Жизнь поэта. Книга 3-я. Прод 3. стр.253-325. прод 4 след.
Это не ПОЭМА, а РОМАН. Но скорее, ПОЭТИЧЕСКИЙ РОМАН или РОМАНТИЧЕСКАЯ ПОЭМА из 11 книг. 12-я - пишется. Это лучший роман о ЛЮБВИ. ЛЮБОВЬ - ПРЕКРАСНА!
-Ты же знаешь, что рад.
-Тогда я сегодня приду один или два раза.
-Лучше приходи по разу и оставайся подольше. А то мелькнёшь и улетучишься.
-Я не вольна. За нами надзирают. Напиши обо мне ещё, но только не грустное, а радостное стихотворение. О нашей прошлой любви. Ведь мы всё равно любили друг друга.
-Иначе не прожили бы вместе 26 лет.
-Мне пора. Мой Ангел, выводивший меня на прогулку, зовёт меня. Жди! Ночью явлюсь.
И она явилась.
-Почему ты в шубе?
-Здесь же холодно. А я – мерзлячка. Хоть Тела нет, но Душа стынет. Пойдём, погуляем! И открой форточку. У тебя – душно.
-Куда мы пойдём?
-Мне всё равно. Куда хочешь. Ты мужчина. Командуй.
253
-Пойдём в сквер?
-Туда я не хочу! Пойдём на то место, где мы купались летом, сбегая с работы.
-Туда сейчас не пройти.
-Не хочешь, как хочешь. Тогда я пойду туда одна. Я могу пройти всюду. Даже через стену.
И она исчезла.
Через некоторое время она появилась в ситцевом платье и, улыбаясь, уселась на диван.
-Чай будешь?
-Души чаи не гоняют. Мог предложить что-нибудь и покрепче.
-С тех пор как ты умерла...
-Выбирай выражения. Я не умерла! Улетела на небо, с помощью Ангелов.
-Хорошо. С тех пор как ты улетела на небо, я не пью.
-Не ври! Пил на девятый и на сороковой день. Я за тобой слежу.
-Но это, же ритуал. Я пил вместе со всеми.
-Плохой ритуал. Мусульмане же не пьют!
-Я не мусульманин.
-Но и не христианин. Почему ты не по крестишься?
-Ты пришла меня уговаривать по креститься?
254
-Нужен ты мне?! Делай что хочешь! Почему ты отпустил бороду? Кстати она тебе идёт.
-На Кавказе, если кто-то из близких умер, мужчины отпускают бороду и не сбривают её целый год. А если умрёт жена, не должны прикасаться к другим женщинам всё это время. То есть тоже целый год.
-А ты уже прикасался?
-Нет.
-Знаю. Ты задолбал соседей снизу, все вечера делаешь мебель. Стенку в коридоре уже поставил. Сейчас мастеришь стенку в нашей спальне, с откидывающейся кроватью. Это ты готовишь для новой жены?
-Как ты стала Душой стала привередливой и много болтаешь.
-Мне там не с кем говорить. Охране запрещено с нами, Душами, разговаривать. А с такими, как я, говорить смысла нет. Только заговоришь с кем-то, тебе сразу начинают выкладывать свои боли. А мне надо это выслушивать? У меня своих хватает. Я всё время думаю о детях и как женить тебя, бородатого. Зачем ты взялся за изготовление этих стенок? Жил бы так, как мы жили раньше без них.
-По двум причинам. В магазине, знаешь их не купить. В очереди нужно стоять годами. А так я убиваю сразу двух зайцев: делаю мебель и в работе забываюсь обо всём и обо всех.
-Даже обо мне?
-Даже о тебе.
-Угости чаем, раз нет водки.
-Сейчас поставлю чайник.
-Поторопись, а то меня, наверно там потеряли?
-Где? В Аду или Раю?
-Я пока ни там, ни там. Я в карантине. Меня должны обследовать до конца, а затем или утилизировать или поставить в очередь на третью жизнь.
-Минуя вторую? Я не понял, объясни!
255
-Что тут не понимать? Всё очень просто. Каждому из людей предназначено прожить двенадцать жизней. Средний срок жизни – 100 лет. Но мало кто достигает этого возраста из-за плохих условий, гадкого климата, пьянки, табака и наркотиков. Когда человеческое существо оставляет на Земле Тело, оболочку Души, то её, Душу, Ангелы уносят в небо и помещают в карантин, где я сейчас нахожусь. Если Душа не пригодна для последующей жизни её утилизируют, сжигают в крематории, а если пригодна, стирают память, при помощи специальной аппаратуры, затем ставят на очередь для получения последующей жизни.
-И как долго ждать очереди?
-От ста лет и выше. Может двести, может пятьсот?
-А почему ты сказала для третьей жизни? Ты уже прожила две?
-Да. Во второй я была Раей. Твоей женой. А в первой я была жительницей Мексики, из племени тольтеков, предшественников ацтеков. Поэтому смуглая и нос с горбинкой. Ты, наверно, сейчас думаешь, сколько же лет этой бабке – тысяча или больше?
Пауза.
-Но ты старше меня. Когда я была на первом обследовании, то мельком видела твою карточку. У тебя это пятая жизнь. В первой из них ты был собакой. Но за преданность хозяину, которого ты вытащил тогда из пасти крокодила, твою собачью Душу воткнули в Тело человека. В разных жизнях ты жил в разных странах, а в четвёртой, как и я был членом какого-то мексиканского племени, но не тольтеков, иначе я бы запомнила. Если у тебя тоска по собачьей жизни, в шестой снова можешь попросится в Тело собаки. Там идут на уступки.
-Мне кажется, я и сейчас живу, как собака, только в человеческом Теле. Если ещё пару раз поднимут расценки на ЖКХ, то пойду искать себе жратву на помойках, как бомжы. Думаешь, они тоже в прошлых жизнях были собаками?
256
-Не знаю. Я их карточки не видела. Раз ты тоже из одного племени Мексики, будешь отмечать День мёртвых?
-Я о таком даже и не знаю.
-Откуда тебе знать?! Ты же в этой жизни - русский. У нас, мексиканцев, был, да и сейчас сохранился самый известный мексиканский праздник - День мертвых.
-А ты чертей там видела?
