Жизнь поэта. Книга 3-я. прод 2. стр- 159-252.

ГЛАВА III. ДНЕВНИК ЧАСТЬ 3 (продолжение)

Этери уехала, а я лежал на второй полке поезда, ещё держа, дневник Людмилы в руках и вспоминая прошлое.

-Надо же, прочитав в чужом дневнике об одном, вспомнил другое, - сказал я себе. Если бы я тоже вёл дневник, то картина тех, ОДИННАДЦАТИ ДНЕЙ ЛЮБВИ, нашей любви с Этери, сейчас была бы более полной. А без дневника, многое забылось, о том прекрасном времени. Если бы это время вернулось назад, я бы сделал всё, чтобы ос-таться с Этери. Мы были предназначены судьбой друг для друга. Мы с полуслова понимали друг друга, хотя были вместе, всего две недели. Глаза отдохнули от чтения дневника при слабом освещении. Можно продолжать читать дальше. На чём я остановился? Начну читать отсюда:

-Не обижайся, Люд, но хахаля я сегодня пойду искать одна,- скала Лорка. Ты слишком привередлива. Останешься старой девой.

-Но я уже не дева и мне бояться нечего.

-Ну, останешься без мужика. А жизнь летит быстро. Пока, я пошла.

Привет, родителям.

Она ушла, я обнажилась и начала заниматься уборкой.

Закончила уборку, помылась и прилегла отдохнуть. Но внизу всё горело огнём. Так я хотела мужчину.

С улицы вроде послышался крик:

-Хозяева, хозяева! Есть кто дома?

Я вышла. У калитки стояли трое. Цыгане. Две женщины лет под пятьдесят и мужчина лет тридцати, с длинными черными волосами до плеч, как у Флорина, да он и был похож на Флорина, только ростом немного ниже. Кровь прилила к вискам и в голове сразу промелькнуло: «-это судьба! Это он, мой Флорин, явился с того света, чтобы, сделать меня женщиной.

-Красавица, давай я тебе погадаю!

-Мирела, погоди с гаданьем. Пусть она сначала прине-

159

сёт мне воды, а то я умру от жажды – сказал цыган.

-Мне не нужны ваши гаданья! Можете уходить, а это-го красавчика я напою, пошли!

Наверно у меня были бешеные от страсти глаза, что они всё поняли, что-то сказали ему, засмеялись и пошли.

Мы вошли в дом. Я дала ему напиться воды. Пока он пил я смотрела в его глаза, а он в мои. В моих - была безумная страсть, а в его тоже какой-то странный блеск, но не похожий на страсть.

-Спасибо, сказал он и вернул мне кружку.

Я сбросила халат и откинула его в сторону. Он с удивлением смотрел на меня, обнажённую.

-Я буду ждать тебя в соседней комнате, в постели, пока ты будешь мыться. Вон ванная комната.

Я пошла и легла в кровать. Страстное томление охватило меня, от предвкушения первой встречи с мужчиной в постели. И не просто с мужчиной, а с моим красавчиком Флорином.

Мне показалось, что хлопнула дверь.

-Неужели чёрт принёс Лорку? – я вскочила, натянула платье и вышла в комнату. Никого не было. Заглянула в ванную. Там тоже никого. Вышла во двор, тоже никого. Когда подошла к калитке, увидела, как «мой Флорин» подходит, к ожидающим его, цыганкам.

Ничего не понимая, шатаясь, вернулась в дом, бросилась на кровать и заплакала. А затем, незаметно заснула.

Проснувшись, лежала и думала: - почему же он пренебрёг мной? Неужели я такая уродина, что он не позарился на меня? А он, может, позарился на другое? Может, он украл вещи? А вдруг, моё и Алкино пальто?

Я быстро пошла в комнату. Оба пальто висели на вешалке. Шкафа у нас не было. Моих часов и позолоченной цепочки не было. Я открыла коробочку, в которой мать хранила своё золотое кольцо, его там тоже не было.

Значит, он позарился, на это дерьмо. Боже мой, какой же он глупый! Ведь я показала ему настоящее золото, себя,

160

обнаженной, не лишённой ещё невинности, а он променял меня на подделку. Часы стоят двадцать рублей, цепочка, 76-й пробы - сорок рублей, и кольцо 96-й пробы, пусть – восемьдесят рублей. Всего – 160 рублей. Неужели моё тело стоит так дёшево? Тогда надо идти зарабатывать деньги телом. Но, кажется, Нинка говорила, что её парень, до неё, снимал студенток за десятку. Хорошо, что ещё, Алка, уезжая, надела свою цепочку и часы. А, что я скажу матери насчёт кольца? Скажу, что цыганки попросили воду, зашли и спёрли. Мать будет молчать, а Алка орать на меня. Мне стало смешно. –За любовь, нет, за желание, чтобы тебя любили, надо платить! Кто-то говорил, что цыгане распространяют наркотики. Если распространяют, значит, и сами употребляют. А, у опьяненных наркотиком мужчин, пропадает желание любить женщину. Глаза у моего, «сошедшего с того света, Флорина», были точно с наркотическим блеском. Какая же я дура! Если бы я ему отдалась, могла заразиться от него венерической болезнью. Быстрей бы приехал Ваношка! Он, наверно, сейчас купается с московскими красавицами и щупает их? И, возможно, не только щупает. Приедет, сразу определю, стал ли он уже мужчиной или нет? Скорее бы кончились каникулы!

3 сентября. Воскресенье.

Наконец-то кончились каникулы. Первого сентября, в пятницу, Утро было великолепным. Рано, шагая с Алкой на занятия, думали, придём одними из первых, ошиблись, бо'льшая часть группы уже собралась и, вновь прибывающих, встречали дикими воплями.

Так было почти в каждой группе. Только новички с младших курсов чувствовали себя неуверенно и жалисьпо углам.

В вестибюле и коридорах стояли шум и смех. Сама юность властвовала здесь, в храме науки.

О Вано, в тот момент, я не думала.

Взгляд, случайно брошенный на него, сразу взволновал меня.

161

Я опустила глаза, затем вновь подняла и уже не отрываясь, смотрела на него.

Мои пышные, каштановые волосы копной были уложены на голове. Чуть повыше лба, волосы обрамляла узкая красная лента, белое платье плотно облегало моё тело, вырисовывая прекрасную фигуру, туфли на щпиль-

ках, входивших в моду, делали меня чуть выше.

Я ему улыбнулась и ямочки, которые так сильно украшали меня, показались на милых, для него, как он говорил, прелестных щёчках.

Моя улыбка сняла с него волнение, а это было заметно по нему, и ему стало легко и радостно, и он, чуть ли не бегом устремился ко мне.

-Здравствуй, Людочка!

Он, инстинктивно, протянул мне руку, а я подала свою и моя маленькая тёплая рука легла в его, тоже не очень большую, как у нашего «папы», но сильную руку. Не обращая ни на кого внимания, он поднял мою руку и губами прижался к ней. Я, чуть приподнялась и своими губами, коснулась его щеки.

-До чего же сладкий аромат исходит от твоих волос, а нежность твоих неземных губ, возносит к звёздам…

-У меня вроде всегда были земные. Или ты уже познал – неземные, южных красавиц? Как ты загорел? Черный, как негр. И возмужал. Не женился?

-Как ты узнала? Женился. И у нас была свадьба, по закону гор, - я чуть не выпалил, что к тому же пять раз лишал свою невесту – невинности.

«Женщина, как плод: яблоко или груша. Не трогай его, пока он не созрел. А когда он созреет, подставь ладони и он сам упадёт в них» - снова я вспомнил слова Зины.

Неужели она уже созрела, и этот плод достанется мне? –мечтал я.

Мы говорили и говорили, и никто не подходил к нам,

словно понимая, что «миг влюблённости – полёт» и не

стоит разрушать этот миг.

162

Мы говорили и говорили, а когда прозвенел звонок, вместе пошли в аудиторию.

Поздравив с началом учебного года, объявили, что с завтрашнего дня начинается производственная практика. Разбили группу на три части: одна часть работает в арматурном цехе, вторая на растворобетонном узле, третья – на полигоне готовых изделий. Лекции на сегодня отменили. Многие разбежались по домам. Оставшиеся решили пойти в сквер и продолжить общение по поводу встречи. Всё равно делать было нечего.

Мы идём втроём: Вано, Алла и я. Мы никогда не были на Юге, и Вано с удовольствием рассказывает нам о красотах любимого края, о море, дельфинах, пальмах…

Нас догоняют Марат с Вадимом.

-Хорошо отдыхалось, Вано? - спрашивает Вадим – он делает ударение на слове Вано. Я называла его так, только когда мы оставались вдвоём. Значит проговорилась. Или сказала специально.

У нас с Аллой он не спрашивает, потому, что знает, что мы никуда не ездили. Им, когда мы стояли с Вано, видимо, рассказала Алла.

-На Юге отдыхается всегда хорошо. Где ты отдыхал?

-С родителями в Сочи.

Все замолчали. Разговор не клеится. Здесь явно кто-то лишний, скорее всего Вано, Не зря же они подошли вдвоём. Вадим ко мне, а Марат к Алле. Он ещё до каникул к ней клеился. Видно склеился.

А я раздвоилась. Опять, как сучка, сразу хочу двух кобелей и мучаюсь, когда меня покидают оба. Надо принимать решение и определяться. Кого я хочу?

Удивляюсь, почему не язвит Марат? И, словно прочитав мои мысли, Марат начинает говорить, делая вид, что Вано здесь вообще нет.

-Девочки, как нам лучше провести сегодня вечер?

Да, лишний здесь Вано. Но он не уходит, видно по настоящему решил бороться за меня. И мне хочется, чтобы

163

он не уходил.

Сзади кто-то подхватывает и слегка приподнимает Вано. Это Борька Катунин, почти двухметрового роста, гитарист, весельчак, балагур, заводила – душа общества.

За спиной у Бори висит на ремне гитара.

-Боря пойдём с нами! – сказал Вано. - Послушаем тебя, подпоём. Согласны девочки?

Мы ещё не успели ничего ответить, как Борька схватил нас под руки и повлёк за собой.

Марату с Вадимом ничего не оставалось, как последовать за нами. Часа через полтора они ушли. С Аллой.

Когда Борька решил очередной раз передохнуть, он встал, положил гитару на скамейку, где сидел, потянулся, затем схватил меня, стоящими перед ним с Воно, поднял на руки, как пушинку и стал кружить. Мы стали хохотать. У меня закружилась голова и чтобы не упасть, я обхватила Борькину шею руками и прижалась к нему. Меня ещё ни один мужчина не держал на руках и тем более не кружил. Мне хотелось, чтобы это продолжалось целую вечность. Когда Борька поставил меня на ноги, я, ещё держась за его руку, увидела, что у Вано в руке гитара и он уже готов двинуть ею Борьке по голове.

-Вань, ты хочешь сыграть вместо меня, - сказал Боря?

-Взял со скамейки, чтобы на неё никто не сел. – ответил Вано.

Похоже, никто ничего не заметил, даже Борька.

До позднего вечера, большой оравой сидим в сквере, шутим, смеёмся, поём песни. Часов в десять приходит Женька с аккордеоном и веселье продолжается. К нам присоединяются ребята и девчонки с других курсов и

групп. Вано поёт со всеми. Мы стоим рядом и если случайно соприкасаемся, я чувствую тепло его тела.

Кто-то приносит целую гору пирожков. Вано достаётся один и он отдаёт пирожок мне. Я откусываю и даю откусить ему. Так мы съедаем весь пирожок вместе. Расхо-димся поздно. Девчонки толпой вваливаются в своё общежитие,

164

А парни идут к себе.

Глазам снова стало больно от слабого света, и я снова решил передохнуть, не закрывая дневник.

Этот вечер я хорошо помнил. И этот случай тоже, когда Борька кружил на руках Людмилу. Длинный идиот, неужели он не мог поднять на руки другую девчонку, кото-рых полно было там. Но Людмила была самой красивой. Ещё немного и его гитара, разбилась бы об его морду. Но в этот момент я был зол, не на Борьку, а на неё, Людмилу, за то, что она хохотала и прижималась к нему. Хотя, сам, месяц назад, хохотал и развлекался с чужой женой.

А когда кто-то принёс пирожки, и нам с Людой достался один, я тоже хотел сбегать и принести в два раза больше, чем принесли, но боялся оставить Людмилу одну. Денег у меня было много. Брат дал пятнадцать рублей. А дома мать, перед отъездом, когда я отрубил голову одному из трёх петухов и он ещё прыгал по двору, пугая бывших своих жён, мать спросила:

-Вань, а почему ты не приехал с девушкой, о которой писал?

-Она не смогла. У неё заболела мама.

-Вот, возьми, красную десятку и купи ей что-нибудь. Девушки любят подарки. Только ничего не говори отцу.

А через пару часов, когда отец подковывал лошадь, на которой возил хлеб из пекарни грека Ставро, а я ему помогал, он спросил:

-Вань, а почему ты не приехал с девушкой, о которой писал?

-Она не смогла. У неё заболела мама.

-Вот, возьми, красную десятку и купи ей что-нибудь. Девушки любят подарки. Только ты ничего не говори матери.

Мне было стыдно брать от них эти деньги, ведь они итак дали мне уже полтинник на дорогу, хотя билет на поезде стоил 18 рублей. Но я не хотел их обижать и поэтому взял деньги и у матери и у отца.

165

Перед вечером меня пришла провожать тётя Соня и тоже, втихаря, сунула десятку. А вечером я зашёл проститься вначале к Нанули с Вардгесом, которые угостили меня вином и Нанули незаметно тоже дала деньги и сказала:

-Ванечка, ты баловал мою сестрёнку, водил в кино, кормил в кафе и покупал мороженное, возьми пятнадцать рублей, тебе они там пригодятся и письмо от Этери, которое пришло вчера, но я не смогла принести. Только не пиши ей туда! Не надо разрушать семью.

Письмо было на четырёх страницах и в пятнах, видимо от слёз. И в нём была красивая, но засушенная бабочка. - Я теперь стала вот такой бабочкой. Не выбрасывай её. Храни её и помни обо мне. Мне не пиши! Посылать всё равно некуда, - в заключение написала она.

Потом я зашёл к Резо домой. Попрощался с его матерью, тётей Марией, болгаркой, которая, в молодости, отдалась такому же длинноносому мингрелу, как Берия, и у них получился длинноносый Джожуа Резо.

Мы с Резо, с бутылкой вина, которую он прихватил с собой, и стаканами - пошли во двор. Было темно и любители нард и лото переместились под большую елку, на ко-торой горел единственный совхозный фонарь. Уселись на пьедестал памятника Кирова, потому, что наш совхоз именовался его именем, и стали беседовать, выпивая или вы-пивать, беседуя.

-За нас с тобой, Вань! Лучших друзей, таких как мы, в совхозе больше нет!

-Не только в совхозе, Резо, но и во всём мире.

-Чёрт, я забыл взять сыр на закуску!

-Да, ладно, кто закусывает после вина? Другое дело водка.

-Значит, ты завтра уезжаешь?

-Не хочется, а нужно.

-Пока, не забыл, вот тебе семь рублей, на пиво, хоть

166

ты и сволочь, но всё равно мой лучший друг.

-Почему я сволочь?

-А то ты, вроде не знаешь? Увёл мою Этери у меня из под носа, как же я её хотел! Такая красивая женщина! Но с другой стороны, я на тебя не в обиде, я бы тоже так поступил. За три или четыре дня до твоего приезда, я выбрал момент, когда Вардгеса и Нанули не было в комнате и зашёл к ней. Вот наш разговор с ней:

-Ты, такая красавица, Этери, надолго приехала?

-Через две недели уезжаю.

-Если бы мы пошли вечером погулять, я показал бы тебе такие красивые места.

-И, наверно, ещё кое-что. Но меня не отпустят.

-А ты пошла бы со мной?

-Конечно, пошла бы!

-У тебя такая хорошая попочка! – и взял её за задницу.

-И сисички тоже. Потрогай и их.

Я потрогал, у меня сразу вскочил. -Пошли на кровать!

-Ты, что дурак? Сейчас придут Нанули с Вардгесом.

-А у меня мать дома. Туда тоже нельзя.

-У тебя уже брюки оттопырились. Встал или он ещё в лежачем положении?

-Потрогай!

-Резо, когда она потрогала его у тебя, то сказала:

-Это я и собиралась делать. Стоит. Большой, но в два раза меньше, чем у ишака.

-А откуда ты знаешь, Вань? Всё так и было.

-Этери мне всё рассказала. А затем вы договорились встретиться утром у тебя, через два дня, но тут появился я и у тебя получился облом. А ты знаешь, почему она у тебя щупала твоего дружка?

-Потому, что бабам нравится трогать эти места у мужчин.

