.
Упавший с неба – не оценит неба.
* см. "к несчастью"
© Кайгородова Светлана
/ iiijiii В Конце Тоннеля. 2021 /