-Симпатичные ребята, только маленького роста, как ты и все рогоносцы. Их жёны, курвы, все им изменяют. Там смеются над тем чёртом, который не имеет рог. Поэтому они с удовольствием подставляют своих жён всем желающим.
-Значит, если у меня начнут расти рога, то ты согрешила с чёртом?
-Дурак ты! Рога у мужиков растут тогда, когда их жёны грешат на земле, имея Тела;. Раз у тебя сейчас рог нет, значит, спи спокойно.
-Так ты сейчас на распутье, между Раем и Адом?
-В Рай я никогда не попаду. Когда меня до конца обследуют, то сотрут память и затем поместят в котёл, чтобы полностью отмыть и очистить от дерьма, то есть от грехов, для последующей жизни.
-Чайник вскипел. Принести чай?
-Я уже расхотела. Да и времени нет.
-Ты ещё придёшь?
-Сегодня ночью нет. Может, завтра или через неделю. Как будет возможность и настроение.
-Передай привет своему чёрту!
-Пошёл к чёрту, дурак!
Надо же снится всякая белиберда!
Месяца полтора мне Рая совсем не снилась. Или я сильно уставал, или старался не вспоминать её, чтобы не появлялась ночью, вести со мной глупые разговоры о двенадцати жизнях и очищении Души. Хотя очищать её, Душу, всё равно – надо.
257
Приблизительно через полтора месяца, Рая во сне промелькнула быстрым кадром, в том облике, что она приходила в прошлый раз и исчезла.
И тут же возникла в другом образе.
-Как у тебя воняет древесными опилками! Нужно было подмести, перед тем, как лечь спать.
-Сильно устал. Лёг в два часа. А завтра идти на работу.
-Смотрю, ты уже сделал откидную кровать. Красиво получилось.
-Хочешь прилечь?
-Хочешь испытать, не развалится она от двоих? Я же ничего не вешу. У Души нет веса. Вернее есть, но - мало.
258
-Ты долго не появлялась.
-Время лечит. С каждым разом я стану приходить к тебе реже. А затем перестану приходить вовсе. Ты забудешь обо мне, а я о тебе.
-Ты, может быть, и забудешь. У тебя там свои небесные дела, а я нет.
-Как дети? С ними всё в порядке?
-Всё нормально.
-Я знаю. Я к ним тоже прихожу. Но стараюсь не будоражить их детские умы. Как у тебя с Людмилой? Переписываешься?
-Нет. Я, однажды, хотел написать ей, а затем передумал. Стоит ли в таком возрасте начинать новую жизнь? Мы с тобой начинали с нуля и то долго притирались друг к другу.
-Не ври! Мы притёрлись с тобой в первую же предновогоднюю ночь нашего знакомства.
-Это была не притирка, а начало половой жизни. Не путай одно с другим.
-Для тебя так, а для меня по-другому.
-Считай, как хочешь.
-А помнишь нашу последнюю новогоднюю ночь?
-Помню. А ты?
-Я все, наши с тобой ночи, помню. И буду помнить до тех пор, пока не
259
сотрут память. Можешь меня поздравить.
-С чем?
-Меня не утилизируют. Дают возможность прожить следующую третью жизнь из двенадцати.
-Я рад за тебя.
-Может, в какой-то другой жизни мы встретимся снова?
-Но утилизировать могут мою Душу. Или снова воткнут её в Тело собаки, а может осла?
-Не волнуйся! Тебя не утилизируют, однозначно. Всех творческих людей и крупных политиков оставляют. Это генофонд Космоса. И в Тело животного не воткнут. На тебя потрачено много космических сил, чтобы ты научился сочинять. Ты не написал ещё что-нибудь обо мне?
-Нет. Никак не соберусь.
-Соберись. Даю месяц.
-Хорошо.
-Пусть стихотворение будет связано с моими любимыми красными розами и там не будет ни слова о сирени, которую я – ненавижу.
-Но я люблю сирень!
-Знаю, как и твоя Люда.
-Она не моя.
-Но ты всё равно думаешь о ней.
-Думал, а сейчас нет.
-Тоже знаю. Ты мало ценил, то, что было с тобой рядом, а сейчас прозрел.
-Не я один таков. Так устроен мир. Летом проходишь мимо ярких и красивых цветов и не смотришь, не замечаешь их, а зимой рад бы их увидеть, а их нет.
-Ты, сейчас, говоря о цветах, думал о девушках и женщинах. В молодости, думал – успеется. Жизнь – длинная. А жизнь, оказывается – короткая. Поэтому нужно ценить в ней каждый миг, каждый вздох, каждый лучик солнца, каждую улыбку родного тебе человека.
-Ты стала мудрой.
260
-Я всегда была мудрой. Ты просто не замечал. Засиделась я тут, у тебя. Надо улетать наверх, на Небо.
-Когда тебе сотрут память?
-Там не говорят. Может, сегодня, может через месяц.
-Ты будешь потом приходить?
-Когда мне сотрут память неизвестно, и неизвестно сколько мне ещё придётся сидеть в котле, где чёрт, подкладывая дрова в костёр, под котлом, будет рассказывать нам анекдоты, которые я люблю.
-Разве ты не одна будешь сидеть в котле?
-Ты думаешь черти дураки, как наши чиновники? Там умеют считать деньги и экономят на всём. Хотя среди чертей тоже есть взяточники. Они за взятку могут понизить температуру в котле, или принести наркотики.
- А чем берут?
-Выбирают из предлагаемого. Но мне нечего давать. Тела у меня нет. Разве только если продать чёрту Душу, то есть себя? Но потом, на выходе сканер всё равно обнаружит, что я продалась дьяволу и тогда меня уже, сразу утилизируют.
-Не продавай Душу, то есть себя дьяволу! Кто его знает, вдруг встретимся в последующих жизнях?
-Шансы – один на миллиард. Китайцы и индийцы плодятся как кролики. Даже больше, как тараканы. Нам уже не суждено больше встретиться. Но я довольна, что прожила с тобой свою короткую жизнь. Я тебя люблю!
-Я тоже.
-Пока, милый! Пока не напишешь стихотворение – не появлюсь.
-Напишу! Обязательно напишу! Прилетай!
Это стихотворение писалось быстрее, чем прежнее. Может, вдохновение снова появляется у меня? Или, скорее, я меньше стал хандрить.
Ты красишь крылья золотом печали,
Чтобы поднявшись в воздух улететь,
Сплошным весельем ты была вначале,
261
Но отлюбила, чтобы умереть.