-Пощупав, она сказала тебе, что у тебя большой, но в два раза меньше, чем у ишака, а ишак – кличка её мужа Автандила, потому, что у него большой член и она, от него, не получает никакого удовольствия.

167

Увидев тебя, она решила, что если у Резо такой же большой нос, как у её Автандила, то значит и такой же большой член и решила проверить. А у тебя, хоть и немного больше чем у меня, но – нормальный. Поэтому она и решила «пагуливат», как говорит Вардгес, с тобой. А что ты переживаешь? У тебя же есть Рипсик, жена Муко.

-Откуда ты знаешь про Рипсик?

-Ни хрена себе? Весь совхоз об этом говорит. Слушай, Рипсик ровесница твоей матери, а Муко, ветеран войны, наверно, годится тебе в дедушки?

-Он старше Рипсик на восемь лет, -сказал Резо и стал разливать вино.

Мы выпили.

-Резо, а как и где ты уговорил такую старуху?

-Рипсик старуха? Она любого молодого зае.... т! Когда я уже больше не могу, через пару часов занятия с ней спортом, она говорит: -«Резо, попробуй ещё один раз!»

А началось всё с того, что мы тохали (обрабатывали тяпками, пропалывали) наш участок плантации вчетвером: Соло; с Вартануш и я, с Рипсик. После обеда мы ос-тались вдвоём. Маквала, наш мастер, перевела Соло и Вартануш на второй район. Поработав, мы сели в тени отдыхать. Стали разговаривать.

-Резо, ты, правда, такой ****ун, как все говорят? Или люди болтают о тебе чушь?

-Болтают. Надо же о чём-то говорить!

-Я тоже так думаю. Если бы это было бы правдой, то ты приставал бы ко мне, когда мы работаем в удалении от них.

-Но, Рипсик, ты же....

-Ты хотел сказать старая? Но я не старая. И Муко мой тоже не старый. У него много ранений и он больной человек. Смотри, какие у меня твёрдые груди! – она схватила мою руку и положила себе на сиську....

Вот так у нас всё и началось.

168

-Значит, не ты её, а она тебя совратила?

-Похоже, что так. Я не жалею.

-Это вино из магазина? Что-то сильно ударило в голову.

-Пять литров брал у сучки Дарико, которая делает вино на продажу. Я ещё попросил её, чтобы она дала мне натуральное, без сахара, а она дала мне вот это говно.

-В отместку, за то, что ты её бросил. Кто сейчас к ней ходит?

-Кескин, Шакро. Будешь ещё пить это вино? Или выльем, и я схожу, попрошу натуральное у Юсупа, он вчера привёз из деревни.

-Допьём это, и я больше не буду, завтра же уезжать.

-Выпьем за наших родителей! Когда тебя здесь нет, твои мать с отцом, если меня встречают, то всегда рады мне. Я, иногда, захожу к ним, и твоя мать, пока не накормит меня, не отпускает. Она думает, что я голоден, как в те трудные времена, когда мы с тобой всегда хотели жрать. Всегда были голодными.

-И всегда делились куском хлеба.

-А сейчас ты стал другим. Не только не захотел поделиться со мной куском хлеба, но даже причитающийся мне кусок – отобрал. Я имею ввиду красавицу Этери.

-Резо, она в меня влюбилась. Сильно плакала, когда мы расставались.

-Она также плакала бы, расставаясь со мной. А в меня влюбилась Рипсик. Говорила мне, что иногда во сне плачет и шепчет: -Резо, я тебя люблю, не бросай меня, а то я умру». Об этом ей говорил Муко. Он плохо спит.

Мы выпили.

-Однажды, вечером, было ещё светло, я торопился занять место, где играют в лото, опоздавшим не хватает карт. Муко сидел на своём любимом месте...

-И читал армянскую газету «Правда Еревана», на армянском языке.

-Ты, помнишь? – и мы засмеялись.

169

-Он всегда читает газеты, но в основном на армянском языке.

-Как он может читать на армянском? Там такие заковыристые буквы, я бы, ни за что, не выучил!

-Ты сейчас учишься в вечерней школе?

-Да, с сентября в третий раз пойду в девятый класс.

-Резо, ты наполовину грузин и учился до восьмого класса в русской школе, но, почти так и не освоил, ни грузинской ни русской письменности. А он армянин, поэтому умеет читать по-армянски.

-Так, вот, прохожу я мимо него и говорю:

-Здравствуйте, дядя Муко. Что там нового пишут?

-Здравствуй, Резо! Садись, я расскажу.

-Я спешу к ребятам.

-Не торопись, посиди со мной, с больным стариком.

Я неохотно сел. Куда деваться? На Кавказе же уважают старых людей.

-Резо! Почему ты так нехорошо поступаешь?

-Как?

-Много болтаешь. Если моя Рипсик даёт тебе, почему об этом должен знать весь совхоз?

-Дядя Муко, это не я болтаю. Клянусь мамой. Это или Соло; с Вартануш, потому, что они видят, как мы с ней, с Рипсик, уходим работать на дальний участок, или сама Рипсик. Женщины все болтливые.

-А ты, Резо-джан, не води Рипсик, работать на дальний участок. Лучше работайте с ней, когда темно. Вокруг совхоза много плантаций. Места, для работы, всегда хва-тит. Скажи Рипсик, пусть она вечером, когда ей захочется работать с тобой на плантации, скажет мне:

-Муко, ты пока почитай газету, а я схожу к подружке, поболтаю, часа два. Я всегда её отпущу. А на тебя, Резо, я не обижаюсь. И на Рипсик – тоже. Другая уже давно бы бросила меня. Я на войну обижаюсь, на немцев. Это они сделали меня таким. Рипсик ещё молодая женщина и ей нужен здоровый мужик, как ты. Когда она тебе надоест, ты сразу не бросай её!

170

Постепенно, чтобы ей было не так больно. А теперь играй в своё лото. А если спросят, о чём мы говорили, скажи, что я тебе рассказывал последние новости.

-Видишь, Резо, тебе Рипсик, стала, почти как жена, а мне Этери. Но я люблю другую женщину – Людмилу.

-Она, тоже замужем?

-Студентка. Мы вместе с ней учимся в техникуме.

-А почему женщина, а не девушка?

-Студентки тоже хотят мужчин. А у неё, болтали, был красивый парень – саксофонист и она, вроде была его любовницей, но его зарезали бандиты.

-Тогда, давай выпьем за неё!

-Разливай! Если там осталось?

Да, прошлое, особенно детство и юность, не забываются и каждый человек, если он не маразматик, постоянно возвращается к ним. Глаза от напряжения сильно болели, и хотелось спать.

Я закрыл дневник, сунул его под подушку и медленно стал погружаться в сон, но поезд резко затормозил и я вжался в полку, а жирная дама с противоположной полки, грохнулась на пол и сильно ушиблась. Дура, сказал я себе, залезаешь на вторую полку, надень парашют. Мне было смешно, а ей больно. Началась суматоха, беготня, расспросы, паника. Но всё оказалось проще простого. Какая-то нехорошая, пьяная личность, падла, сорвала на ходу поезда стоп-кран, чтобы выйти на своём полустанке.

После этого разве заснёшь?

Я лежал и думал о разном. Мысли, как "плечевые" проститутки, метались от одного водилы дальнобойщика, к другому, чтобы путешествовать с комфортом.

Одна из них вернула меня, к тому времени, когда я ездил по туристической путёвке на теплоходе в круиз.

Мы посоветовались с Раей, женой и она сказала:

-Поезжай, один, раз супругов за границу не пущают!

171

ГЛАВА IV. НАЧАЛО КОНЦА.

КРУИЗ НА ТЕПЛОХОДЕ.

Мы сидели втроем, и пили пиво: Платон, Ленин и я, Иван Капцов. Говорили о разном. Но в, основном, о народе и его личности в истории. Пиво кончилось, а раки ещё оставались. Кому-то же надо было бежать за пивом? Не старцу же, Платону, уважаемому человеку и не Ленину же, которого могла схватить царская охранка! Пришлось мне, как самому молодому и не уважаемому человеку.

Поэтому я не слышал, как говорил Платон, что:

"Народ, не знающий или забывший свое прошлое, не имеет будущего!"

А когда, гадина, мочевой пузырь, припёр меня к стенке и заставил идти в туалет, чтобы не лопнуть от злости, что мочевые пузыри Платона и Ленина, крепче и объем-нее чем у меня, Капцова Ивана, я тоже не слышал, как говорил Ленин что:

«Историю делает народ, потому что он – главная, решающая сила истории...

Поэтому я не стану уверять вас, что это так. Неважно кто сказал, Платон или другой, что "Народ, не знающий или забывший свое прошлое, не имеет будущего!" – с ним можно согласиться. А то, что, якобы сказал Ленин, что «историю делает народ, потому что он – главная, решающая сила истории»... пусть меня даже обосыт крылатый конь Пегас, я не соглашусь! Потому, что на сто процентов уверен, что историю делает – личность, неважно – хорошая это личность или плохая.

Кто в баре делает историю? Личность! Директор! Даст он команду не открывать сегодня бар и алкаши, то есть народ, сегодня там не напьются. Нет, они всё равно напьются, но в другом месте, а в этом - не напьются.

Разрушит одна пьяная личность, кочегар, падла, котёл в котельной и весь народ будет сушить, то есть морозить яйца. А вы говорите – народ!

Не народ делает историю, а Личность.

172

Вот, мы, народ, 30 туристов из Татарской Республики, приехали в Москву 11 ноября 1982 года, чтобы там, вечером, пересесть в поезд, следующий в Одессу. Где соберутся все 14 групп, из разных областей и республик нашего большого Советского Союза, чтобы оттуда поехать за бугор по туристической путёвке, а он, Личность, возьми да и умри. И не просто личность, а сам, наш дорогой Леонид Ильич Брежнев. И мы, народ, туристы, даже не смогли сходить в цирк, потому, что другие личности, запретили народу веселиться. Аж три дня. Потом, правда, добавили ещё два. И весь народ не веселился целых пять дней из-за одной личности. Не, личность была хорошая. У этой личности, было полное взаимопонимание с народом. Он, лич-ность, понемногу воровал медали и ордена у государства, официально, а народ понемногу воровал гвозди, лопаты, вёдра, молотки, колбасу и другую мелочь с заводов и фабрик, неофициально и все были довольны. А умер он, по-тому, что кто-то из генсеков социалистических стран, плохо поцеловал его в губы, не так, как Хонекер.

Это было НАЧАЛО КОНЦА СССР.

Потому, что вступил в силу ЗАКОН ДОМИНО.

Он, Брежнев, стоял первым в цепочке фишек домино и его поддерживали подпорки. За ним Ю.В Андропов, дальше – К.У. Черненко, потом, а М. С. Горбачёв.

Когда подпорка рухнула, и Брежнев упал, а за ним вся цепочка, устоял только Горбачёв, потому что у Брежнева была подпорка впереди, а у него, Горбачёва, подпорки были боковые. Слева Шеварнадзе, министр иностранных дел СССР, не умеющий говорить по-русски и справа тринадцатый Директор ЦРУ США - Уи;льям Джо;зеф Ке;йси, целый штат которого умел говорить по-русски. Они крепко держали Горбачёва с двух сторон, а сзади, ещё поддерживала Раиса Максимовна, нашептывавшая ему в уши подсказки. А не слушать Раису Максимовну, сам Михаил Сергеевич не мог, потому, что её каблук твёрдо стоял на его лбу, где, не было ума, силы и воли, зато появилась отметина от его давления, то есть каблука.

173

И теперь уже на Горбачёва давили с трёх сторон. Может, он и выдержал бы трехстороннее давление, если бы вдруг на него не стали давить с последней, четвёртой стороны.

Ельцин напился столичной водки, после уральской, закусил уральскими пельменями, начиненными мясом убитого дикого бешеного медведя и сам озверел. Он, думал, что Миша, Горбачёв, родной брат того, убитого бешенного медведя, мясом которого его накормили, и стал выталкивать его со стула, то есть трона. Это полбеды! За этот самый стул-трон всегда идёт драка, видимая народу, серой массе, которая всё-таки, не делает историю, и невидимая, как в театре – закулисная, когда актёры, любовни-ки, целующиеся на сцене, на виду у всего зала, народа, за занавесом душат, или таскают друг друга за волосы. А потом, этот озверевший придурок Ельцин, стал стрелять по белому дому, не, не по-вашингтонскому, а по-московскому из танков. Но самое страшное началось тогда, когда он, Ельцин, открыл строго охраняемый, запечатанный мешок с суверенитетами и стал горстями разбрасывать его. И разбросал.

Ива;н IV Васи;льевич, прозванный Гро;зным, по прямому имени и Смарагд, в постриге Прозванный Грозным - государь, великий князь московский и всея Руси с 1533 года, первый царь всея Руси, взявший Казань, три раза перевернулся в гробу, затем вылез из него и стал смотреть, как Ельцин чуть снова не отдал Казань, а затем от злости стал смотреть по телеку американскую порнуху, привезенную, челядью Ельцина, то есть прихлебателями, такими, как Чубайс и другие, из-за бугра.

Что тут началось, что тут началось, весь народ поднялся потому что он – главная, решающая сила истории, по словам Ленина, но эта движущая сила не взяла поганую метлу и не стала ею выметать всю Ельцинскую нечисть, а только слушала многочисленных болтунов. Так, какая же к чёрту это движущая сила?

174

Если мне ещё раз доведётся пить пиво сраками, не (сраками,) а с раками, с моими друзьями Платоном и Лениным и у нас снова кончится пиво, я за пивом больше не побегу, а скажу ему, Ленину:

-Знаешь, Володь, иди-ка ты сам за пивом! Потому, что ты не прав! Историю делает не народ, который всегда серый, как я, а Личности! И, иногда, очень ху..Ё..вые личности.

Я прогнал эту «плечевую» проститутку-мысль, вместе с историческими личностями и пригласил другую.

Мы приехали днём в Одессу, и поселись в гостинице, на главной улице - Дерибасовской. Ждали, пока соберутся все группы, чтобы, затем на теплоходе отправиться в средиземноморский круиз: Турция, Кипр, Греция и почти наша шестнадцатая республика – Болгария.

Нас, с утра и до двух-трёх часов держали в неприметном здании КГБ и пичкали всевозможными инструкциями. Даже учили правильно пользоваться вилкой и ножом. А зачем, мне это надо было, если я никогда ими не пользовался? А когда приезжал домой, из командировки и мне жена Рая, ставила на стол сациви, грузинское блюдо, которое я научил её готовить, то я ел руками, облизывая пальцы. Не зря же говорят: «-вкусно, пальчики оближешь!»

Рая, мне говорила перед отъездом:

-Ваношка, я отпускаю тебя одного в эту поездку с условием, что ты там, в этом, загнивающем капиталистическом мире ни разу не пойдёшь в публичный дом!

-Конечно, не пойду!

-Клянись!

-Клянусь мамой, один.

-Вот теперь, верю. Поклялся. А почему ты добавил слово – один?

-Я поклялся мамой, что один – не пойду. А если вдвоём или всей группой, моя клятва не будет иметь силу.

Дурак, проболтался. Пришлось ещё раз давать клятву.

175

Но можно было клятву не давать. Всё равно на публичный дом не хватило бы денег, которые нам поменяли. Из тех 19 наших рублей, после обмена вышло 29 долларов, 15 центов. А одно посещение публичного дома стоило от 22 долларов, плюс чаевые проститутке. Курс доллара тогда был – 66 копеек к рублю.

Нет, у меня было не 29 долларов, а 32. Три доллара я выиграл. Трое парней в нашей группе были из Елабуги. Через БМТ (Бюро Молодёжного Туризма) «Спутник» отдыхали, в основном, комсомольцы от 22 до 35 лет. А мне, на тот момент, было – 42.

Эту путёвку мне дали, как внештатному секретарю партбюро, нашего Челнинского участка, и как заместителю секретаря парткома, по идеологической работе всей нашей строительной организации.

Водку по всей стране давали по талонам. А нам хотелось выпить. Мы заходили в пару магазинов, но бесполезно. Зашли в третий. Я отошёл от парней и стал рассматривать содержимое прилавков, недалеко от продавца. Людей было много.

К продавцу, молодой девушке, подошла, видимо, подружка и они стали возбуждённо обсуждать какого-то Гарика. Девушка называла продавца Валюшей. Я пошёл к выходу и поманил парней.

-Ребята, спорим на три доллара, что я куплю здесь литр волки. Две бутылки. Даже не так! Я ставлю шесть своих – против трёх ваших. Вы можете потерять по доллару, но зато выпить водки, а я теряю шесть долларов, и тоже могу остаться без водки, как вы, в случае моей неудачи. Только вы сейчас со мной не заходите!

Они согласились.

Дождавшись, пока ушла вторая девушка, я подошёл к продавщице, отпускавшей очередному покупателю, по талону водку, и сказал:

-Здравствуй, Валюша! Привет от Гарика! Забежал на минутку, совсем нет времени. Вот 15 рублей, талон там, дай пару бутылок

176

и палку колбасы. Сдачи не надо.

Она удивлённо смотрела на меня, но взяла деньги и стала отпускать товар, а я, повернувшись вполоборота сказал следующему в очереди, мужчине в очках:

-Извините, таки, что залез! Опаздываю, таки, ждут, друзья.

-Спасибо, Валюша! Что передать Гарику?

-Нет, нет, ничего не надо. Приходите ещё!

Парни обрадовались и удивились. Один спросил:

-Иван Игнатьевич, как вы так смогли?

-Вы, знаете, ребята, сколько здесь проживает евреев?

-Нет, откуда?

-99 – процентов. И 90 из них мои друзья.

Эти милые парни не знали, что я столько времени проработал снабженцем, что научился находить лазейки везде. Нет, такого в природе, чтобы не было лазейки. Надо уметь определить, где её искать. Но по доллару они мне сразу не отдали, потому, что все доллары были у старшего нашей группы, второго секретаря комсомола, бауманского района Казани. Который выдавал нам по крохе, в каждой стране, куда мы прибывали. Каждому из нас он, паскуда, недодал по доллару и 15 центов. Получилось 35 долларов и 70 центов. Как раз, чтобы самому сходить один раз в публичный дом. Хотя зачем нужно было ходить в Турции или Греции в публичный дом, да и ещё платить деньги? Публичным домом был наш теплоход.

Красавец теплоход «Дмитрий Шостакович», два года назад построенный в Польше, приютил нас, 344 туриста, возрастом до 30 лет. Туристов моего возраста, которым от 40 и до 45 было 9 человек: двое мужчин, остальные дамы. Дам на теплоходе было 65 процентов, а кавалеров – 35. И все дамы хотели удовольствий. А где найти столько самцов, чтобы было по одному на каждую самку? Если только пригласить дельфинов из моря? Они постоянно плыли за теплоходом, выпрыгивали из воды и орали:

-Самку, самку, самку. Хочу самку!

177

Матросам категорически запрещалось общаться с пассажирами. Тут же списывали на берег. Поэтому все самцы были нарасхват: и пьющие и язвенники и трезвенники и даже такие полу-лысые, как я. Но я такой был там один, поэтому меня самки не очень-то и хватали, а если хватали, то увидев рядом более молодого, как сами, или моложе, тут, же и отпускали.

О том, что у нас в СССР секс есть, и не только секс, но и публичные дома, я знал ещё с тех пор, как первый раз попал в санаторий в Крыму, когда у меня признали зачатки туберкулёза. Но я тогда был ещё настолько «зелёным», в смысле молодым и глупым, что всего толком и не понимал, хотя девочками пользовался, но не так, как другие.

Когда, 15 ноября, в 10:15, у гроба с телом Брежнева выстроились руководители Советского Союза и он был установлен на артиллерийский лафет и в сопровождении почётного эскорта из солдат Московского гарнизона, генералов и адмиралов, нёсших на красных подушечках многочисленные награды покойного, лафет с гробом двинулся на Красную площадь где был похоронен, у кремлёвской стены, но не в урне, нас стали запускать в этот большой публичный дом, сажать на теплоход, тщательно сверяя морду каждого, с его аусвайсом, паспортом.

В 15 часов, прогудел наш теплоход, как и все другие, говоря этим: «-спи спокойно, наш дорогой, Ильич!» А в 16 - мы отчалили в Стамбул.

Море немного штормило. При таком шторме, половина туристов уже бы валялась на койках, не будь на теплоходе балансира, смягчающего качку. Он, как шест в руках канатоходца, не даёт заваливаться кораблю в ту или другую сторону, объяснил нам один из помощников капитана.

Моя мечта детства сбылась.

Я, выросший на море, зачитывавшийся романами о пиратах, хотевший исколесить все моря и океаны моряком дальнего плавания, но не ставшим им из-за слабого,

178

здоровья, последствия отсутствия нормальной пищи и влажного климата, сейчас стоял, на палубе и представлял себя, одноногим, зловещим Джоном Сильвером из Острова сокровищ, «Окороком», которого боялся сам капитан Флинт.

Но, в моём лице, Джон Сильвер не был зловещим, а добрым и улыбчивым. И тоже назывался Иваном. Иван –это Джон по-английски. И сейчас он, Джон-Иван сочинял стихотворение о самом себе, а рифмы ему подсказывал, его бессменный и преданный друг попугай, сидевший у него на плече, по имени капитан Флинт.

Толь выпил литр одеколона?

Толь выпил водки - литра два?

И книжку взял я Стивенсона,

И стал читать про острова.

Там о сокровищах писалось,

Пират их главный, спрятал – Флин,

Всё так красиво рисовалось,

179

Жаль не был рядом с ними, блин.

Не, я б за кладом - не помчался!

Мне золото ведь ни к чему,

Но я б на шхуне той промчался,

А почему? Да потому…

Там паруса и вольный ветер,

Чего так просит всё душа,

Там мир другой, в другом всё свете,

И жизнь пирата – хороша.

Сильвестром я себя представил,

Пусть без ноги, но не козлом,

Я трубку в зубы себе вставил

И всю дорогу сосал ром.

А ветер ласково струился,

Меня, хмельного - целовал,

И океан ночью искрился,

И был, порой – девятый вал.

И мачты яростно скрипели,

Рвались от ветра паруса

И волны песни свои пели,

И чайки – рвали голоса.

А я, Сильвестр, пират великий,

Моря подвластны и ветра;,

Простым пиратам режу лики,

Распарываю им нутра;.

Порву всем горло за пиастры,

Но мне пиастры не нужны,

Люблю я ром и баб и астры,

Мне приключения важны.

Но нет пиастр и рома нету,

Тогда на выпивку – облом,

Поэтому – гони монету,

Чтоб покупать любимый ром.

Всю ночь я плыл на «Эспаньоле»,

С пиратами всю ночь пил ром,

Был рад пиратской этой доле,

180

А утром сразу вновь облом:

Башка трещала и болела,

И тело было не моё,

Оно вдруг рома захотело,

Пиастр лишь нету, ё-маё…

Одеколон вчера весь выпил,

Последний рубль вчера пропил,

Я зуб себе сейчас бы выбил,

Если б за зуб сто грамм купил.

Теперь дилемма. Я не знаю:

Пиратом быть мне иль бичом?

Без алкоголя так страдаю!

За грамм - пристукну кирпичом…

* * *

На нашей пиратской шхуне «Дмитрий Шостакович» ром можно было купить в одном из пяти баров, один из которых работал круглосуточно. Но ром там стоил очень дорого. А моих 90 пиастров, которые нам выдали жетонами: на ром, пиво, баб и на однорукого бандита-автомата - надолго бы не хватило, если бы я стал тратить их сразу на всё. Поэтому первым делом я выбросил за борт, в море, мечту – обыграть однорукого бандита-автомата. Когда я бросил ему в рот трёхпиастровый жетон, он подмигнул мне и прошептал:

-Послушай, ты же не дурак, как эти желторотые юнцы, а мужчина в возрасте? Потрать лучше свои пиастры на баб! Смотри, какие большегрудые и толстожопые красотки ходят вокруг? Когда какая-нибудь дура подходит ко мне, чтобы бросить монету и дёрнуть меня за ручку, у меня сразу встаёт. Но служба безопасности строго-настрого запретила мне заниматься сексом на рабочем месте, а чтобы мне не сбежать, привинтила к палубе. Когда я дёрнул его за ручку, в надежде, что из его чрева, обильно посыплются пиастры, он, от злости, выплюнул мой жетон и послал меня на три буквы. Я сказал ему спасибо, взял жетон и пошёл в бар.

181

В баре, я заказал две порции рома. Себе и стройной красавице, моложе себя в два раза. Толстожопых баб я не люблю. В голове крутилась мысль, что после второй, рю-мки рома, я поведу её в свою каюту и заказал музыку, бросив в автомат, выдававший её, однопиастровую монету. Ведь тот, кто заказывает музыку, тот её и танцует. Но с моей подругой, выпившей две порции рома за мой счёт, пошёл танцевать другой, молодой парень, а потом повёл её в каюту. Но не в мою, а в свою.

Тогда я выбросил за борт и вторую мысль, поить баб, которую мне подбросил однорукий бандит автомат.

В дальнейшем, на оставшиеся пиастры, я пил уже только сам – ром и кофе. Зачем тратить деньги на баб, которых будут танцевать другие?

А на следующий день на море был полный штиль. Если бы мы ходили под парусами, то наша шхуна замерла бы на месте. Но она в своём чреве спрятала два движка, мощностью – десять тысяч лошадок и эти невидимые лошадки резво бежали со скоростью в 20 узлов или 37 километров в час.

Я стоял на палубе и смотрел вдаль, в надежде увидеть две красивые маленькие шхуны: её – Людмилину и его, её любимого - Флорина.

Неужели это они? Людмила и Флорин?

182

Они с бешеной скоростью гонялись друг за другом. Играли. То она за ним, то он за ней, как все влюблённые. Если он её догонял, то прижимался к ней. Они тёрлись боками, а затем целовались. Они нежили друг друга. Они были вместе. Ведь они любили друг друга.

-Как красиво они играют! – сказала девушка, парню, тихо, шёпотом, словно боясь спугнуть их.

-Она, ему не даёт! – чуть громче ответил парень. Видишь, он никак не может ей воткнуть.

-А может это два самца или две самки, - снова прошептала девушка другу.

-Дельфины, почти всегда спариваются под водой, - ответил я и пошёл

183

в другую сторону от них. Они своим появлением испортили мне всю идиллию, превратив шхуны Флорина и Людмилы в играющих дельфинов.

Настроение сразу пропало.

-И зачем я только вспомнил о ней?

-Потому, что ты её любишь, как и я, -ответил Флорин чайкой, усевшейся на надстройку теплохода. Но ты живой, а я мёртвый. Это моя душа прилетела, чтобы посмотреть на то место, где меня потопил Ветер. Я его ненавижу, поэтому прилетаю только тогда, когда на море полный штиль, как сейчас.

-Но он вначале разбил тебя о скалы, а их здесь нет!

-Вон, в стороне. Видишь?

-Теперь вижу.

-Я полетел, а ты всегда помни о ней! И знай, что она любила меня одно мгновение, а тебя любила всегда. И сейчас любит тебя и страдает о тебе. – чайка сорвалась с места и полетела вверх, в синее небо, а рядом с чайкой появился силуэт играющего саксофониста Флорина и понеслась его божественная мелодия, на которую надо бы сочинить слова.

Я только сейчас понял насколько был неправ, когда злился, читая в дневнике об их встрече и мимолётной любви. Людям не надо мешать, если они любят друг друга.

184

Каждый человек имеет право на получение своего кусочка или дольки счастья в жизни. Я не говорю о том, чтобы счастье ежесекундно, ежеминутно, сутками, года-ми, сыпалось в руки. Я говорю о маленькой крохе, внезапно упавшей в ладони. Так, возможно, эта долька счастья досталась им тогда, в тот тёплый весенний день и они этот кусочек счастья разделили пополам. А затем этот красавец, музыкант, благородный человек, сгинул, унёсся ввысь к богу, защищая, чью-то честь. Женскую честь. Не знаю, смог ли я поступить бы так, как он? Ринуться один на четверых, у которых ножи в руках?

Поэтому, решил я, она, Людмила, когда я ещё не знал её, принадлежала ему, Флорину, хотя и не успела ему, тогда, отдаться.

Слова, которые нужно писать к этой его волшебной божественной музыке, сочиненной им на небесах, должны исходить не только от меня, но и от него.

И я стал по крупицам искать эти слова, ловить их в безоблачном синем небе и таком же синем, отливающим голубизной, синем море, где они прятались в кораллах, подводных цветах, а русалки собирали их, отдавали дельфинам, чтобы те приносили их мне.

Текст песни стал вырисовываться. Я отшлифовал, записал в блокнот, а затем прочитал Флорину, который ещё не улетел, а кружил надо мной.

-Мне понравился текст! – сказал он. Ей бы тоже понравились эти слова. Они написаны о нас троих. Ведь ни я и не ты не смогли согреть её своей любовью.

Снова понеслась его музыка. Но уже с моими, с нашими словами:

Ах, как пахнет душистой сиренью,

День уходит, идёт на излёт,

Ты проходишь, идёшь мимо тенью,

И меня призываешь в полёт.

За тобой побегу на край света,

В бездну, в Космос, повсюду помчусь,

185

Ты любовью моей не согрета,

От любви - я сиренью лечусь.

Рву сирень и в сирени купаюсь,

На сирени роса, как слеза,

А увижу тебя и стесняюсь

И боюсь, будто в небе гроза.

За тобой побегу на край света,

В бездну, в Космос, повсюду помчусь,

Ты любовью моей не согрета,

От любви - я сиренью лечусь.

Ах, как пахнет душистой сиренью,

Ночь уходит, идёт на излёт,

Под окном, от луны стоишь тенью,

На луну приглашаешь в полёт.

За тобой побегу на край света,

В бездну, в Космос, повсюду помчусь,

Ты любовью моей не согрета,

От любви - я сиренью лечусь.

* * *

..........................................................

В Стамбул мы пришли (моряки – ходят, а не – плывут) в 16 часов.

Когда причалили к берегу, на пирс высыпали парни и мужики. Все красивые и все усатые. Потому что были турками.

Наш публичный дом, «Дмитрий Шостакович», забурлил, как морская вода или как растревоженный улей. Девки выставляли себя на показ, а одна, полупьяная, даже вывалила наружу титьки. Но я её не осуждаю. Она была страшной, ещё страшней, чем Нелка, жившая в общежитии с Людой. Единственной её красотой были большие груди, и она не могла не выставить свой товар, прибыв на загнивающий капиталистический Запад, где всё продаётся и всё покупается.

Если бы сейчас наших красоток выпустили на пирс, то трудно себе представить, чтобы было.

186

Многое забылось. Но кое-что осталось в памяти.

На следующий день нас повезли на экскурсию в прекрасный Софи;йский собо;р, Собор Святой Софии, Агия-София — выдающийся памятник византийского зодчес-

тва, символ «золотого века» Византии. Собор расположен в историческом центре Стамбула в районе Султанахмет, в настоящее время является музеем и одним из символов города. Более тысячи лет Софийский собор в Византии Константинополе оставался самым большим храмом в христианском мире — вплоть до постройки Собора Святого Петра в Риме. Высота Софийского собора — 55 метров, диаметр купола 31 метр.

Я не знаю, проводились ли молитвы в то время или нет, (во время туристической поездки), но когда нас завели в зал, где молились вначале христиане, а затем мусульмане, заставив разуться, в зале стоял тошнотворный запах от пота. То ли это ещё оставался запах от молившихся когда-то, то ли от туристов, ежедневно посещающих храм. Скорее от последних. Двух девиц стошнило, и они пулей вылетели из храма. Красота храма впечатляла.

Об этом путешествии в Турцию, Грецию и Кипр много можно писать, но я, по мере возможности своего скудного ума, кое-что написал, в стихотворной форме, в своём романе «Олимп».

Вот, некоторые выдержки из него:

Мечеть оставив, наконец,

Нас повезли смотреть дворец,

Где жил султан, где жил сам шах,

Какой там шик, какой размах!

Одна лишь кухня – в стадион!

Камней бесценных миллион!

Там золота - вовек не счесть!

Там шахский трон ещё всё есть,

Рубинами утыкан он

Из золота турецкий трон.

Китайский розовый фарфор

187

Там произвёл на всех фурор.

Ещё показывали нам,

Что-то похожее на храм,

Где был давно известен всем

Султана бывшего гарем,

Теперь там сделали музей

И привлекает он людей.

О, Турция – страна чудес!

Мужчина лишь имеет вес,

А женщина – она вода

Течёт в – ничто, и в - никуда.

Мужчины тут,

Мужчины там,

Одни усы -

Торчат повсюду,

И только нет там

Милых дам –

Представить это

Очень трудно.

И если женская краса

Мелькнёт среди

«Гусар» усатых,

То происходят чудеса,

Средь холостых

И средь женатых.

О, как глаза

Мужчин блестят!

А взгляд их -

Женщин раздевает:

Худых и толстых –

Всех подряд,

Так турок

Женщину желает!

Гарем оставив

Свой родной,

Где много жён

188

Без ласк томится,

Они спешат

К жене чужой,

Чужим добром,

Чтоб насладиться.

На женщин так

Они глядят,

Как волк голодный

На ягненка,

Чужую бабу

Все хотят...

Но тут, увы…

Не выйдет толка!

* * *

Базар Стамбульский знаменитый,

За день его не обойти,

С утра до вечера открытый,

Чего там только не найти?!

Там изумруды и сапфиры,

Там шёлк и золото горой,

Духи, меха, кларнеты, лиры,

Вещей там выбор есть большой.