Ах, бабочка любви, как ты прекрасна!
Ты украшение природы всей,
В своей любви совсем ты не опасна,
Не думаешь, красавица, о ней.
Ты улетела. Больше не вернёшься.
Ты улетела. Может, умерла?
Ты надо мною, может быть, смеёшься?
Но я страдаю! Душу отняла.
А с красных роз всё капают росинки,
Они как слёзы. И у них тоска,
Иду к тебе по узенькой тропинке,
И серебро сверкает у виска.
Стареем мы. Уходят наши годы,
Уйду и я. Туда, к тебе приду.
Не поменять законы всей природы,
Не перестроить жизнь нам на ходу.
А розы плачут. Розы умирают.
Отмерен им их краткий, роз всех, век,
Они в любви друг друга не обманут!
И любят так, не то, что человек.
* * *
Рая не заставила себя долго ждать и появилась в эту же ночь.
262
-Читай! Я знаю, что ты написал.
-Ты что, следишь за мной?
-Когда нас выпускают на прогулку из душного помещения, где нас, Душ – тысячи, где разговаривают на разных языках, плачут, стонут, поют, смеются, то мы сразу все уединяемся и молча, сидим, смотрим на Землю, ищем на ней нужное место и нужного человека, а затем наблюдаем за ним. Но я вначале ищу детей, а затем, налюбовавшись ими, ищу тебя и смотрю, на твои жизненные потуги. Иногда бывает смешно, а иногда грустно. Особенно, когда ты стараешься скрыть свою лысину. Это похоже на то, как если бы проститутка пыталась, для каждого очередного клиента, превратить свою раздолбаную манду в узкую дырочку девственницы. Мне так и хочется сказать тебе: «-Что ты, милый, причёсываешь свои три волосинки? Побрейся наголо! Ценность и сила мужчины не в волосах, а в штанах. А там у тебя всё нормально. Я-то знаю. Давай, читай!
Я прочитал. Стихотворение ей понравилось.
-Почему ты забросил писать?
-Всё навалилось сразу. Смерть матери за четыре месяца до твоей смерти, твой уход, эта долбанная перестройка, затеянная придурком Горбачёвым. Неизвестность, чего ожидать от будущего. Знаешь, если так будет продолжаться, боюсь что начну пить, как многие другие.
-Не смей даже об этом думать! Ты же сильный мужик. Лев по гороскопу. Тебе ли хныкать, как бабе? В моём гардеробе осталась какая-нибудь одежда?
-В основном мы раздали, но кое-что Анжела оставила себе.
-Хоть одна юбка осталась?
-Да, кажется, остались несколько.
-Так в чём же дело? Надевай мою юбку, если налезет на твою толстеющую жопу и хнычь. Тогда хоть будет видно, что хнычет баба, а не мужик. Что ты покраснел?
-Ты меня пристыдила. Больше не стану тебе жаловаться на судьбу.
263
-Вот и хорошо. Я тоже не буду. Хотя я и не жаловалась. Что нового в СССР? Генсука тот же?
-Да Генсука – Горбачёв под Генсуком – Раисой Максимовной Горбачёвой. И Раздрай. Чем кончится, не знаю.
-У меня ещё одна к тебе просьба. Напиши новый стих обо мне. Я, чтобы не слышать весь этот гвалт, когда мы все взаперти, буду читать твои стихи. Раньше я стихи не любила.
-Кто-то сказал, что «Всё познаётся в сравнении».
-Правильно сказал. Умным был человеком. В тебе ещё хоть осталось чуточку любви ко мне?
-Почему ты об этом спрашиваешь? Ты же знаешь.
-Знать – одно, а слышать другое.
-Не только осталось, но и добавилось.
-А у тебя ко мне?
-Я свои чувства стараюсь прогнать от себя, чтобы меньше страдать.
-Но чувства нам даны с рождения. В ком родителями заложена любовь – тот любит, в ком ненависть – тот ненавидит.
-Во мне заложена была любовь, поэтому и я всех любила. Всем старалась помочь.
-Я не говорю обо всех, а о себе.
-Не задавай глупых вопросов, ты же знал.
264
-Ты только что была другой и вдруг переменилась.
-Это не я. Это твои мозговые клетки выпендриваются. Ты хотел увидеть меня другой, и они тебе выдали.
-Всё правильно, там ты была очень грустной, а я хотел видеть тебя радостной.
-Сейчас на моём лице тоже радости мало. Через неделю меня поведут на АИСтиП.
-Что это за штука?
-Тёмный же ты Ванька, хоть мой бывший муж и поэт. АИСтиП – это Аппарат Искусственного Стирания Памяти. Им делают фебруаризацию.
-А это что такое?
-Фебруаризация – очищение, суть которой состоит в стирании и омоложении клеток памяти для последующего применения в новой жизни и в другом Теле. А ещё через неделю меня поведут в Преисподнюю и посадят в котёл, номер 48-а. Сказали, что чёрт, администратор этого котла – добрый. Зовут Чиртогором. Разогревает котёл не до кипения, как другие черти, а только до 65 градусов. Очищение Души так проходит медленнее, дольше, но не так болезненно. Но каждая, вновь прибывшая Душа, для очищения должна рассказать Чиртогору свежий армянский анекдот. Ты не знаешь такой?
-Знаю.
-Расскажи мне, а я ему – Чиртогору.
Едут как-то три девушки в купе поезда. Первая говорит:
- Я бы вышла замуж за спортсмена, они такие сильные...
Вторая говорит:
- Я бы вышла замуж за военного, они такие стройные...
Третья говорит:
- Я бы вышла замуж за чёрта, они такие cекcуальные...
В этот момент со второй полки спрыгивает чёрт и говорит:
- Девушки, рад представиться, мастер спорта подполковник Чиртогор!
А вот второй:
265
Армянин ловит машину. Подъезжает «копейка». Армянин – Проэзжай!
Подъезжает «москвич».
– Проэзжай!
Подъезжает «волга». Армянин садится в машину.
-Тэбя как зовут?
Водитель отвечает:
-Виталий.
-Слюшай меня, Виталий! Сейчас падъидим к гатиница, там будит ждать дэвушка.. Ти скажишь: «Шеф» я свободен?» А я скажу: «Да, Виталий, ти свабодэн!; «Ти скажишь; «Шеф, дай 100 рублэй, на бэнзин». Так ми и расплатимся. Понял?