Там магазины, как солдаты,

Стоят по струнке ровно в ряд.

Там продавцы безумно рады,

Коль покупатель бросит взгляд

На их шикарные витрины

И залежавшийся товар,

Торгуют там одни мужчины,

Торгует - всяк: и мал, и стар.

Базар велик. Базар огромен.

Никак его не обойти,

Великодушен кто и скромен,

Того легко там обвести.

Кто не умеет торговаться

И быстро денежки считать,

189

То лучше там не появляться,

А дома на печи лежать!

------------------------------

Прощай, базар!

Уходим мы,

Истратив доллары

И лиры.

Мы, словно

Выпустили пар

И тащим «шмотки»

На буксирах.

-----------------------------

Наш корабль белокрыл,

Словно чайка родная,

Он на рейде стоит

В Истамбульском порту,

И волнуется он

С суши нас поджидая,

Как бы кто не попал

В какую беду.

* * *

Прощай, Стамбул!

Наш курс теперь

Ларнака.

На остров Кипр

Теперь мы держим путь,

Уходим мы,

Ты даже не заплакал,

Но твой народ

Успел рукой махнуть.

* * *

А мы плывём,

Нас чуточку качает,

Вино мы пьём,

И кофе чёрный пьём,

Лаг судовой

190

Лишь мили отмеряет

И пенится вода

Под кораблём.

* * *

Якорь бросили мы

В водах синих Ларнаки

И на остров желанный

Рванулись толпой.

Там зимою цветы –

Это честно, не враки,

Там народ неустанный

Душевно-простой.

Там растут апельсины,

Вызревают бананы,

Виноград там отменный,

А вино, как бальзам.

Там, как пальмы, стройны

Красавцы-мужчины,

Ну, а женщины просто

Красавицы там.

О, гречанки! О вас

Столько сложено песен,

Вы – богини Олимпа!

Вы – нимфы любви!

Восхвалял вас Парнас,

Что сегодня так тесен,

Ваши стройные линии

К себе так влекли.

* * *

Остров Кипр –

Прекрасный остров,

Хоть и мал он

По размерам,

«Там дышать

Легко и просто»,

Он бы мог

191

Служить примером

Всей взбесившейся

Планете,

Задавившей

Себя смогом.

Если б встали

Наши деды,

Кто из них,

Не знаю, смог бы,

День один

Прожить на свете

И дышать

Вонючей гарью,

Так, как дышат

Наши дети,

Ничего не замечая?!

Жизнь на острове прекрасна,

Жизнь на острове красива,

Светит солнце очень ясно

Без конца, неугасимо.

Триста сорок дней беспечных

Киприоты там гуляют,

В год так много, бесконечно,

Там под солнцем загорают.

Лимасол и Ларнака,

Никосия и Пафос –

Города, где туристам

Есть на что посмотреть.

В мире есть города,

Как большая клоака,

Там от гари и вони

Ты готов умереть.

Здесь стоят города,

Окружённые морем,

Чистота, чистота

Музейная их.

192

Там прожил бы года,

Казалось без горя,

Но они мне - чужие!

Мне лучше - без них!

Пульса жизни там нет

Всё там тихо, спокойно,

Будто город не город,

А город – мертвец.

Нет автобусов там,

Ну, а если ты молод –

Потолкаться захочешь,

В толпе, наконец,

Что за радость, скажи!

В мягком кресле валяться,

По дорогам без ямок

В машине гонять,

А по мне так

В «двенадцатом»

Лучше толкаться

И маршрутный автобус

По полчаса ждать.

* * *

Я с восторгом хвастну:

В море Чёрном купался,

В Средиземное море

Я тоже нырял,

Посмотрите, скажу

Я на фоне снимался

Тех ларнакских дворцов,

Где однажды бывал.

* * *

.................................

Однажды, когда теплоход шёл из кипрской Ларнаки, в греческий Пирей, я стоял на палубе и любовался морем. Недалеко от меня стояла дама лет тридцати, с незажжен-ной сигаретой в руках. Вдруг она подошла ко мне и спросила:

193

-У вас есть спички или зажигалка?

-Не курю, поэтому таких принадлежностей к отраве не ношу.

-Ой, какой молодчина! Я тоже не курила, а как развелась с мужем, полгода назад, пристрастилась к этой противной заразе.

-То, что это противное занятие, испытал на себе. Когда оторвался от родителей, поступил в техникум, в восемнадцатилетнем возрасте, сразу почувствовал себя взрослым и закурил. Тогда сигарет было мало и все плохие. Курили, в основном папиросы. И я курил месяцев восемь, а затем бросил. Утром во рту...

-Как собаки насрали...

-Я хотел сказать, как кошки.

-Разницы нет! Я не знаю чем на вкус собачье дерьмо отличается от кошачьего, но дерьмо – есть дерьмо. Всё равно – гадость! Людмила. А вас как величать?

-Чуть не вылетело – Руслан. И почему меня родители не назвали этим именем? Встречаются одни Людмилы. А меня ругают – Иваном.

-Хорошее русское имя, но им, в последнее время, всё меньше называют детей.

-Не хотят, чтобы их дети были иванами-дураками. Хотя, знаете, Людмила, однажды наткнулся на книгу с именами и прочитал о своём имени следующее:

«Происхождение имени Иван имеет еврейские корни. Израиль, откуда произошло имя, стал истоком христианства, поэтому так стали называть мальчиков среди славянских народов. Этимология имеет также библейскую историю, из которой особенно известны Иоанн Креститель и Иоанн Богослов. Исследователи тайны имени различают множественные производные за пределами нашей страны. В испаноязычных странах — Хуан, Жуан, среди латиноамериканцев — Айвэн, арабский аналог — Яхья. У англичан – Джон, у французов – Жан. Хоть Иван принято

194

считать русским именем, но производные от еврейского Иоанн весьма распространены почти во всех уголках мира и однозначно определить чье имя Иван невозможно».

-И всё равно Иван – русское имя!

-Считайте так, но называя меня Иваном, отбрасывайте приставку – дурак. Хотя, мысленно можете добавлять.

Она захохотала.

-А может, нам зайти в бар и выпить кофе, с ромом?

-Я бы пошла с удовольствием, но меня ограбили в первый же день, как мы сели на теплоход.

-Неужели на теплоходе есть воры и грабители? А вы не заявили?

-Кому и зачем? Грабитель стоит у всех на виду. А в первый день к нему была ещё и очередь.

Теперь я захохотал.

-Значит, однорукий бандит. Но он всех сразу честно предупреждает и тот, кто слышит его шёпот, сразу отходит, как я.

-А я, дура, не услышала его шёпот и вместо того, что-бы выиграть тысячу бонов, проиграла свои девяносто.

Я достал жетоны и пересчитал.

-Как раз хватит на четыре порции рома и три - кофе.

-На два кофе. Не станем же мы третью чашку делить пополам?!

Бар был почти пустой. Всех или ограбил однорукий бандит, или они свои бонны уже пропили в барах.

Мы сели ближе к окну, чтобы виднелось море.

-Иван, я в долгу не останусь. У меня осталась ещё бутылка водки, из двух, что нам разрешили взять с собой.

-А я обе своих толкнул в Турции. Обменял на пять долларов. Просил семь, но турок упёрся. Зато купил жене и детям брюки. Жене и сыну джинсовые, они в Москве у спекулянтов по 150 рублей, а дочери – микровельветовые. У спекулянтов – 250 рублей. Трое брюк – за тринадцать долларов. Турок просил семнадцать, но теперь я упёрся.

195

И ещё жене духи «Шанель №5». Стоимость половины путёвки оправдал.

-Ты хороший семьянин! Любишь жену и детей. А мой тоже приносил все, или почти все деньги домой. Но слишком любил баб. Я из Иваново, а там, может, слышал, му-

жчин не хватает, так бабы бросаются любому на шею, к тому же мой был

здоровым и красивым мужиком.

-То-то я смотрю в вашей, ивановской группе всего один мужик – руководитель группы. Кстати, самый весёлый и общительный из всех мужиков туристов.

-Поэтому, почти все курочки из группы уже потоптаны им. Кроме меня. Мне он тоже нравится, но я не хочу ложиться под него, как все. Кстати, из всех групп, только в таджикской всего три бабы, и то русские, а остальные мужики и в вашей, татарской – половина мужиков.

-Не совсем. Женщин на одну больше. Их 16, а нас – 15. А почему вы развелись? Из-за того, что он гулял?

-Он, почти каждую неделю заводил себе новую кралю. Приходил домой, и от него воняло новыми духами или я снимала с его одежды, то рыжие, то светлые волосы, а я брюнетка. Но он всё равно, как ложились спать ласкал меня и так, что я, хотя и была злая на него, сама раздвигала ножки. Всё, может быть, и продолжалось бы так и до сих пор, но тут скурвилась я. К нам приехала бригада наладчиков слесарей из Средней Азии, монтировать и налаживать ткацкое оборудование. Мастером у них был мужчина, твоего возраста, наполовину узбек, наполовину русский, красавец, и я, дура, с первого взгляда влюбилась в него. Я тоже работала мастером. У нас было три смены. Вторую и третью остановили из-за монтажа, а я две недели ходила, якобы в ночную смену и спала с ним, моим Рустамчиком, которого затащила в первый же день к себе, в комнату мастера, оставшись, когда рабочие ушли. Я тоже работала мастером. Мужу или кто-то шепнул или он сам допёр, но однажды припёрся ночью и застал меня на месте преступления.

196

-По голове не бил?

-Он совсем меня не бил.

-Почему я спросил? Есть такой анекдот:

Приходит француз домой и застаёт жену с любовником в постели.

-Привет, красавчик! - говорит он любовнику, - меня зовут Жан, а тебя?

-Гаскон, из Гаскони.

-Жозефина, вы обедали?

-Нет, милый, только собирались, но Гаскончик сказал:- Жозефина, давай перед обедом позанимаемся ещё и французской любовью. И мы стали ею заниматься. Ты же видел, когда вошёл! Мой рот был занят работой. Членом.

-Жозефина, накрой стол, я принёс пару бутылок хорошего вина. Выпьем за знакомство с Гасконом и за любовь, вообще и за французскую, в частности.

Приходит домой испанец и застаёт жену с любовником в постели.

-Жуан, говорит мужу жена Долорес, - ты меня убьёшь, но мою любовь, к моему мачо – никогда!

Приходит русский Иван домой и застаёт свою Маню в постели с другим и Маня тут же начинает орать:

-Ванечка, бей куда хочешь, только не по голове! А то мозги вышибешь.

Когда Люда, отсмеялась, сказала:

-Нет, он не только по голове меня не бил, а вообще не бил. Развелись мы мирно. Помню его слова:

-Люд, я большой ****ун и изменял тебе много раз, понимаю тебя, но простить не могу. Если бы я вас не видел, голых, на диване, простил. Ты же всегда прощала мои грехи, проделки, но здесь, извини, не могу!

-Дети есть?

-Дочь, сейчас у бабушки. Но он уже приходил и предлагал снова сойтись. Приеду, может, сойдёмся?

-Да, ребёнку без отца плохо!

-Не люблю я всякую эту бурду, ром, виски! Лучше

197

русской водочки нет! Разбередила я себе душу этим разговором. Пошли ко мне в каюту. Сейчас моё время. Мой день.

-Как понять?

-А мы с Танюшей договорились: день каюта в её распоряжении и она приводит хахаля, день мой. Но приводила пока, всё время, она.

-Вы, что вдвоём в каюте?

-А что, ты один?

-Я же не руководитель группы, чтобы жить одному. Нас четверо. И постель двухъярусная. А если твоя подружка там с мужчиной?

-Не должна. В этом отношении – порядочная баба. Только закуски, кроме фруктов, у нас нет.

-Это же самая лучшая закуска. Витамины.

-Но мой муж всегда говорил, что от мяса лучше стоит.

-А Нинка, моя знакомая, из Людмилиной комнаты, в общежитии техникума, говорила, что от коньяка. Но я больше люблю ром, тем более сейчас, когда мы на пиратской шхуне – Эспаньола.

-На шхуне «Дмитрий Шостакович». И не пиратской, а – ****ской. Такого публичного дома я ещё не видела!

-Если попал в волчью стаю, то нужно выть по-волчьи, чтобы тебя не съели. Может быть, не будем отставать от всех?

-А для чего же мы пойдём в каюту? Но сначала выпьем водочки.

Мы захохотали и пошли к ней в каюту.

Греция встретила солнечным безоблачным днём. Даже у нас, в Кобулети, в эти последние дни ноября, идут дожди. Но через пару часов появились облака, постепен-но превращаясь, в чёрные тучи и поморосил дождь

О, Элладос! Калимеро!

Ты сегодня предо мною,

Вижу я в тебе - две эры,

198

Тесно связанных - судьбою.

Да, земля Эллады -

Центр древней культуры.

Сама античность

Здесь - передо мной.

Любуюсь я прекрасною натурой

И городом, и морем,

И горой.

Нависли тучи, окружила мгла,

Туман окутал древние Микены,

Седая сырость на траву легла,

Навесилась слезинками на стены.

О, храм богов! Развалины твои

Тоску и грусть печально навевают,

Минувшие, исчезнувшие дни

К себе нас постоянно привлекают.

О, пыль веков! Ты душу бередишь

И ум нам постоянно возбуждаешь.

Ты - вековые тайны здесь хранишь

И к ним уж никого не подпускаешь.

Как не отнять - голубизны у моря,

Так не отнять - античность у веков...

Века молчат и меж собой не спорят,

Не выпускают - тайны из оков.

Здесь шаг шагнёшь - скелет

Аристофана,

Ещё шажок – Софокл захоронён,

Здесь ничего тебе уже не странно,

И близким другом кажется Платон

Площадка вот - по-гречески Агора,

Она мала и дворик рядом пуст,

Но здесь нога ступала Пифагора,

Хоть родом он из древних Сиракуз.

* * *

И вот Пирей!

И вот земля Эллады!

199

Так много ей

Мне хочется сказать!

Она туристам

Бесконечно рада

И всю себя

Готова показать.

Земля Эллады –

Центр древней культуры,

Сама античность

Здесь передо мной,

Любуюсь я

Прекрасною натурой

И городом, и морем,

И горой.

* * *

Мы в храм богов до одури спешили,

Что б в храм богов на миг не опоздать,

Там пир идёт, нам гиды говорили,

Там пить придётся, петь или плясать.

На пир богов уже мы не попали,

Пусть пир богов прошёл уже без нас,

Зато трапезный стол нам показали,

Какой там стол?! Оставшийся каркас.

* * *

Не встречались в пути

Нам - разбойничьи шхуны,

Мы пиратов морских

Обошли стороной.

В отдаленье маячили

Только лагуны

И манили они

Наш корабль на покой.

А по судну бродили

Шкодливые ветры

И шептали ему,

Обдувая бока:

200

Ты, корабль, отмеряй

На бегу километры,

Коль стучит твой мотор,

Есть соляра пока.

Борозди ты моря,

Борозди океаны,

Положись ты на нас,

Ведь друзья мы тебе!

Пред тобою открыты

Все дальние страны-

Это счастье уже

В корабельной судьбе.

Вечером, когда мы стояли на палубе с Людмилой, моей новой знакомой, и смотрели, как при заходе солнца, играют дельфины, я уже не видел в них, ту, техникумовскую свою, чужую Людмилу, а просто любовался игрой морских животных.

Кто его знает, а может быть это были они, самые настоящие Флорин и Людмила, или их души, превратившиеся в дельфинов?

-Иван, о чём ты задумался?- спросила Людмила, но не та, которая плавала, а та, которая стояла рядом, из города Иваново.

-Смотрю на этих красивых влюблённых.

-Они красивые, но почему ты решил, что они влюблённые?

-Ты считаешь, что животные не могут быть влюблёнными?

-Слышала и читала, но это всё враки. Я в это не верю!

201

-А я верю! У нас, в совхозе, в Грузии, где я родился и жил, был гусь, гусак, самец, Задира, так он постоянно запрыгивал на соседскую свинью Машку и постоянно хотел с ней спариваться. Я не знаю, получалось у них или нет, но только свинья никогда не сопротивлялась, а постоянно отводила хвост в сторону. А если к Машке подходил кто-то другой, гусак Задира отгонял его, даже её хозяина самго Соло;. Значит, у них была любовь! Но, то были животные низшего класса, а дельфины, по уму, относятся к разряду высших. Даже выше, чем шимпанзе. Они тоже могут любить друг друга.

Я замолчал, и стала думать о своём. Затем стал восстанавливать слова песни, которую сочинил, но отшлифовать не успел, Людмила помешала своими вопросами. Или появившиеся, играющие дельфины.

Песня.

Луна, как пьяная бродяга,

По небосводу круг даёт,

Её, отшельницу, беднягу

Прилив морской

С надеждой ждёт.

Лунная ночь,

Ты призывно

Нас манишь

И манишь.

Лунная ночь,

Ты влюблённых

Под звёзды зовёшь.

Лунная ночь,

Ты поманишь,

Подманишь,

Обманешь.

Лунная ночь,

Ты - короткое

Счастье даёшь.

Она, как будто бы стесняясь,

202

К прибою тянет лунный свет,

И светом матовым швыряясь,

Всё красит в серебристый цвет.

Лунная ночь,

Ты призывно

Нас манишь

И манишь.

Лунная ночь,

Ты влюблённых

Под звёзды зовёшь.

Лунная ночь,

Ты поманишь,

Подманишь,

Обманешь.

Ей звёзды в этом помогают

И жемчугом вдали горят,

Они без моря так страдают,

Чтоб окунуться в нём, летят.

Лунная ночь,

Ты призывно

Нас манишь

И манишь.

Лунная ночь,

Ты влюблённых

Под звёзды зовёшь.

Лунная ночь,

Ты поманишь,

Подманишь,

Обманешь.

Лунная ночь,

Ты - короткое

Счастье даёшь.

Колёса поезда ритмично стучали. Но разве заснёшь после нахлынувших воспоминаний»? Мысль, эта "плечевая" проститутка, переключила меня на другое воспоминание.

203

ГЛАВА V. НАЧАЛО КОНЦА.

ЖЕНА РАЯ

Мы познакомились случайно. Я тогда, волею обстоятельств, выпускал заводскую многотиражку, когда заболел её редактор. Мне был предоставлен его кабинет, нахо-дившийся в доме культуры часового завода, где я работал снабженцем.

Под Новый Год, 30 декабря был новогодний вечер. На нём было шумно и весело. Половина присутствующих была в масках. Я – нет. В жизни не надевал маску. Людям, скрывающимся за ней, видимо есть что скрывать. Я никогда ни от кого ничего не скрывал, потому, что мне не было что скрывать.

Было шумно, красиво, весело и прекрасно, если тебе всего около 24 лет, и вся жизнь впереди.

На очередной дамский танец меня пригласила юная и стройная девушка, которую я до этого не встречал. Маски на ней не было, как и на мне, поэтому я смог рассмотреть её лицо. Оно было красивым. Ямочек на её щёчках не было, как у Людмилы, зато был немного крючковатый нос, как у Этери. И чёрные волосы. Она была немного похожа на грузинку, хотя никаких родственных связей с грузинами у неё не было.

-Меня зовут Иваном.

-Иваном Игнатьевичем. Я вас знаю. Вы работаете в отделе снабжения и несколько раз приходили в наш, токарный цех, где я работаю распредом. Выдаю и принимаю инструменты и готовые изделия. Меня зовут Рая.

Мы станцевали пару раз, и я пригласил её в кабинет редактора, где открыл бутылку шампанского.

-После, когда мы сидели на старом диване, и смаковали шампанское, я его не терпел и до сих пор ненавижу, а она, потому, что вообще не пила, спросил:

-Почему ты пошла со мной?

-Ты мне нравишься давно. С тех пор, как я тебя увидела.

А других парней у тебя не было?

204

-Были, с которыми просто целовалась. Но ничего серьёзного.

Опыт, как поступать с женщинами в таких случаях, у

меня был. А у неё никакого. Она была невинной девушкой.

Мы стали встречаться. Она доверялась мне во всём, по-прежнему глядя на меня влюблёнными глазами.

Не хочу таить греха. Чувств, поначалу, к ней у меня не было никаких. Красивая, весёлая девчонка, с хорошей фигурой, пластичная, занималась гимнастикой, темпераментная. В общем, я, как скульптор, приобрёл хороший пластичный материал и, не задумываясь, стал создавать ту скульптуру, которую желал.

Мысли, женится на ней – не было. Но я постепенно привязывался к ней, а она всё больше ко мне. Мы начали притираться, прирастать друг к другу. Понимать друг друга - с полуслова.

Хотя Рая была на семь лет младше меня, мне приходилось, порой удивляться мудрости этой восемнадцатилетней девочки.

Её мать работала парикмахером. Отец на каком-то мелком предприятии. Сильно пил и однажды исчез совсем.

Когда я решил уехать из Чистополя в новый, начинающий строиться город Нижнекамск, взял её с собой. Вначале мы жили в гражданском браке, а позже узаконили свои отношения.

С ней мне было также легко, как и с Этери. Много веселья, юмора, шуток. Никаких стремлений к карьерам и роскоши. Я не стремился заиметь себе фрак, чтобы ходить на званые вечера по двум причинам: первое никто не приглашал меня на званые вечера и второе, срака, то есть жопа, пока не начала толстеть. Фрак хорошо смотрится только на том, у кого она большая, отъеденная на нетрудовые доходы: ворованные деньги или полученные при помощи взятки.

205

По этой же причине у и Раи не было шикарного вечернего бального платья, с глубоким вырезом, но зато было простое ситцевое платье, с неглубоким вырезом и большая шляпа, под которой она смотрелась красивой лампой под абажуром, особенно тогда, когда у неё блестели глаза.

Первое время мы жили на мою зарплату в 115 рублей и на её – в 60.

Вспомнился такой случай. Утром мы, как обычно собирались на работу. Рая готовила завтрак, а я брился.

-Что ты готовишь на завтрак?

-То, что и вчера и позавчера и после позавчера. Чай и бутерброды.

-А какие бутерброды?

-Хлеб, намазанный тонким, как папиросная бумага, слоем мёда и сыром, слоем, как газетный лист. Но сегодня я сделаю тебе бутерброд лучше. Сыр там будет толщиной не в один, а в два газетных листа. Потому, что это остаток.

-Сделай себе такой же!

-Не стану. Берегу свою осиную талию.

-Если ты даже будешь есть в день по пол барана, она всё равно будет у тебя ослиной.

-Не ослиной, как у тебя, а осиной, как у осы.

206

-Не хочу я эти твои бутерброды! Надоели! Достань из холодильника балык и чёрную икру!

-Сейчас, достану. Постой, но у нас нет, же холодильника? Что ты за муж? Не можешь купить холодильник!

-Тогда давай отложим чёрную икру до другого раза.

Но постепенно жизнь улучшалась. Из комнаты, оставленной нам, нашими друзьями, в малосемейке, мы перебрались в однокомнатную свою квартиру. Через год в двух-комнатную, когда у нас родилась дочь. А через девять лет уже в трёхкомнатную, в соседнем, строящемся городе - Набережные Челны, где возводился знаменитый завод-гигант – КАМАЗ.

Самым главным нашим богатством были дети. Не только нашим. Когда заселили наш шести подъездный дом, по 38 квартир, в каждом подъезде, с маленьким двором, то во дворе, особенно вечерами было тесно. Более трёхсот мальчиков, бандитами и воинами шныряли по двору с пистолетами, а их жёны, в таком же количестве, носились с куклами. Более шестисот детей было в нашем дворе. Когда сыну Эдику, предстояло идти в первый класс, у него был выбор пойти в А, Б или В. Три первых класса, по 25 детей, было создано только из нашего двора. Хоть нам тогда и не платили по 300 тысяч рублей за рождение ребёнка, каждый сознательный советский гражданин, делал детей бесплатно, хоть себе, хоть соседу. Мы планировали сотворить пятерых, но не получилось из-за болезни Раи.

Вторым нашим богатством были ежегодные путешествия. Мы целый год откладывали деньги, а затем, летом, брали туристические путёвки и, оставив детей моей мате-ри, которая жила с нами, ездили отдыхать. Или ехали с детьми дикарями. Проживание на юге стоило от рубля, до трёх, с человека. За четверых, за 25 дней, мы платили все-го сотню, с лишним. Половину Раиной зарплаты или четвёртую часть моей. Плохо было лишь то, что за границу супругов не пускали, тем более с детьми. Боялись, что семейные будут там, за границей, оставаться. Пускали только

207

поодиночке и только, в основном членов партии. Но моя Рая, ни была членом политбюро и даже членом партии.

Но мы мечтали и фантазировали, чтобы разнообразить нашу жизнь.

Однажды, в летнее время, когда до отпуска оставалось около месяца, а работать уж очень не хотелось, у меня возникла шальная мысль: сбежать с работы и пойти в кино или ресторан. Я позвонил Рае, но её в кабинете, где она сидела вместе с заведующей пошивочным ателье, не было. Позвонил в цех. Трубку взяла незнакомая женщина, хотя я почти всех там знал. Оказалось – новенькая.

-Пригласите, пожалуйста, Раису Викторовну, бухгалтера ателье.

-Кто её спрашивает?

-Любовник.

-Но...

-Никаких но, я фининспектор. А все фининспектора являются любовниками бухгалтеров.

-Капцова слушает.

-Привет, Капцова! Говори да, или нет? Нет желания сходить в такую жару на пляж?

-Когда?

-Через полчаса. Я бы подъехал.

-Ты с ума сошёл!

-Мы бы нашли...

-Перезвони через пару минут в кабинет. Заведующей - нет, и сегодня не будет. Нормально поговорим.

Я перезвонил через три минуты.

-Ты, пока шла в кабинет, решила?

-А вдруг кто-нибудь нас увидит? Будут неприятности или у меня, или у тебя.

-Тогда поведём разговор в другой манере. Положи трубку, я через минуту перезвоню.

Она положила трубку, а я через минуту набрал снова.

208

-Я слушаю.

-Девушка, если судить по вашему голосу, то вы красивая. И темпераментная. Как вас зовут?

-Вы хотите со мной познакомится? –она включилась в игру. Видимо, у неё тоже было мало работы, а скорее всего, ей тоже не хотелось работать в такую жару.

-Хочу! И прямо сейчас, не откладывая. Я бы мог пригласить вас в ресторан, в кинотеатр или на пляж. Если вы согласны со мной познакомиться, то выбирайте, куда мы пойдём?

-В ресторане, вы предложите мне выпить, но в такую жару спиртное пить противно. Можно бы в кинотеатр, но боюсь, меня с вами кто-нибудь увидит, ведь я замужем.

-Значит, вы согласны? Тогда остаётся пляж.

-Но у меня нет купальника с собой.

-Я знаю место, где можно купаться без него.

-Обнажёнными? Нет, вы сумасшедший. А вы, правда, знаете такое место?

-Если бы не знал, не предлагал.

-Мужчина всегда может уговорить женщину. Я согласна. Где мы встретимся?

-Ждите меня, на остановке Центральная. У меня будет в руках журнал «Вокруг Света».

-Мой муж тоже любит этот журнал. А у вас нет лысины, как у моего мужа?

-Есть.

-Значит, я вас сразу найду. Только сильно не задерживайтесь.

Мы поехали на Каму, на то место, где я, иногда, ловил рыбу, но оно уже было занято. Там сидел старичок и упорно смотрел на поплавок, который обленился и не хотел погружаться в воду.

-В такую погоду, не будет клевать! Рыбе тоже жарко. Они, рыбки, сейчас все сидят в пивных барах и кафе и наслаждаются хмельными прохладительными напитками.

-Сынок, у меня сорокалетний стаж рыбака, ты ещё писал под стол,

209

когда я таскал щук и карасей. Думаешь, я поплёлся бы в такую жару на рыбалку, если бы старая дура дала мне пару рублей на пиво? Я поругался с ней и, взяв удочки, слинял.

-Как вас зовут?

-Сергей Васильевич.

-Сергей Васильевич, я вырос на Кавказе, а у нас принято уважать старших. Желание старших немедленно исполняется, по закону гор. Вы пожелали пива, но у вас нет денег. У меня есть деньги, но нет пива. Возьмите трояк и выпейте за наше здоровье.

-Трояка много. Это же на целую полулитру.

-Но вы, же водку пить не будете в такую жару?

-Чтобы насолить бабке и придти домой пьяным, я готов пить даже мочу. Ты, правда, даёшь мне эти деньги?

Я сунул бумажку ему в кармашек клетчатой рубашки с короткими рукавами.

Когда он собрал принадлежности для рыбалки и набросил на старые плечи рюкзак, сказал:

-Парень, отойдём на минуту от твоей спутницы.

Мы отошли.

-Я тебя понял, почему ты меня прогнал, дав деньги на выпивку, чтобы остаться с этой красавицей. Запретная любовь всегда заманивает. Я тебе вот что скажу, сынок. В молодости я тоже часто бегал от своей бабки к девкам. Правда, она тогда не была бабкой. Ты будь осторожен и осмотрителен, чтобы вас не поймал её муж. А за трояк -спасибо. Наставь её мужу рога.

-Я боксёр. Отобьюсь. А насчёт рог, не беспокойся, наставлю!

-А он, может, штангист?! Поднимет тебя, как штангу и выбросит в Каму.

-Спасибо, дед – учту.

Он поковылял к автобусной остановке, которая была отсюда километра за полтора, через лес.

-Что он тебе сказал?

210

-Сказал, что если нас поймает твой муж, то отметелит обоих. И ещё, чтобы я наставил твоему мужу рога.

-Наставь, ему, наставь! Ты, что прямо здесь, хочешь наставлять ему рога?

-А зачем мы сюда пришли?

-Если муж поймает, я его попрошу, чтобы он побил меня, а тебя не трогал.

-Тебе меня жаль?

-Как здорово, что ты придумал это романтическое свидание! А мы так и не познакомились. Меня зовут Раей.

-А меня – Вано. Купаться будем?

-Ты же знаешь, что я не умею плавать!

-Откуда мне знать? Я о тебе ничего не знаю.

-А сюда, правда, никто не придёт?

-Думаю, что нет. Кому надо купаться и загорать, пойдут на пляж, а рыбак сюда может забрести только вечером, и то сомневаюсь. Сегодня не рыбный день. Раздева-йся.

Я быстро разделся догола и прыгнул в воду.

-Почему ты не раздеваешься?

-Боюсь, что кто-нибудь придёт.

-Снимай свои трусики и лиф, и пойдём, хоть окунёшься. Такая жарища! Солнце тебя спалит.

-Всё равно, страшно!

Я силой стащил с неё трусы и лифчик, и мы пошли в воду. А затем, когда легли на берегу, на участке, который был пародией пляже, я взял её руки в свои и сказал:

-Девушка, а ты у меня красивая?

-Ты только впервые заметил?

-Нет, в четвёртый. В первый раз, когда мы с тобой встретились на новогоднем балу, второй - когда делал нам дочь, в третий, когда делал сына, а сейчас заметил в четвёртый раз. Давай поцелуемся?

-Ты до дома потерпеть не можешь?

-Дома всё будет снова по-будничному.

-Ну, если нас кто нибудь поймает, то...

211

-То увидит, чем мы занимаемся.

Потом, когда мы лежали, я сказал:

-Если бы сейчас был ветерок, то я тебя кое-чему научил бы.

-Сказал бы, как какой-то Метери, во сне: - Ты опять задрала ножки и отдаёшься ветру? А ещё ночью, ты часто разговариваешь с Людмилой и говоришь, что любишь её. Это твои бывшие любовницы?

-Ты, слушала все песни Петра Лещенко, из коллекции пластинок, которые я привёз из Москвы?

-Только те, которые ты включал, когда и я была дома. Ты же знаешь, что мне нравятся, в основном, наши русские, народные и ещё цыганские песни.

-Так вот в одной, он Пётр Лещенко - поёт:

Всё, что было,

Всё, что было,

Всё давным

Давно уплыло....Так, что ни к чему сейчас вспоминать об этом.

-Мне, кажется, я скоро умру.

-Типун тебе на язык!

-Ты детей не бросишь?

-Если бы я знал, что ты заведёшь этот идиотский разговор, то лучше бы сейчас сидел в душной конторе и готовил заявки на следующий год.

-Прости! А давай ещё раз так же познакомимся с тобой, и ты привезёшь меня сюда!

-И будем...

-Да, и будем купаться голыми. Давай завтра,

-Завтра не получится. Заведующая будет целый день в ателье. Может, послезавтра?

Когда мы уходили с пляжа, вдали по Каме, проплывал белый, похожий на альбатроса теплоход.

-Это не тот, на котором, ты путешествовал?

-Похож. Но этот меньше. Он речной, а тот, морской.

212

-Я бы тоже хотела попутешествовать на таком.

-В том путешествии с капитаном была красивая женщина, нет, самая красивая на теплоходе. Она появлялась редко и только с ним. Наверно, жена?

-Дудки! Какой умный капитан, возьмёт с собой жену в такое красочное путешествие? Это равносильно тому, что ехать в Тулу со своим самоваром. Он был с любовницей.

-Я бы взял тебя!

-Не взял бы и не возьмёшь никогда!

-Почему?

-Потому, что ты никогда не станешь капитаном. Да, и мне жить осталось недолго.

-Ты же всегда была оптимисткой, почему у тебя, в последнее время, всё чаше появляются мысли о смерти?