Виталик отвечает: Понял. Нет проблем.
Подъезжают к гостинице. Армянин вышел, поцеловал девушку.
Водила:
-Шеф, я свободен?
Армянин.
-Да, Виталий, ты свабодэн!
Водитель:
-Шеф, дай 1500 рублей, а то, что-то движок снова забарахлил, надо в сервис загнать.
Армянин:
-хмммм....МАЛАДЕЦ,, билят, Виталик! Ёп тваи мат. Кунем беран.
-А почему ты не смеёшься?
-Анекдоты же не для меня, а для Чирторога. Когда будет готов твой стих?
-Завтра. Нет, приходи лучше послезавтра. Вдруг не успею!
-Не подведи!
-Не подведу.
Я стал сочинять новое стихотворение, которое обещал написать для Раи. То, которое я ей прочитал, где была написана сцена с розой, мне не очень нравилось, решил попробовать другое.
266
Убил целый вечер и что-то получилось. Когда долго не пишешь, творчество теряется, как с легавой собакой, если её постоянно не тренировать, она теряет нюх на зайца или лису.
Не плачь, дружок, о розе, что завяла!
О, боже мой, как ты её любил!
Осень, роняя лист, её подмяла,
Ночной мороз, играючи – добил.
Она цвела когда-то королевой,
Она в саду принцессой расцвела,
Она была красивой юной девой,
Она совсем тебя с ума свела.
Ты целовал её, с рассветом, утром раннем,
Ты целовал и вечером и днём,
Ты красотой её пленён был, раним,
Сжигал себя пленительным огнём.
Губами с лепестков снимал росинки,
Вдыхая нежный, тонкий аромат,
А может быть ты пил её слезинки?
И этим был безмерно рад, богат.
Ведь роза одного тебя любила,
При встрече раскрывала лепестки,
А обоюдная любовь – такая сила!!!
Кто не любил, от чувств те далеки.
Ты ревновал её ко всем стрекозам,
И к бабочкам и к пчёлам ревновал,
Ты ревновал её к пионам, розам,
И не пускал на их цветочный бал.
Теперь красотка розочка завяла,
Теперь красотка роза умерла,
Любовь твоя ещё к ней не пропала,
Ещё кусты пурга не замела.
Не плачь, дружок, о розе, что завяла!
О, боже мой, как ты её любил!
Осень, роняя лист, её подмяла,
И ты своею ревностью добил!!!
267
Второе написал минут за сорок. Прочту Рае и его. Если она
удосужится прийти.
Исчезну я пушинкою в пространстве,
Исчезну я песчинкою в песке,
И там, в аду, коль буду в коме, трансе,
Я по Земле всегда буду в тоске.
Я буду помнить васильки, ромашки,
Я буду помнить розу и тюльпан,
Я не забуду ни одной букашки,
Восход зари, дожди, ночной туман.
Я буду помнить дали голубые,
Я буду помнить лес и горный луг,
Глаза любимой, страстные, большие,
Глаза других, любимых всех, подруг.
Я буду помнить луч луны небесной,
Селены свет, ночную тишину,
Мерцанье звёзд южной ночи, чудесной,
Прибоя шум, прибрежную волну.
Я буду помнить снежные вершины,
Я буду помнить море и утёс,
Я буду помнить, как качал я шины,
И для буксира, как готовил трос.
Я буду помнить, как в лесу с друзьями,
Мы пили водку, жарили шашлык,
Как нас кромсал тот жизненный «цунами»,
И как со смертью были мы впритык.
Я буду помнить всё! Я не забуду,
Лежа песчинкой малою в песке,
Но я с людьми всегда и всюду буду,
О жизни вечной буду я в тоске.
И обо мне, быть может, кто-то вспомнит?
Стихи мои, быть может, он прочтёт,
И свою душу радостью наполнит,
Ну, а затем он, как и я – умрёт...
* * *
И она появилась. Но странным образом. Только голова торчала из воды
268
в море, а рядом стояла шхуна с алыми парусами. Но это была шхуна Людмилы.
-Привет, я появилась, как и обещала. Ты написал стихотворение?
-Привет! Даже два. Прочитать?
-Прочитай.
-Запомнила?
-Память мою ещё пока не стёрли. Запомнила.
-А почему ты...
-Не продолжай. Сразу отвечу на твой вопрос. Потому, что ты снова стал раздваиваться. Если до этого всё время думал обо мне, то вчера днём думал и о ней, Людмиле. В твоих мозговых клетках всё переплелось, и они выдают тебе ночью, во время сна разноречивую информацию. Они посадили на шхуну Людмилы меня. Шхуна красивая и мне понравилась. Особенно её алые паруса. Я впервые плавала на шхуне. Если бы у меня было Тело, возможно, меня бы укачало. Но моя Душа, а значит и я – свободна от всех встрясок и штормов. Мой девятый вал остался за горизонтом. Там, на планете Земля, где бушевали бури любви, страсти, негодования, ненависти, покорности и умиления. Сейчас на моём горизонте голубое небо с белыми облаками, тишина и покой. А когда я пройду полную фебруаризацию – очищение, и стану
269
ждать момента, когда меня воткнут в новое тело народившегося ребёнка, наступит полное бездействие на сотни лет. Давай напоследок устроим с тобой наш маленький праздник, встретимся, где нибудь на поляне и посидим вдвоём.
-Но только ты, вначале, убери шхуну.
-Вот так нормально?
-Так лучше.
Хорошо было бы устроить встречу в горах.
-В горах, так в горах. Я согласна.
-Когда?
-Завтра ночью. Это последний срок. Потом будет поздно. Только без вина. Мне нельзя перед фебруаризацией.
-Что для этого мне нужно сделать?
-Только думать о том, где и как мы встретимся. Но думать весь день. Чтобы извилины получили чёткий приказ. И совсем не думать о ней. А то я приплыву в горы на её шхуне с алыми парусами. Все горные орлы попадают со смеху, а ишаки станут ржать от смеха. После последней нашей встречи в горах, если она состоится, думай о своей Людмиле днём и ночью. Это уже ни сколько не будет меня волновать. До встречи!
270
-До встречи.
Был выходной. Я весь день строгал, пилил, сверлил, доделывая стенку в зале. Я бы лучше купил её без всяких мук, но стенки были большим дефицитом, как и всё остальное. Там, наверху чётко знали, наживаться можно лишь тогда, когда в стране – дефицит.
Сильно уставший, лёг спать и сразу заснул. Но мысль в подсознании всё время подавала знак, что Рая должна была прийти, надо не проспать.
Она пришла уже под утро.
-Как ты изменился! Постарел и полысел. И снова в очках. Очкарик.
-Молоко будешь? Козье.
-Фу, гадость, какая. Однажды, на Кавказе, когда мы были у твоих родителей в гостях, когда Анжеле не было ещё года, я попробовала козье молоко и после целый день блевала.
-Зато Анжела пила с удовольствием.
-У нас мало времени. Это наша последняя встреча. Я долго не буду приходить. Ты не зови меня. Не думай обо мне, лучше думай о детях и о ней – Людмиле. Или о ком угодно.
-Поцелуемся?
-Мёртвые с живыми не целуются. Прощай!
Она ушла, и почти целый год не снилась мне.
271
ГЛАВА VI. ВСТРЕЧА с ДНЕВНИКОМ
Прошло года полтора, как умерла Рая. Устанавливать мебель в квартире, изготовленную собственными руками я закончил и всё ненужное уносил в кладовку, которую мы, все соседи, с площадки, оборудовали в помещении, мусоропровода. Когда наша организация сама строила для своих работников наш дом, инженер ПТО, Фролов, подал рацпредложение – оставить мусоропроводы только на чётных этажах, а на нечётных заглушить, сэкономив энное количество металла. Мы жили на седьмом.
Дверь кладовки была открыта. Вошла соседка Валя, очень любопытная и противная женщина, дворничиха, всегда сующая нос во все дырки.
-А, это ты здесь, Иван? Я уж думала воры.
-Здесь воровать нечего.
-А мои веники, лопаты, ломы, картошка. Приходили пожарники, сказали, чтобы мы навели здесь порядок, а то всё захламлено.
-Давай все вместе наведём. Я вот уже начал.
-Слушай, всё забываю у тебя спросить. Это не твой чемодан?
-Какой чемодан?
-Вот, смотри! – она вытащила из своего отсека, запыленный чемоданчик.
-Оп твою ать! А я же его потерял. Мой. Но как он сюда попал?
-Вспомнила, Олежка, сын, говорил, что-то о том, чтобы передать тебе, а я забыла. Он, когда в последний раз, был в гостях, дома находился один и ему этот чемодан дал парень, чтобы передать тебе. Чемодан какое-то время лежал в квартире, а затем я унесла его в кладовку, забыв о словах Олежки.
Я открыл чемодан. Дневник был там.
-Спасибо, Валечка, за хранение. С меня коробка конфет.
-Ой, сколько лет мы живём рядом, а ты впервые назвал меня так ласково,
272
как покойный муж, Валера.
Эту болотную жабу, я мог бы сегодня расцеловать, как царевну лягушку.
-А что там лежало?
-Грязное бельё.
-Врёшь, за грязное бельё ты бы не стал обещать коробку конфет.
-Ну, и бриллиант, стоимостью миллион.
-Знала бы, стащила.
-Поезд ушёл.
-Жду коробку конфет!
Она ушла. Я закрыл кладовку и вернулся в квартиру.
-Привет, дружочек! Вот мы и снова вместе.
-Привет, алкаш! Ты ещё не всю водку выпил? Как ты мог, старый козёл, бросить меня в эту помойку, где мётла и лопаты дворничихи?
-Это не я. Ты случайно попал туда.
-Там были ещё мыши. Я боялся, что они доберутся до меня и начнут грызть моё тело, мои листочки.
-Мышей там нет. Тебе показалось.
-Пусть насчёт мышей показалось, но столько времени слушать болтовню лопат с мётлами – невыносимо. Каждая из старых метёлок хвасталась, сколько она вымела собачьего дерьма с детской площадки. Ты бы выдержал такое?
-Наверное, нет. Дай я тебя поцелую.
-Я тебе не баба, мужик. Дневник. Лучше умой меня. Я весь в пыли.
-На тебе нет ни пылинки. Ты лежал завёрнутым в мою рубашку.
-И нюхал твой вонючий пот.
-У меня пот не вонючий, как у Марата.
-От грязных плавок тоже шла вонь. Если бы это были трусики её, Людмилы, тогда другое дело.
-Пошли умываться, развратник.
-Ты протри мокрой тряпкой только обложку, а листочки ненужно.
273
-Знаю без тебя.
-Ух, как хорошо! Как будто бы вновь родился. А почему в квартире тишина? Когда ты меня украл, как грузин горец невесту, и я ночевал одну ночь в этой квартире, здесь всё было по-другому.
-Раньше мебели, почти не было. А сейчас я сделал стенки. Тогда ещё была жива Рая, и были дома дети. А сейчас Анжела, дочь, вышла замуж и живёт в Ленинграде. Её муж там учится в институте. А сын, Эдик, служит в морфлоте на севере.
-Значит, ты живёшь один?
-С кошкой, Наташкой, своей спасительницей.
-Не понял.
-Я, поддавший, пришёл, поставил чайник, доверху налитый водой, на плиту и стал ждать, пока закипит вода. Но заснул. Вода закипела и потушила колонку. Газ попёр в квартиру. Наташка, кошка, подбежала ко мне и сказала, чтобы я выключил газ, то есть промяукала. Я. спросонья, думал, что она просит жратвы. Послал её на три буквы и снова погрузился в сон. Тогда она, умница, запрыгнула с силой мне на грудь и стала царапаться. Я сбросил её с себя. Она рванулась на кухню. Только тогда я почувствовал запах газа. Пошёл на кухню и выключил газ.
-Иди сюда, моя Наташенька, прелесть. Познакомься с дневником.
-Ты думаешь эта когтистая, мартовская шлюха спасала тебя?
-Конечно.
-Как бы не так. Она спасала свою шкуру. Если бы у тебя была открыта форточка, и был первый этаж, она сразу бросила бы тебя! Все бабы такие. Трусихи и предатели.
-Наташка не такая. Подружись с ней.
Я подсунул дневник кошке, и она сделала на нём царапину.
-Прочь, гадина, ****овитая шлюха!