-Потому, что сердце с каждым днём начинает болеть сильнее. Тогда, помнишь, профессор, женщина, сказала мне в Москве, что я проживу с моим сердцем ещё десять лет. Я уже прожила – восемь. Осталось – два.

-Тогда, может, снова поедем в Москву, на операцию?

-Нет! Посмотрим, что будет через пару лет. А до этого я, как жила, так и буду жить полной жизнью.

-Ты не устала идти?

-Немного есть. А нет ли места где нибудь поближе, где можно купаться голыми? Это место, где мы были сегодня, слишком далеко.

213

-Есть. На городском пляже. Следующий раз можем пойти туда.

-Согласна. Только я буду сидеть в купальнике, и смотреть, как ты голый красуешься перед красавицами. Давай немного посидим. Я устала.

-Я сниму рубашку, ляжешь на неё?

-Лучше давай посидим. Как легко здесь, в лесу, дышится. Я бы согласилась жить в лесу.

-Летом, а зимой?

-Зимой тоже в лесу хорошо.

-Только много волков.

-В городе их больше. Люди, иногда бывают хуже волков.

Мы сидели минут двадцать. Спешить было некуда. Решили вернуться домой, как всегда, когда возвращаемся с работы.

-Я отдохнула. Можем идти.

-Нужно идти медленно и останавливаться чаще.

-Это, конечно поможет, но это не выход. Нужно менять оба клапана в сердце.

-А лучше сердце.

-Те, кому пересаживали сердце, почти все умерли. Выжили несколько человек. Тебе надо менять меня на другую. Тогда ты будешь бегать с ней по скверу. Почему ты перестал бегать?

-Сделаешь операцию, будем бегать вместе.

-Я на такую мелочь не стану размениваться. Как только меня выпишут из больницы, приеду домой и сразу побегу на марафонскую дистанцию. Сколько там километров, в марафоне?

-Сорок два с чем-то.

-Я побегу на пятьдесят. Если не останусь в маленьком, одноэтажном здании института.

-Что за здание?

-Профессор сказала – морг называется.

-Когда, ты сказала, мы сможем сбежать с работы ещё раз?

214

-Послезавтра.

-Послезавтра, я с тобой не стану ещё раз знакомиться, и приглашать на свидание.

-Будет много работы?

-Я лучше познакомлюсь с такой, которая не хандрит, улыбается, как всегда улыбалась ты.

-Лучше познакомься со мной. Я не стану больше хандрить. Но я опять устала.

-Давай, я тебя понесу.

-И сколько ты пронесёшь меня на руках, пять метров?

-На руках – пять, может – десять, а на горбу, как картошку - метров пятьдесят. Даже больше.

-На руках ты меня носил по комнате. Мне нравилось. А как картошку – не носил. Хочу попробовать.

-Тогда садись мне на спину и держись руками за шею.

-Картошка тоже держалась за шею?

-Нет, мешок я держал снизу, за жопу.

-И меня будешь держать за жопу?

-Тебя – за задницу. Садись!

-Таксист, а твоя машина надёжная? Довезёт до города?

-Довезёт, если у тебя есть чем расплачиваться.

215

-Ты хочешь, чтобы я расплатилась с тобой, здесь, в лесу, на остановке?

-Нет, дома. Здесь много клещей. Искусают задницу.

-Я согласна. Включи музыку. Будет веселее.

-Покрути правое ухо.

-Своё или твоё?

-Откуда у тебя радиоприёмник? Таксист же я?

-У меня руки заняты. Если перестану держаться, свалюсь.

-Тогда будем ехать без музыки.

-Таксист, ты часто спал на чужих подушках?

-Почему это тебя волнует, пассажир? Часто. В гостиницах и в поездах. Когда езжу в командировки.

-То-то я смотрю, у тебя, после каждой командировки, волос на голове всё меньше и меньше.

-Глупые волосы покидают умную голову.

-А, может, наоборот? Умные волосы покидают глупую голову.

-Пассажир, не мешай водителю разговорами. Иначе свалимся в кювет.

-И там, ты, не доставивший меня до места, начнёшь просить плату за проезд.

-Вы, догадливы, мадам.

-Тогда я буду молчать всю дорогу.

-Можешь говорить, но умные слова.

-Ваношка, а всё-таки, хорошо, что ты меня сегодня вытащил на природу. Река, лес, красота, тишина. Свежий воздух. Надо в выходные выехать в лес с детьми.

-В выходные в лесу людей будет больше, чем деревьев. А кто будет пахать за нас в саду-огороде? Там тоже свежий воздух и детям есть, где поспать.

-Ты разве не видишь их кислые рожи, как только стоит заикнуться о поезде в сад?

-Вижу, а что делать?

-Я тоже устала от него.

-Давай продадим?

216

-Он же нам с таким трудом достался. Оставим всё так, как есть. Ты не устал тащить мешок с картошкой?

-Мешок, неживой, холодный и не кричит, когда я щипаю его за задницу.

-Ой, дурак! Больно. Будет же синяк. Отпусти меня, я пойду пешком.

-Сиди, пока не кончился бензин и включён счётчик.

Домой мы возвратились как обычно. Мать готовила ужин, а дети бегали на улице. Придут, обрадуются шоколадкам.

До отпуска мы ещё три раза сбегали с работы. Один раз – сюда, на Каму. Один – в ресторан и один в – кинотеатр.

Оказывается, стоит только немного сменить обстановку и тот же близкий тебе человек, сразу воспринимается по иному, да и все события связанные с ним.

-Иван Игнатьевич, зайдите к шефу, -сказала Валя, секретарь шефа.

-Он там один?

-С главбухом.

- Здравствуйте! Прибыл, Ваша честь.

-Судить мы тебя будем, если не будет путёвок. Посадить не посадим, но премии лишим. Ты ещё не брал путёвки?

-Вы имеете в виду туристические? В дома отдыха и санатории – в профкоме.

-Туристические. Иначе бы тебя не позвали.

-Но вы говорили, что на этот год вам не нужна будет туристическая!

-Мне – нет! Михал Николаечу нужны две.

-В каком направлении? На Юг, Прибалтику, Среднюю Азию, Кавказ? Но сейчас туда взять путёвки – проблема.

-Ты проныра. Достанешь.

-В Среднюю Азию далеко и они там были. Я имею в виду родственников. Лучше на Северный Кавказ или в

217

Сочи. Можно в Крым, -тихонько сказал главбух. Он всегда тихо разговаривал.

-На какое время?

-Август, можно сентябрь. Там в это время не так жарко.

-Попробую, но твёрдо не обещаю. Такие месяца;!

-Тогда квартальной премии не жди! У тебя полно недочётов в работе.

-У меня их нет. Вы бы сразу сказали.

-У всех недоработки есть. А если нет, можно найти.

-Завтра с утра зайду в турбюро.

-Бери мою машину и дуй. И чтобы приехал с путёвками.

-Тогда пошёл выписывать доверенность.

-Нина Николаевна, если не выручишь, мне хана, съедят без приправы, хоть я вонючий.

-Ты меня тоже подвёл, группу на этот год не запланировал. А у меня групповодов не хватает.

-Сама же говорила, кто курсы не закончит, группу не дам. А мне до окончания ещё два месяца.

-У меня на следующий месяц одна группа осталась без групповода. Старичка Петрова стукнул инфаркт. Его вчера увезли в реанимацию. Возьмёшь его группу?

-Куда?

-В Адыгею. Места прекрасные. Турбаза в горах. С базы трёхдневные пешие и конные маршруты. Был там?

-Нет. С какого числа?

-С 18 августа.

-А туда путёвки остались?

-Сейчас посмотрю. Ага, вот. Одна.

-Мне надо две. Даже три. Одну бы я взял для жены.

-А две кому?

-Родственнику нашего главбуха.

-Куда ты говоришь, он просил?

-Крым, Кавказ. И ещё в Сочи.

218

-Месяц?

-Август, Сентябрь.

-В Сочи, вроде у меня что-то оставалось на это время. Сейчас гляну. Есть. Дагомыс с 31 августа. Проживание в гостинице. Но дорогие. По триста пятьдесят рублей за путёвку.

-Главбух всегда найдет, как своровать деньги. Оформляй.

-Вези доверенность.

-Чукча не дурак! Хотя у него проездной билет на автобус, он всегда покупает ещё и разовый.

Мы засмеялись, и я стал доставать доверенность.

-На жену тоже будешь брать сразу, или придёшь потом, когда будем готовить документы на группу?

-Потом, у меня всё равно с собой денег нет.

-Игнатьич, а на хрена тебе платить свои деньги за путёвку, аж 244 рубля? Возьми её вместе с теми и скажи, что взял для себя. Профком оформит тебе её за 30 процентов. Всего около 90 рублей. Групповодом ты едешь бесплатно, дорога, питание, проживание, плюс зарплата от нас 120 рублей. Отдохнёте с женой бесплатно.

-Убедила. Оформляй.

-Нина Николаевна, если бы ты знала, как выручила меня! Чтобы я делал, если бы ты отказала? С меня бутылка коньяка.

-Иван Игнатьевич, Если бы ты знал, как выручил меня? Я с утра ничего не делаю, только ищу групповода. А тут ты заявляешься, голубчик. Три раза звонила тебе на работу. Твои девочки сказали, что вызвал шеф и куда-то тебя отправил. Бутылка коньяка с меня. И ещё, свозишь группу, и если все будет нормально, без жалоб, диплом групповода получишь без экзаменов. Выпьешь коньяка?

-Прямо здесь?

-Хочешь в приёмной, где сидят люди? Я тебя поддержу, выпью с тобой, сниму стресс.

-Таня, меня ни для кого нет!

219

Я привёз путёвки и боялся заикнуться о своей. Если отберут, Рая со мной не поедет. Скажет, специально устроил так, чтобы я не поехала.

-Привёз две путёвки в Сочи с 31августа. На коленях выпросил. Это же не для дикарей. С проживанием в лучшей гостинице Дагомыса.

-Я же сказал, проныра. На Капцова можно надеяться. Дадим ему квартальную премию, Михал Николаич?

-Дадим, Вольдемар Алексеевич.

-За квартальную премию спасибо, но у меня просьба. Я по графику в этом году иду в отпуск в августе и взял себе путёвку в Адыгею, давно мечтал там побывать. Можно оформить её через профком.

-Другим можно, а почему тебе нельзя? Сейчас позвов профком. Ещё напиши заявление на материальную помощь. Выделим 120 рублей. А почему не взял путёвку на жену? Также оформили бы за 30 процентов.

-В следующий раз. За это большое спасибо!

-И что ты сидишь в темноте?

-Думаю, куда бы нам поехать отдыхать?

-С детьми или без детей?

-Мы же договорились, что они останутся с бабушкой.

220

-Может, поедем в Прибалтику?

-Решай сам, куда хочешь.

-Уже решил. Северный Кавказ. Адыгея. Вот тебе путёвка. С 18 августа.

-А почему одна?

-Я хочу, чтобы ты отдохнула без меня.

-Ты шутишь или издеваешься? Я одна не поеду.

-Найдёшь там себе друга, развеешься.

-Чёрт с тобой. Раз ты так решил, где-то гульнуть без меня, то когда я уеду, чаще смотри в зеркало.

-Зачем?

-Любоваться, как у тебя растут рога.

-Тебе не придётся наставлять мне рога. Я бдительно буду смотреть за тобой. И не только за тобой, но и за всеми в группе. Я еду руководителем группы.

Я рассказал ей всё.

-Идиот, вечно, делаешь добро, перемешивая с гадостью.

-А как ещё вас, баб разогревать? А хочешь, не поедем по этой путёвке, а рванём в Стамбул или в Париж?

-Помечтай, помечтай, мечтать не вредно.

221

-Ты в такой шикарной шляпке, настоящая парижанка.

-А ты в цилиндре и с тросточкой.

-Нет, я без головного убора и без тросточки.

-Я с тобой, лысым, в Париж не поеду. Лысого и там, в Париже можно найти.

-Тогда я надеваю рыжий парик под твоё коричневое платье.

-Придётся тебе надевать синий парик.

-Ты, что спятила, синий парик?

-А у меня синее платье и оно мне нравится.

-Давай сменим платье. Твоё синее почти до пят. Разве ты не хочешь, чтобы парижские мужчины любовались твоими ножками.

-Спрашиваешь, конечно, хочу.

-Тогда надевай то, чёрное с блестками, которое я привёз тебе из Токио.

-А когда ты там был?

-Полгода назад, разве забыла?

-А мне врал. Говорил, что едешь, на атомную, в командировку.

-Там тоже строят атомные.

-Ваша организация?

-Нет. Они сами строят. А я ездил обучать их, болванов. Япошки же тупые!

222

-В этом платье ты красивее, чем в синем. А, может, наденешь светлое платье и распустишь волосы.

-Вот так?

-Так, ты совсем красавица. Станешь соблазнять всех парижан. Одного, Жана - уже соблазнила.

-Того, который в рыжем парике?

-Он пока ещё без парика. С неприкрытой лысиной.

-Что ты делаешь, друг, с неприкрытой лысиной?

-Беру тебя на руки.

-Зачем?

-Чтобы унести в Париж.

-Устанешь нести. Не донесёшь!

-Не волнуйся, донесу. Подъезжаем к Парижу.

-Это не Париж. Наша кровать.

-Это кровать в номере парижского отеля. Снимай своё чёрное платье, привезённое мной из Амстердама.

-Ты только что говорил, что оно из Токио.

-Но я летал в Токио через Амстердам. Там лучшие публичные дома. Набирался опыта.

-Зачем ты нёс меня до кровати? Я бы сама дошла.

-Конечно, дошла бы. Но так и тебе и мне приятнее.

223

Турбаза была в горах. Маленькая и уютная. Все сразу набросились на сливы. Пока, я расселял туристов с заместителем начальника турбазы, Рая принесла в наш двухме-стный номер, килограмма два полу-зелёных слив.

-Ты что, при таком изобилии не могла найти спелые?

-Я рвала с дерева. Мне сказали, выбирай твёрдые, они дня два полежат и созреют.

-Собирая зелёные, ты топтала спелые и мягкие, лежащие на земле.

-На земле они грязные.

-Я этого не учёл. Забыл, что здесь нет воды.

-Не поддевай. Мытые всё равно не то!

-А почему ты стоишь и моешь свои зелёные.

-Все фрукты нужно мыть.

-Собирай это дерьмо в кулёк, чтобы их выбросить. Пойдём, принесём хорошие, спелые.

Она собрала, и мы вышли во двор.

-Смотри, пять дурочек тоже рвут зелёные сливы с дерева.

-Ты им тоже запретишь рвать?

-Этих молодых, сопливых, я буду учить.

Она засмеялась.

-Девочки, для чего вы рвёте зелёные сливы с дерева? У вас под ногами валяются спелые и сочные. Собирайте их.

-Но они, же мягкие!

-Слива – не член. Чтобы быть твёрдым.

Они захохотали.

-Вы нас смутили.

-Вы не нашли ещё парней?

-Только Наташа, а мы будем знакомиться вечером на танцах с парнями из других групп.

-Только выбирайте таких парней, у которых в штанах твёрдый, как зелёные сливы, что вы рвёте с дерева. Члены употребляют твёрдыми, а сливы – мягкими.

Они засмеялись, выбросили зелёные и стали собирать мягкие, спелые,

224

на земле. К вечеру слив, под деревьями, почти не стало.

На следующее утро, когда нас повели на экскурсию, в пятидесяти метрах от нас сидели две старушки и продавали сливы. Литровая банка – 3 копейки. Все стали смеяться. Мол, продают то, что у нас валяется под ногами.

-Не нужно над старыми людьми смеяться. Им не нужны деньги, нужно общение. Если, кто-то попросит, они вынесут целое ведро бесплатно. Три копейки – пустяк.

Я подошёл и взял по банке у каждой. После меня стали покупать и туристы. В общем: куда козёл, туда и бараны.

За нашим разговором наблюдал гид, местный парень адыгеец Заурбек. Он был такой же красивый, как саксофонист Флорин, в которого много лет назад влюбилась Людмила. Его красивые, вьющиеся волосы опускались до плеч. Если бы я сейчас был с ней, Людмилой, она, возможно бросила бы меня и убежала с ним. Дурацкие мысли.

-Ты поступил, как кавказский мужчина. защитил женщин, -сказал он, когда мы пошли.

-Женщин нужно защищать всегда и всем, не только кавказским мужчинам.

-Согласен, но только не все это понимают и делают.

Места были очень красивыми. Не такими, как у нас в Закавказье, в Аджарской республике. В Батуми и родном Кобулети.

225

Это и понятно. Там ведь – субтропики.

Некоторые из туристов увидели горы впервые, и их радости не было предела.

Кругом были водопады и водопадики. У кого были с собой фотоаппараты, те не успевали менять плёнки.

Я тогда тоже сделал снимок моей Раечки.

Примечание: Короткие страницы потому, что в книге фотографии, а здесь

нет.

226

-Тебе здесь нравится?

-Я чувствую здесь себя великолепно. Даже, сердце меньше болит. Хорошо, что ты взял путёвку сюда!

Вечером мы, выпив бутылку местного красного вина, пошли на танцы. Приехали ещё две группы: с Чувашии и Украины. Людей было много. Хотя, утром одна группа ушла на три дня в горы.

Объявили дамский танец. Ко мне подошла девушка с очень уж знакомым лицом, похожим на лицо моей племянницы, дочери брата из Енакиево.

-Можно пригласить вас на танец? –мои сомнения сразу были отброшены. Голоса у людей, почти, не меняются.

-Инночка, вот встреча, не ожидал!

-Я тоже. Стою, смотрю на вас с тётей Раей и думаю: -Вы это или нет? Ты, постарел, а тётя Рая помолодела и похорошела, совсем, как девчонка.

-Вижу, вон она уже танцует с таким красавцем. Это наш гид – Заурбек.

-Он ещё уведёт её у тебя.

-Я тогда отрежу его длинные волосы и кастрирую его. Как дома? Как отец, мать, брат?

-Всё нормально. Вот бы днём сфотографироваться и я бы привезла им фотографию. Удивились бы!

227

-Мы так и сделаем.

После танца мы подошли к Рае. Она Инну сразу не узнала. Потом, когда мы, раздобыв у девчонок, бутылку вина, сидели в нашем номере, Рая рассказывала:

-Смотрю, мой лысенький идёт ко мне вместе с девчушкой, молокосоской, которая его пригласила. Если, сейчас скажет, что мы пойдём с ней погуляем, то я уйду к нему, Заурбеку, нашему гиду. Во время танца, он сказал, что если бы я приехала одна, у нас был бы красивый роман.

-Я видел, как ты к нему прижималась. Если, ты очень желаешь, я могу отпустить тебя.

-Во первых, я сама не хочу, а во вторых, скорее снег выпадет здесь, летом, чем ты меня отпустишь. Давайте лучше выпьем за встречу!

Точно, я тогда подумал, что Людмила сбежала бы от меня к Заурбеку, будь на месте Раи. Рая не сбежит. Хотя, кто знает, что у этих взбалмошных женщин на уме?

Позже, когда мы проводили Инну до её домика и шли обратно, я спросил:

-Он тебе сильно понравился?

-Почему ты задал этот вопрос?

-Понравился, раз ты сама его пригласила.

-Я видела, как красиво до этого он танцевал вальс, а ты знаешь, что я люблю вальс, вот и решила станцевать с ним. С тобой танцевать вальс, что разговаривать с глухонемым. А в его руках я чувствовала себя птицей, парящей в воздухе.

-В техникуме все девчонки думали, что у меня самые большие яйца из всех студентов, а знаешь почему?

-Кто не знает, что плохому танцору яйца мешают?!

-Верно. А насчёт птиц, есть такая пословица, «что лучше иметь в руках синицу, чем журавля в небе».

-Дурак, ты! Неужели ты думаешь, что я брошу тебя? Мне с тобой хорошо, хоть ты иногда достаёшь своими придирками до печёнки.

-Мне с тобой тоже хорошо. Тем более я сделал тебе таких красивых детей.

228

Другой бы не смог. Честно скажи! А если бы ты приехала сюда одна, закрутила бы с ним?

-Не знаю. Скорее – да. Я чувствую, что мне недолго осталось видеть этот прекрасный мир.

-Выброси все мрачные мысли из головы! Всё у тебя будет хорошо!

-Пойдём в номер и закроемся, У меня сегодня игривое настроение.

-Это от горного воздуха и вина.

-И оттого, что ты рядом.

Потом я, однажды, на привале, спросил у Заурбека:

-Ты грузинский не знаешь?

-Откуда? Нет, конечно. Знаю, как сказать « я тебя люблю».

-У грузин тоже есть имя Заур, вернее – Заури. А у тебя, к твоему имени добавляется – бек.

-У нас тоже есть имя Заур.

-А письменность – кириллица?

-Да, как в русском. Только в русском языке – 33 буквы и 42 фонемы, а в адыгейском 64 буквы и 56 фонем. У тебя жена Рая – грузинка или армянка?

-Русская.

-Красивая женщина. Сразу можно влюбиться.

-Лучше не влюбляйся! Зарижу!!!

Мы засмеялись.

229

Время пролетело быстро. Оно всегда быстро пролетает, когда тебе хорошо. И медленно плетётся, когда тебе плохо.

Уезжая, Рая купила на местном рынке вязаную шапочку. Я успел щёлкнуть фотоаппаратом, когда она её примеряла.

Последняя наша поездка была по Средней Азии на поезде. По всем пяти Союзным Республикам СССР.

Об этом можно было написать отдельную книгу. Впечатлений и разных эпизодов было много. Запомнились некоторые.

Поездка была в ноябре, когда уже там было холодно, не только по меркам местных жителей, но и – туристов.

230

Мы прилетели самолётом в Алма-Ату 7 ноября. В праздничный день. Кроме того, что было много иллюминаций, был ещё и салют. Город красивый. Лучше сказать, что все города Средней Азии по-своему красивы.

Нас, туристов из разных республик РСФСР, посадили на поезд, и он стал курсировать по столицам всех пяти среднеазиатских союзных республик: Алма-Ата, Фрунзе Ташкент, Душанбе и Ашхабад. Остановки были ещё в го-родах: Бухара, Самарканд, Фергана и Маргилан.

Вагоны были все купейные. Жили по четыре человека. В нашем купе была ещё одна семейная пара, тоже из на-шего города – Раис и Алсу.

Рае всё нравилось, с удовольствием ходила вместе с группой на экскурсии, но уставала и часто хандрила. Я не старался спрашивать о причине её хандры, потому, что знал причину, и старался делать все, чтобы её развеселить.

В Узбекистане поезд остановился на двое суток, в городке Маргилан. Он относился к Ферганской области Узбекистана. Через него проходила железная дорога на линии Андижан — Коканд, в 9 км к северо-западу от го-рода Фергана — областного центра. Фергана древний центр производства шёлковых тканей Средней Азии. Мы высадились из вагонов и на привокзальной площади ждали автобусы, чтобы поехать на экскурсию в Фергану.

231

На площади был рынок, где торговали вязаными носками, свитерами, шалями и другими изделиями из овечьей шерсти, арбузы, дыни, фрукты. Прямо тут выпекали в тандыре – специальной глиняной печи, самсу. Много было лошадей и ослов.

Недалеко от нас уныло стояла, на коврике, лошадь под седлом, видимо, для того, чтобы желающие фотографировались на ней или рядом с ней.

-Что это за лошадь? –спросил кто-то из группы.

-Лошадь Пржевальского, ответила гид нашей группы, узбечка, которая встретила нас у вагона и сразу представилась, как Гульнара. –Эти лошади занесены в Красную книгу.

Но она была похожа на лошадь Пржевальского, русского путешественника и писателя, умершего в 1888 году, который описал эту лошадь, также, как я на Гагарина.

Я посмотрел на Раю, она стояла грустная. Мне захотелось её развеселить. Я подошёл к лошади и громко спросил у стоявших недалеко местных:

-Кто здесь Пржевальский? – никто не откликнулся. Я ещё дважды громко повторил свой вопрос. Молчок.

И туристы, и местные глядели на меня. Я посмотрел на Раю, она улыбалась. Видимо, поняла, что я сейчас отмочу хохму.

232

Я повернулся к лошади и снова громко сказал ей:

-Если здесь нет Пржевальского, тогда я забираю тебя, лошадь. Потому, что я сын Пржевальского, взял лошадь за узду и повёл за собой. Местные загалдели. Ко мне вовсю мочь, на кривых, кавалерийских ногах, нёсся невысокий мужчина, худее меня, с самсой в руках. Бараний жир стекал по его пальцам и губам.

-Эй, что дилаишь? Атпускай лошад!

-Ты кто? Пржевальский? – спросил я.

-Я – Жасур. Это мой лошад.

-Это лошадь Пржевальского, а ты не Пржевальский. Ты- Жасур!

-Лошад мой!

-Граждане туристы скажите, чья это лошадь? –я посмотрел на гида и подмигнул ей. Она поняла шутку и улыбалась, как и моя Рая.

Наша группа хором заорала:

-Пржевальского!

-Жасур, я – Пржевальский. Значит, эта лошадь моя! Не веришь, спросим вот у этой вашей узбекской девушки:

-Гульнара, чья это лошадь?

-Пржевальского, сказала она.

Парень удивлённо смотрел на неё и ничего не понимал. Нас уже стали окружать местные мужики.

-Жасур, но я могу продать тебе эту лошадь за два арбуза и две дыни.

Гульнара, что-то сказала им по-узбекски и они заржали, как жеребцы, у которых уже не уведут их кобылу.

Жасур, улыбаясь, подошёл ко мне и протянул руку.

-Шютка, сказал я и пожал его протянутую руку, двумя своими, как принято у них.

-Сфотографируй меня с твоей любовницей. Я поставил кобылу на место и встал рядом.

Он что-то сказал трём пацанам, лет по двенадцать, тринадцать и они стрелой умчались.

233

Пока, он фотографировал меня и желающих, с нашей группы, и других групп, мальчишки притащили три больших арбуза и четыре дыни.

Мы ели арбузы и дыни и хохотали. Арбузы и дыни были спелыми и сочными, а его фотографии, которые он продал нам, вечером, когда мы вернулись из Ферганы, по завышенной цене, чем фотографировал других, были серыми и тусклыми, не на глянцевой, а на матовой бумаге.

Рая, потом, в автобусе, мне сказала:

-Вначале я смеялась, а когда тебя стали окружать мужики, сильно испугалась. Думала, что тебя отметелят.

-Кто не рискует, тот не ест бесплатно арбузы и дыни.

Подсчитав, позже я убедился, что арбузы и дыни он нам не подарил, а продал, содрав с нас лишние деньги за фотографии. Восток – дело тонкое!!!

-Ты не вытворяй свои глупые шутки! Здесь не Россия, Восток!

-Восток – дело тонкое и женщины там рабыни. Пока мы здесь, на Востоке, ты будешь моей рабыней. Согласна? -спросил я и обнял её. Мне нравится смотреть на тебя весёлую и радостную и не нравится видеть тебя унылую и грустную, поэтому забудь обо всём и радуйся каждому мгновению жизни.

-Согласна? Но только при условии, что буду первой твоей женой, рабыней. А грусть и тоску попробую прогнать с нашего восточного праздника,–ответила она и при-льнула ко мне. Но ты должен доказать, что стал эмиром Бухары.

У неё, целую неделю, было хорошее настроение.

В Фергане нас повезли на ткацкую фабрику. В цехе, куда нас завели, стоял страшный грохот, канонада, в нём работали одни женщины. Как они могли выдерживать такое на протяжении всей смены? Рая сразу побледнела, и я, насильно, вывел её из цеха. По другим цехам мы уже не ходили, а ожидали группу у проходной фабрики.

Вечером недолго гуляли перед ужином, а затем нам устроили праздничный

234

ужин с вином и фруктами.

В Бухаре я доказал, что стал её эмиром. Сфотографировался на том месте, где он раньше восседал, на его троне. Но это место мне не понравилось. Пока фотографиро-вали –замёрзла жопа. Камни были холодные, а персидского ковра под задницей, как у эмира, у меня не было.

Но Рая, захотела, чтобы у меня была и вторая жена, надо же над кем-то командовать, поэтому сфотографировалась возле трона с Алсу, женой Раиса, с которыми мы жили в одном купе. Но Раис, муж Алсу, категорически отказался, чтобы она стала моей второй женой.

235

Мы много и часто фотографировались в разных местах. Фотографий хватило на три альбома. Плохо, что тогда не было цифровых камер. Поэтому фотографии не очень высокого качества. ......................................................

Этот снимок был сделан после очередного анекдота, поэтому рты у Алсу и Раи растянуты до ушей.

Тёплых дней за всё время нашего путешествия мы так и не видели. Но местные рассказывали, о том, что нам сильно повезло. Если бы мы путешествовали в летнее время, с ума сошли бы от жары. Может, другие и сошли бы, но я к жаре привычен.

236

Затем мы вновь вернулись в Алма-Ату, сделав на нашем туристическом поезде полный круг. От точки А, до точки А. Сели на поезд в Алма-Ате и приехали в Алма-Ату.

Это один из последних снимков, на фоне высотной гостиницы, где мы жили перед отлётом домой.

Затем самолёт доставил нас в Казань, где мы вздохнули с облегчением, потому что в путешествии – хорошо, а дома лучше. Оно было для нас с Раей – последним.

Следующее путешествие было уже в Москву, через пару лет. На операцию в институт Вишневского.

237

Поезд пришёл в Казань утром. Я сошёл с него и с одним маленьким чемоданчиком в руках, в котором были мои дорожные вещи и дневник, пошёл пересаживаться на трамвай, идущий на автовокзал, чтобы уехать в Челны.

Среди прочих машин на вокзале, стояла машина начальника одного из подразделений КамГЭСа, которого я знал по совместной работе на Татарской атомной станции, в Камских Полянах. Он, возле машины разговаривал с женщиной.

-Привет Геннадий Семёнович!

-Привет, Иван Игнатьевич!

-Куда собрался, нах Москау?

-Нет, провожаю жену с дочкой в Ставрополь, к тёще.

-А ты куда?

-Только что с поезда. Возвращаюсь из командировки. Из Новой Каховки, под Херсоном. Хотел ехать на автовокзал, чтобы попасть в Челны.

-Могу довезти, если подождёшь сорок минут до прихода поезда жены.

-Хоть два часа. «Волга» лучше, чем автобус, тем более, неизвестно, на какой рейс куплю билеты.

-Тогда жди.

-Я оставлю чемоданчик в машине, пока буду гулять?

-Оставляй!

Я пошёл в магазин, купил бутылку водки, минералку и полкилограмма колбасы.

Время пролетело быстро. Мы поехали. Выехав из города, я сказал:

-Что, Семёныч, обмоем нашу встречу и мой приезд?

-Ты прочитал мои мысли. А я только хотел предложить тебе обмыть временную мою свободу.

-Обмоем и то и другое. Времени у нас достаточно.

-Коля, прижмись к лесочку.

Я достал купленное в магазине.

-Твою пока не будем открывать. У меня, открытая, почти, полная.

238

Мы пили и говорили о работе, строительстве атомной станции. Затем перешли на политику. А о чём ещё говорить мужикам в отсутствии женщин? Или о них, или о спорте или о работе и политике. Женщинам проще. У них тема одна – сплетни, но обзор шире: от моды до не пришедших вовремя критических дней, своих или подруг.

Кто из нас быстрее пьянел – не знаю. Мне казалось, что он, а ему, видимо, казалось, что я. А точнее, мы уже оба не соображали. Я сейчас не помню, чья это была инициатива, моя или его взять третью бутылку. Как меня выгружал у подъезда и тащил до лифта, а затем до двери квартиры, водитель Николай, я тоже не помню.

Следующий день был кошмарным. Голова расскалывалась. Тошнило. Слабость. Рая из-за меня не пошла на работу. Затем принесла бутылку и стала меня лечить.

Когда я уже немного отошёл, она спросила:

-С кем ты вчера так нажрался?

-С знакомым по работе. Он подвёз до Челнов.

-А где твои вещи?

-Какие вещи?

-Чемоданчик, с которым ты уезжал?

-Дома, где-то.

-Тебя вчера втащили пьяного в квартиру без вещей.

Слава богу, подумал я, иначе Рая, разбирая вещи, наткнулась бы на дневник и могла прочитать его, пока я был «никакой».

-Значит, чемоданчик остался в машине. Выйду на работу, заберу.

Но, Николая, водителя, Геннадия Семёновича, я не смог поймать целую неделю. А затем, когда встретил, он сказал, что привозил чемоданчик, дня через три, после той пьянки, ко мне домой. Дома никого не было и он отдал соседям, чтобы передали мне. Но все соседи сказали, что никто ничего им не передавал. Значит, его потерял, гад, Николай. Прощай недочитанный дневник!!!

239

4 марта 1986 года Раю положили на операцию, а 25 марта заменили два её клапана: митральный и аортальный, на искусственные японские. Стоимостью - 67 тысяч рублей или 100 тысяч долларов (курс к 1 доллару, в то время был – 66 копеек).

Нам операция обошлась в две бутылки армянского коньяка и четыре коробки шоколадных конфет для медперсонала. Это при плохом социализме.

При хорошем капитализме моему знакомому, в 2005 году, делали операцию в прямой кишке, убирали полипы, и ему пришлось выложить семь тысяч рублей, при его пенсии в 2440.