274
-Видишь, какая она умная. Ты её обругал и она сделала на тебе царапину.
-Не оставляй меня с этой дурой наедине. Я боюсь её!
-Не буду. Наташка, брысь с колен!
-Читать будешь сейчас? Или будешь ждать очередную командировку?
-Я уже не езжу в командировки. У меня другая работа. В кооперативе. Горбачёв устроил перестройку и все люди перестраиваются.
-Как это?
-Вначале, до революции 1917 года все люди в России шагали прямо. Кому надо было идти налево, в кабак, в бордель или к любовнице, он шёл налево. Кому надо было идти направо, на работу или службу, он шёл направо. А после революции все перестроились и пошли только налево. Кто отклонялся, шагал направо – сажали или расстреливали. А сейчас снова хотят всё перестроить и заставить снова, всех шагать направо.
-А ты, куда решил шагать?
-А я, увидев, что один козёл Горбачёв, распустил стадо из 19 миллионов баранов, и никто из них даже не заблеял, написал заявление, что потерял веру в это стадо и вышел из него. Стадо было крепкое, особенно во время войны, но козлы, пришедшие позже. развратили его. И хоть я и написал заявление о выходе, но партбилет сохранил. Так, что, дневничок, у меня сегодня выходной. Начнём читать сегодня. Только обмоем нашу встречу.
-Опять это кислое вино?
-Вина у меня нет. Водка, в холодильнике.
-А Наташка тоже будет пить с нами?
-Кошки водку не пьют! Валерианку. Но у меня валерианы нет.
-А она снова будет сидеть у тебя на коленях?
-Она любит там сидеть.
-Кошки, как и бабы. Любят сидеть на коленях.
-За встречу?
275
-За встречу!
Мы закусили. Я огурчиком, а дневник рукавом. Он не любит солёные огурцы, как и блудливых кошек.
Какие виражи преподносит нам судьба? Я думал, что навсегда расстался с дневником, а он спокойно лежал у меня под боком. Кто-то мчится за тридевять земель, чтобы встретить своё счастье, свою любимую, а она, оказывается, живёт в соседнем подъезде или на соседней улице.
Откуда же начать читать? Я уже всё забыл. Может, начать читать заново?
Перелистав дневник, нашёл то место, где остановился в прошлый раз, там, в поезде, когда ехал от Людмилы. И начал читать:
...............................................................................................................................................................
А я раздвоилась. Опять, как сучка, сразу хочу двух кобелей и мучаюсь, когда меня покидают оба. Надо принимать решение и определяться. Кого я хочу?
Удивляюсь, почему не язвит Марат? И, словно, прочитав мои мысли, Марат начинает говорить, делая вид, что Вано здесь вообще нет.
-Девочки, как нам лучше провести сегодня вечер?
Да, лишний здесь Вано. Но он не уходит, видно по настоящему решил бороться за меня. И мне хочется, чтобы он не уходил.
Сзади кто-то подхватывает и слегка приподнимает Вано. Это Борька Катунин, почти двухметрового роста, гитарист, весельчак, балагур, заводила – душа общества.
За спиной у Бори висит на ремне гитара.
-Боря пойдём с нами! – сказал Вано. - Послушаем тебя, подпоём. Согласны девочки?
Мы ещё не успели ничего ответить, как Борька схватил нас под руки и повлёк за собой.
Марату с Вадимом ничего не оставалось, как последовать за нами. Часа через полтора они ушли. С Аллой.
Когда Борька решил очередной раз передохнуть, он встал, положил гитару на скамейку, где сидел, потянулся, затем схватил меня,
276
стоявшей перед ним с Вано, поднял на руки, как пушинку и стал кружить. Мы стали хохотать. У меня закружилась голова и чтобы не упасть, я обхватила Борькину шею руками и прижалась к нему. Меня ещё ни один мужчина не держал на руках и тем более не кружил. Мне хотелось, чтобы это продолжалось целую вечность. Когда Борька поставил меня на ноги, я, ещё держась за его руку, увидела, что у Вано в руке гитара, и он уже готов двинуть ею Борьке по голове.
-Вань, ты хочешь сыграть вместо меня, - сказал Боря?
-Взял со скамейки, чтобы на неё никто не сел. – ответил Вано, засмущавшись.
Похоже, никто ничего не заметил, даже Борька.
До позднего вечера, большой оравой сидим в сквере, шутим, смеёмся, поём песни. Часов в десять приходит Женька с аккордеоном и веселье продолжается. К нам присоединяются ребята и девчонки с других курсов и групп. Вано поёт со всеми. Мы стоим рядом и если случайно соприкасаемся, я чувствую тепло его тела.
Кто-то приносит целую гору пирожков. Вано достаётся один и он отдаёт пирожок мне. Я откусываю и даю откусить ему. Так мы съедаем весь пирожок вместе. Расходимся поздно. Девчонки толпой вваливаются в своё общежитие. А парни идут к себе. Новая жизнь и новые ощущения. Такое чувство, что я влюбилась. Дура, почему я не согласилась пойти с ним погулять? Он предлагал, а я кокетничала, хотела, чтобы он повторил своё приглашение. Я бы, на его месте, схватила за руку и потащила насильно. С нами, бабами деликатничать не стоит. Особенно в таком возрасте, как мой. Следующий раз не буду дожидаться второго предложения, буду соглашаться сразу. Спокойной ночи любимый.
Рано утром, в субботу, мы с Алкой уехали домой, помогать матери на приусадебном участке.
Я мельком глянула на окошко, за которым жил Вано, но его не было видно. Спал и видел во сне свою Грузию.
277
10 сентября. Воскресенье.
В понедельник 4-го, мы с Аллой, рано утром поехали в техникум. Начинались практические работы на полигоне. Проще говоря, самая примитивная трудоёмкая работа. Я работала в арматурном цехе и вязала сетки для железобетонных изделий, а Вано работал на растворобетонном узле. Там делали смесь для заливки форм.
Когда он заскочил на минутку к нам и подошёл ко мне, я показала ему пораненную об проволоку руку.
-Людочка, я сейчас её вылечу, сказал он и поцеловал мою, не совсем чистую руку.
Согласно техники безопасности, мы должны были работать в рукавицах, но в них неудобно было вязать сетки, поэтому мы работали голыми руками.
-Думаешь, после твоего поцелуя сразу заживёт?