Я не знаю, сколько полипов вытащили ему из жопы, но у него, после этого наступила полная жопа. Отдать три своих месячных пенсии за пустяковую операцию?! Разве это не Ельцинский грабёж? Хер ему, алкашу долбанному, туда, куда залезали врачи, делая операцию моему знакомому, а не царствие небесное! Сколько же людей умерло и умирает, не имея денег на операции???

Сейчас кругом одно жульё, бандиты и рэкетиры.

Вот случай, произошедший с моим знакомым, с которым мы раньше дружили. Хоть мы и друзья, но у меня дверь одинарная деревянная, а у него двойная железная. И ещё у него есть бронежилет. Потому, что он – богат, а я – беден. Он тоже моего возраста. Но он успел наворовать, а я не успел, всё думал, что она наша родная советская власть вернётся, и мы снова станем жить по-справедливому, а не по понятиям. А она возьми, да и не вернись!

Значит, приходит ко мне Петрович с бутылкой водки, коньяк он не любит. Выпили мы по паре рюмок, и он стал рассказывать:

Вечер. Ждал. Смотрел на часы. Мечтал: Придёт красивая, молодая, белокурая, с длинными ногами. Везу её в ресторан. Там, глядя на неё, все завидуют. Мы ужинаем. Слушаем музыку. Танцуем. Затем я привожу её на лимузине домой.

240

Пьяными ездить за рулём, нам, богатым, не возбраняется. Раздеваю. И тут начинается…

Смотрю на часы. С часами непонятно. То спешат, то отстают. Поставил песочные. Каждый цикл – 10 минут, пока не высыплется песок. Переворачиваешь, начинается новый цикл.

Прошёл цикл, то есть 10 минут. Песок кончился.

Перевернул часы. Затем второй раз. Потом ещё.

Потом я запутался. Песок в часах сыпался, как у стариков из задницы. Но я тоже старик. Значит, это про меня. Или обо мне.

Значит, она не придёт! Нашла помоложе. Или побогаче?

А ведь мы собирались в лучший ресторан. Я ей подбросил 10 штук на вечернее платье.

Плюнул на неё. Нет не на неё, а на песочные часы.

Они не отреагировали. Вытер. Иначе завтра нужно будет отмывать плевок. Лишняя трата времени.

Захотелось выпить и перекусить. Дома – шаром покати.

Я же рассчитывал на ресторан.

Пошёл в магазин.

Взял водку. Коньяк пахнет клопами и от него всю ночь будет торчать – колом. А я – один. Положить некуда.

Взял пельмени, но их надо варить. Бросил на полку.

Приглянулись красивые упаковки с ветчиной и сыром.

Взял и ту и другую. Взял лимон, минералку и хлеб.

Встречный ветер вышибал сопли и слёзы. Я их глотал. Нет, не сопли. Сопли я доверил платку. Он любит всякие мерзости. А слёзы – часть неоконченной повести о любви, хотя солёные.

У подъезда встретил рыжий кот. Большой. Сильный. Агрессивный. Голодный. Он сразу учуял добычу - ветчину. Его рыжая шерсть, точно как у Чубайса, встала дыбом, а он встал у дверей, как швейцар, скорее всего, как рэкетир. Бандит.

241

Его зелёные, горящие глаза были направлены на меня, как дула двух пистолетов марки «Кольт», 48го калибра, из очередного глупого американского боевика.

-Пусти! Я пройду! Мне надо домой!

-Жратву!

-Я тебе ничего не должен!

-Ты уже мой должник, потому, что я хочу жрать! Купить жратву у меня денег нет. Да и никто не продаст коту. А в магазине не стыришь. Там продавщицы злее, чем наш дворовый пёс Жмурик

-Отвяжись! Я сказал, ничего не получишь!

-Свои когти я точу о деревья. Они – очень острые. А твои яйца защищают тонкие, фирменные джинсы. Шансы не равные. А ты, старый козёл, так любишь девочек.

Молоденьких.

-Сам козёл! Котяра! Живая мышеловка! Пусти!

-Я мышей не ловлю! Их, воры из ЖКХ всех перетравили. Купят яда на 10 рублей, а списывают 10 тысяч.

-Здесь ты прав! Я с тобой согласен.

-Ах, как пахнет ветчиной! Гони, гони, раскошеливайся, старый козёл!

-Будешь хамить, ничего не получишь!

-Просить я не умею. Я не нищий.

-Чёрт с тобой дам, а то уже замёрз. В упаковках нарезано кусочками. Тебе ветчины или сыра?

-Я не подлая мышь, чтобы жрать сыр. Хотя, давай и колбасу и сыр. Сыр любит подружка.

-На, подавись! Только не забудь отдать ей сыр и поздравить её с 8-м марта, а то она не будет тебя любить!

-Хорошо, выкладывай!

-Теперь пропусти!

-Иди! И знай! Коты не давятся. Давятся люди, потому, что жадные. И ещё! Я своей суке, то есть кошке, не дам ни ветчины, ни сыра. Не то, что ты, отваливаешь

242

шлюхам по десять штук, а они тебя кидают. Я свою трахал бесплатно и буду трахать бесплатно, как и раньше.

-Как, поясни!

-Подхожу и спрашиваю: -Да или нет? Если да, то сразу садится и поднимает хвост. Если нет, то получает по морде, также садится и поднимает хвост. А твоя киска сегодня ведь не пришла, верно? Красивая сучка! Я её видел. Ты выгуливал её в своём шикарном автомобиле, у которого я обосал три колеса. Метил свою территорию.

-Ну, и подлец же ты! А я всё думал, почему так воняет кошачьими саками. Какие же выводы ты сделал после этого?

-Вывод один. Не покупай бабам цветы, если они не дают. А если дают, всё равно не покупай. Бей по морде! Они все мазохистки. Чем больше бьёшь, тем больше любят. Катать баб на машинах можно. Но бензин пусть покупают они. И ещё! Очень прошу тебя, не выбрасывай в окно использованные презервативы. Во первых это не культурно и по;шло. А во вторых, моя краля, Мурка, пыталась один из них натянуть на мой. То, что он большой для моего пениса, это полбеды. Беда в другом. Откуда мне знать, у тебя есть сифилис или ВИЧ, или нет?

-Хорошо, больше не буду выбрасывать презервативы, хотя я вполне здоров.

-Проходи! Хотя, стой! Дай ещё ветчины и сыра! А то я после очередной, шальной е…..ли, с двумя облезлыми кошками очень, очень, очень проголодался. Знай! Один кошачий половой акт, для кота равен, выгрузке одного трёхтонного грузовика с песком, вручную. Пока, друг!

-Пока, котяра!

Вот такое приключилось с моим богатым знакомым Петровичем. Ох, и надоело ему ходить в бронежилете!

Так, вот! Нам операция обошлась в две бутылки армянского коньяка и четыре коробки шоколадных конфет для медперсонала. Это при плохом то социализме.

243

Когда я на вторые сутки, после операции, зашёл в трёхместную палату, с туалетом и ванной, то увидел Раю сильно осунувшейся. Вот так она выглядела:

Она сидела на кровати и держала в руках специальную верёвку, привязанную к спинке кровати. Было такое впечатление, что она, как Емеля-дурачёк, но только не на печи, а на собственной кровати куда-то едет и управляет кровать вожжами.

-Привет, дорогая! Куда поехала?

-Домой, в Челны! Поедешь со мной?

-Если возьмёшь, поеду.

-Садись! Только осторожно и меня не обнимай!

-Если, шутишь, значит, всё нормально. Почему ты сидишь, а не лежишь?

-Видишь, что заставляют делать врачи. Нужно разрабатывать организм. Ты пришёл вовремя. Сейчас поведёшь меня в туалет.

-Что уже можно вставать?

-Не можно, а нужно. Иначе может случиться застой в лёгких и тогда пипец. Ну, что, пойдём в туалет?

Я довёл её до туалета.

-Ты так и будешь стоять, пока я буду сидеть на унитазе?

244

-Но?

-Выйди. Постой за дверью. Я позову.

Потом она рассказывала, что операцию ей делали девять с половиной часов. Конечно, она ничего не помнит. Об этом ей сказали врачи, когда она очухалась. Её почти сразу, на вторые сутки, перевели из реанимации в палату.

Неделю я был с ней, а затем уехал к детям. Да и работать уже было пора.

Ровно через месяц 25 апреля Раю – выписали и мы поездом, поехали домой. Лететь самолётом врачи не рекомендовали. Большая нагрузка на ещё не окрепшее сердце.

Выглядела она уже намного лучше. В сердце ещё были боли, но уже другие, заживающей раны от хирургического вмешательства.

-Перед тем, как начать операцию, когда я ещё не была под наркозом, один из врачей, а мне делали операцию их трое, спросил:

-Ты любишь кого-нибудь?

-Мужа и детей.

-Муж и дети не в счёт.

-Любовника у меня нет.

245

-Любить можно не только мужа или любовника, а кого-то ещё, кто на тебя не обращает внимания. Так называемая безответная любовь, у тебя есть такой?

-Такого нет.

-А жаль! А то бы мы, заодно, вырезали и чувство твоей неразделенной любви, к тому типу, - и он захохотал.

Её здоровье улучшалось с каждым днём. На следующий год мы уже бегали, лёгкой трусцой в сквере, рядом с нашим домом.

В мире было неспокойно. Особенно взбесилась братская нам Польша. Её «Солидарность». Потихоньку и у нас в стране начались разброд и шатания. Горбачев, 11 марта 1985 года, вставший у руля огромного корабля СССР – повёл его на подводные рифы, чтобы впоследствии утопить, за звание лауреата нобелевской премии.

Рая прожила после операции ровно три года. День в день. 25 марта 1989 года она умерла в возрасте 42 лет. Оторвался тромб и закрыл лёгочную артерию.

До её смерти, я похоронил мать и отца, а после неё брата и сестру, как хоронили их, я помню. А как хоронили жену – нет. Я не видел никого, кто был на кладбище, кроме своих детей. Дочери тогда было – 22, а сыну – 16.

Перед самой операций она снова спросила меня:

-Ты не бросишь детей?

-Я могу дать тебе тысячу обещаний и брошу, погнавшись за юбкой. Или не давать обещания, но не бросать их.

-Всё-таки мне будет спокойнее, если ты дашь обещание.

-Ты же знаешь, что не брошу. А если хочешь услышать слова, повторю – не брошу!

-Ты был всегда хорошим отцом. Я всегда надеялась на тебя. Думаю, и дальше останешься таким же. Погуляешь на их свадьбах.

-Мы вместе с тобой будем гулять на их свадьбах.

-Дай то бог! Но мне, кажется, я не доживу.

-Доживёшь! И ещё внуков будешь нянчить и женить.

246

По кавказскому обычаю я отпустил бороду и, как и положено, целый год ходил с бородой. Так мы и сфотографировались вместе. Папа, дочь и сын.

После смерти, Рая часто снилась мне. Иногда по два-три раза за ночь.

То весной, с поющими соловьями,то грустной и задумчивой,

Примечание: короткие страницы потому, что

из книги не перенесены фотографии.

247

то весёлой и улыбающейся.

Лира бросила меня и больше не прилетала. Ни бабочкой, ни стрекозой, ни даже мухой, как было однажды, и я её за это отругал. А тут она вдруг вспомнила обо мне и заявилась божьей коровкой.

-Откуда ты прилетела?

-С неба. Я же божья коровка.

-А почему жёлтая?

-Жёлтый цвет, цвет расставания и печали.

-Цвет печали – чёрный.

-Я могла прилететь к тебе и чёрной, но этот цвет слишком мрачный,

248

а ты тоскуешь и печалишься. Посмотри в мои глаза. В них тоже грусть. Тебе нужно немного развеется. Сочини стих о ней.

-О ком?

-Не о Людмиле же! Её сейчас ты выбросил из головы, и всё время думаешь о Рае. Но она ушла навсегда. Мир вечен, а существа в нём – не вечны. Люди те же существа, только разумные. Ты тоже когда-то покинешь этот мир и уйдёшь в мир иной, загробный. Если верить ангелам, с которыми я встречалась (среди них тоже есть поэты), то ты, может быть, встретишься со своей Раей. Но это будет зависеть только от неё. Захочет она этого или нет? Душа её, к тому времени уже очистится от дерьма, а твоя появится там, увешанная сплошными пороками. Если ты хочешь там с ней встретиться, начинай очищаться сейчас.

-Молиться?

-И молиться тоже. Но это не главное. Помолившись, ты тут же снова можешь начать сквернословить, пить горькую и блудить. Постарайся лучше не добавлять к старым грехам – новые. И возьмись снова за творчество. Ты давно не сочинял. Попробуй сочинить стих о Рае.

Рая мигом появилась вместе со своим ангелом хранителем и сказала:

249

Попробуй, сочини, Вано! А то ты всё время сочинял стихи о ней, Людмиле. Сочини что-нибудь и для меня.

-У меня нет вдохновения.

Лира тут же вмешалась и сказала:

-Я не стану его вливать поцелуями. Когда ты, милый, был юным, мне было приятно целоваться с тобой, а сейчас мне больше по душе – молодые. Сочиняй сам. Опыт у тебя есть. Пока! Я полетела. К молодому поэту.

Раньше такое стихотворение я сочинял за десять минут, а на это у меня ушло два дня. И то оно мне не очень понравилось. Когда уйдут противные тоска и печаль и придёт милое вдохновение, то я сочиню хорошее стихотворение о тебе – Рая. Вот, то, что есть.

Как птицы в небо улетают,

Не оставляя даже след

И в синем небе быстро тают,

Исчезли птицы. Птиц уж – нет!

Вот так ты птицей улетела

И не вернёшься больше вновь,

Со мною жить не захотела,

А ведь была у нас любовь!

И я один теперь остался,

С тобою мы навеки врозь,

Мороз меня согреть старался,

Напрасно, милый, не морозь!

Твои объятья ведь не греют,

От них, то холод, то туман,

От них, как в бане – не потеют,

Твои объятья - лишь обман!

Ты улетела белой птицей,

В ту голубую неба синь,

А мне теперь совсем не спится,

Вернись или навеки сгинь!

Но ты не хочешь возвращаться,

Тогда меня ты отпусти,

Чтоб нам глазами не встречаться,

250

Коль обижал тебя, прости!

Когда лежу, сомкнувши очи,

Вдруг ты опять передо мной,

И я опять без сна полночи,

Любуюсь юною тобой.

Иль бродим мы по травам росным,

И луговые рвём цветы,

Или бежим по тропкам кроссным,

Я впереди, а сзади ты.

Тебя любил не так, как надо,

Быть может, вовсе не любил,

Была тому одна преграда,

Сейчас о ней я позабыл.

И если б начать всё сначала,

Тебя бы я боготворил,

Тогда душа моя кричала,

Другую я тогда любил.

Сейчас я, будто раздвоился,

Своё я сердце разделил,

Я, видно, на двоих молился

И вас двоих тогда любил.

Теперь со мною ты рассталась,

И птицей улетела вдаль,

Но в моей памяти осталась

Вся ты! Тоска, да и печаль.

251

Рая наблюдала за мной из-за облаков. Внизу плескалось море. Природа была живописной. Может быть, она уже была в Раю. Но мне она об этом не сказала. Если там действительно есть Ад и Рай, и если она уже в Раю, то я тоже хочу попасть туда. Надо очищаться от грехов, как говорила Лира, в образе божьей коровки.

-Написал?

-Написал?

-Тогда прочитай?

Я прочитал ей стихотворение.

-Мне понравилось. Здесь ты не врал. Становишься искренним. Помнишь, ещё, будучи живой, я говорила тебе, что ты разговариваешь во сне с Людой и говоришь ей о своей любви к ней.

-Это уже всё в прошлом.

-Я тоже уже в прошлом. Наконец то, ты раздвоился. Теперь определись, кого ты больше любил тогда и кого сейчас?

-Это сейчас не имеет значения. Ни тебя, ни Людмилы нет! Ты на небе, а она неизвестно где.

-Но у тебя есть её адрес. Ты же переписывался с ней. Я однажды нашла её письмо в книге, которую ты в спешке забыл взять с собой на работу. Письмо я прочла. Но тебе ничего не сказала. Знаешь же, что я не любила ссоры. В том письме она писала, что тоже любит тебя. Сейчас тебя ничего не держит. Можете договориться и жить вместе. Главное не бросайте детей. Ты наших детей, а она своего сына.

-У меня нет сейчас её адреса. Я ещё до твоей смерти перестал получать от неё письма. В стране творится чёрте что.

-Не падай духом! Всё нормализуется. Можно я буду приходить к тебе по ночам?

-Почему ты спрашиваешь разрешения? Ты приходишь и без него.

-Но так будет лучше. А ты рад мне, когда я прихожу?

252

Продолжение 3 следует.

 

Примечание. Некоторые страницы во всех моих книгах, читателям покажутся короткими. Так оно и есть.

Потому что в книгах много фотографий, которые редакторы сайтов не дают возможности публиковать.

Автор: Капцов Иван.