-Не сразу, но через неделю, гарантирую. Береги руки! Лучше чуть-чуть поцарапай губы,
-Зачем?
-Чтобы я их лечил.
Я засмеялась и сказала, что губы лучше целовать, если они не пораненные.
После общения с ним сразу поднялось настроение, и исчезла усталость. Правду говорила Крапотника Нелка, что с ним легко. Если ещё раз зайдёт, сама уговорю его, чтобы пойти гулять вечером. Но через час подошла Алка, работавшая с Вадимом и Маратом на полигоне и показала билеты на вечерний сеанс в кино, которые ей дали парни. Жаба, ты, Людка! -сказала я себе, -скорее – курва.
Вечером зашёл Вано. Он не успел ещё ничего сказать, как Алка выпалила:
-Ваня, если можно, погуляй, мы с Людой сейчас будем переодеваться. Нас мальчики ждут у кинотеатра.
Он побледнел и молча, вышел.
-Алл, обязательно нужно было говорить о мальчиках?
-Шило в мешке не утаишь. Всё равно он узнал бы. И какая тебе разница, знает он или не знает? Всё равно он не для тебя.
278
-Ты хочешь, чтобы мы поссорились?
-Нет.
-Тогда оставим этот разговор.
На следующий день, Вано не заходил в наш цех.
Часа через полтора, после окончания работы, выходя из подъезда в столовую за пирожками, увидела идущего из мужского корпуса общежития Вано. Подождала, пока он поравнялся со мной.
-Здравствуй, Люда, равнодушно сказал он и пошагал дальше.
-Привет, Вано, подожди! –он остановился. –Куда ты направился?
-В спортзал, на тренировку.
-Вечером зайдёшь?
-Извини, не смогу, уезжаю к брату.
Он быстро зашагал от меня, мне даже показалось, побежал, как заяц от легавой собаки. А разве я не легавая сучка, бегающая сразу за несколькими, только не зайцами, а кобелями? Мне стало грустно и тоскливо.
Вечером мы с Алкой читали книги, когда пришли Нелка с Лоркой.
-Что вы весь вечер сидите в душной хате? – сказала Нелка, - в сквере так хорошо. Мы весь вечер слушали Женьку с Борькой и подпевали им.
-Девки, хотите новый анекдот?
-Расскажи, Лор! Алка неравнодушна к анекдотам, похоже, она даже их коллекционирует. Слушать любит, а рассказывать – нет.
Лорка промочила горло водой и стала рассказывать:
Армянскому радио задают вопрос: можно ли жениться в 50 с небольшим? Армянское радио отвечает: можно, но лучше в 30 и с большим.
Мы захохотали.
-Вот ещё один:
- Что такое стипендия для студентки горного техникума?
279
- То же, что и менструация: ждешь месяц, а в три дня
кончается.
Мы хохотали ещё сильнее. Особенно Алка.
-Вспомнила ещё один, сказала Лора:
- Чем девушка отличается от телевизора?
-Девушка вначале ломается, а затем показывает. А телевизор сначала показывает, а потом ломается.
Этот был не очень смешной, но мы всё равно смеялись.
-Лор, расскажи ещё! –попросила Алла.
-Вано их штук двадцать рассказал, но я запомнила только эти.
-Разве Вано был там?
-А кто их рассказывал, я что ли?
-Он говорил, что поедет к брату.
-Значит, не поехал.
Дура, я выдала себя вопросом. Значит, он мне не безразличен.
Девки стали рассказывать дальше, как они провели вечер, а я встала с кровати и вышла во двор.
Вано до конца недели больше так и не заходил, ни в цех, ко мне, ни к нам в комнату. Или разлюбил, или такой мстительный. Что же делать? Подойти первой к нему, значит, унизиться. Но ведь первой я порвала тоненькую нить связывающую нас. И что мне дал тот поход на тот глупый индийский фильм? А этот индюк, Вадим, за два часа, что мы сидели в темноте, даже не подержал меня за ляжку. Они тогда проводили нас до дома и быстро смылись. Куда-то, видимо спешили. Больше ни разу не пойду с ним в кино.
17 сентября. Воскресенье.
В понедельник 11-го нас поменяли местами. Наша подгруппа перешла на полигон, где производилась заливка бетонной смеси в формы, а подгруппа, в которой работал Вано, в арматурный цех.
В обеденный перерыв, после столовой, когда ещё до
280
начала работы оставалось минут двадцать, я пошла в арматурный цех за небольшими металлическими закладными деталями. В цехе сидел Вано и, читая книжку, жевал пирожки. Возле него на газете, лежало ещё пару штук.
-Привет, Вано!
-Привет, Люд!
-Ой, как вкусно пахнет!
-Угощайся!
-Можно я откушу твой?
-Конечно, на, кусай!
-Такие вкусные!
-Ты забыла русский язык. Пирожок – ОН, в единственном числе.
-Я сказала правильно. В пирожке – тесто, капуста, соль, вода, может, ещё и специи. Поэтому пирожок – ОНИ. Но я имела ввиду другое, твои губы. Можно ещё откусить?
Мы ели один пирожок вдвоём и смеялись.
Почему ты перестал заходить к нам в комнату?
-Ты читала эту книгу? -Он ушёл от вопроса.
«Блеск и нищета куртизанок», прочитала я на обложке. автор - Оноре де Бальзак.
-О чём там?
-Обо всём и о любви.
-А кто это куртизанки?
-Женщины лёгкого поведения в высшем обществе. Таких женщин содержат богатые или влиятельные любовники. Иначе - проститутки для богатых. В античности они назывались гетерами.
-Всё-то ты знаешь?
Я сам узнал об этом на днях, когда начал читать книгу. По смыслу понять можно, но я дополнительно посмотрел в энциклопедии, в библиотеке. Когда ищешь нужное тебе слово, попутно узнаёшь о многом, другом.
-Дашь прочитать книгу?
-Возьми!
281
-Но ты, же не дочитал?
-Да, немного осталось.
-Дочитывай, затем занесёшь. До вечера успеешь?
-Постараюсь.
-Тогда вечером жду. Спасибо за пирожки. У тебя губы в масле.
-У тебя тоже. Дать носовой платок?
-Спасибо у меня есть.
-Ладно, я пошла. Ой, чуть не забыла взять закладные детали.
-Пойдём я тебе помогу. Какие тебе нужны.
-Маленькие, квадратные. 10 на 10 сантиметров.
-Вот они. Сколько штук?
-Четыре.
-Пойдём, я донесу.
-Давай книгу.
-Держи.
Когда мы пошли из цеха он сказал:
-Людочка, ме шен миквархар.
-Я знаю. Повтори ещё раз.
Он повторил.
-Хочешь, я буду повторять до самого полигона, пока мы идём?
-Хочу! Но только говори на русском языке, а как дойдём, скажешь ещё раз по-грузински.
-Людмилочка, я тебя люблю, люблю, люблю, люблю, люблю, люблю.... ме шен миквархар.
-Я считала. Ты успел сказать 48 раз.
-Сто.
-Как сто?
-Я люблю тебя сто, нет тысячу, миллион раз.
-По-настоящему ты любишь меня только 48 раз. Скажи ещё два раза и будет ровно пятьдесят.
-Я тебя люблю! Я тебя люблю!
-Вечером жду!
-С нетерпением буду ждать вечера!
282
Вечером Вано занёс книгу, и мы с ним пошли гулять. Алка посмотрела на меня, как свекруха на невестку, уходящую от её сына к другому парню. А Вано она уже давно не замечает в упор. Он для неё – пустое место. А не влюблена ли она сама в него? Ведь говорят что, «от любви до ненависти – один шаг». Да, нет, навряд ли? Влюб-лённых дураков и дурочек сразу заметно.
Пока было светло, ходили по улицам и Вано много рассказывал о Грузии. Его рассказы были, иногда так смешны, что я хохотала, как сумасшедшая. Запомнилось несколько его рассказов. Вот один из них:
Больше всех мы дружили с Резо. Они жили вдвоём с матерью, болгаркой по национальности. В совхозе гуси были только у нас. А козы, кроме нашей семьи были ещё и у нескольких других семей, в том числе и у них. Однажды, в классе восьмом, мы вместо школы, поехали на море, в конце сентября. Бархатный сезон. Лучшее время для нашего Кобулети, когда не жарко и можно купаться. Коза Резо порвала верёвку и сбежала с места, где была привязана. Видимо, немного насытившись, пошла домой и возле совхозной конторы залезла в цветник, гордость директора совхоза, Джумбери. Кто-то увидел и сразу доложил ему. Он выскочил из кабинета, велел поймать козу и узнать чья она. Когда выяснили, чья это коза, он вызвал мать Резо, тётю Марию и сказал:
-Мария, ты одна из лучших наших работниц. Но твой сын босяк! Не хочет учиться и не смотрит за козой. Вот тебе два варианта: Первый ты сама зарежешь её и продашь мясо в совхозную столовую, хранить негде, жара, или я сейчас дам команду и козу зарежет повар столовой, жирный Зураб, но тогда за мясо козы ты деньги не получи-шь.
Мать Резо отвела козу к повару Зурабу. Тот подвесил козу на крюк, вниз головой, а сам пошёл точить ножи, чтобы с живой снять шкуру. Коза страшно орала.
Мы появились вовремя. Мальчишки, перебивая друг друга рассказали
283
об этом Резо. Когда мы подбежали у козы глаза уже стали наливаться кровью и из них вытекали слёзы. Мы, впятером держали козу, а Резо обрезал верёвку. Когда мы опустили её на землю, она быстро убежала в сарай, который находился в двадцати метрах от виселицы. Мы тоже спрятались в сарае и стали наблюдать. Из столовой вышел жирный Зураб и, напевая, (он всегда, что-то напевал), вытаращил глаза. Козы-то не было?
-Мария, -заорал он, - Мария!
Она выглянула с балкона.
-Где коз? Ти атпускал коз?
-Ты что сдурел? Я козу продала тебе для столовой.
-Давай мой динга назад! Твой коз дилал пабег.
-На, подавись гад, жирный! И козу зарезал, забрав мясо и деньги отбираешь.
-Ни ризал я твой коз, он дилал пабег, килянус мамай.
Мы в сарае укатывались со смеху. Потом, когда мы с Резо зашли к нему, его мать схватила ремень и стала хлестать его по спине и заднице.
-Сволочь, сволочь, паразит, и учиться не хочешь и за козой не смотришь.
-Я только, что привёл козу с пастбища домой. Она в сарае.
Его мать села на стул и спросила:
-Правда, сынок?
-Иди, посмотри, а заодно подои.
-А чья же это была коза? Вроде наша?!
-Где?
-На клумбе возле конторы и, которую я отдала Зурабу.
-Не знаю, о чём ты говоришь!
Потом, когда эту историю рассказали директору, он хохотал и простил тётю Марию.
Не знаю, как хохотал директор, но я чуть не усыкалась от хохота. Тем более Вано рассказывал с жестами и с грузинским акцентом.
Вперемежку с различными историями из своего детства, он рассказывал
284
армянские анекдоты о грузинах и грузинские, об армянах. А когда стемнело, мы пошли в сквер. Там было полно влюблённых парочек. Скрыться ото всех было негде. Я хотела, предложить ему спрятаться между деревьев сирени, но посчитала, что это будет предательством по отношению к Флорину.
Мы ещё долго ходили кругами, пока количество парочек не стало уменьшаться. Затем увидели, как очередная парочка покидает скамью, и сразу захватили её.
-Ты не замёрзла?
-В такую жару? Скажи, что ты замёрз и хочешь, чтобы я тебя согрела.
-Хочу, чтобы мы друг друга грели. Прижмись ко мне!
-Почему я к тебе? Лучше ты ко мне!
Он обнял меня и привлёк к себе. После долгого поцелуя, в котором мы чуть не задохнулись, он достал из кармана браслет, красивый, но не дорогой и сказал:
-Люд, перед отъездом в Енакиево, дня за три, родители дали мне деньги на дорогу и на расходы. А на следующий день, мать спросила, когда мы остались с ней вдвоём:
-Сынок, а почему не приехала та девушка, о которой ты писал, что приедете вместе?
-Не смогла.
-Вот тебе деньги, купи ей подарок. Девушки любят, когда им делают подарки. Только о деньгах не говори отцу.
Мне было стыдно брать, но я взял, чтобы не обидеть мать.
Через пару часов, уже отец спросил меня, когда в комнате не было матери:
-Сынок, а почему не приехала та девушка, о которой ты писал, что приедете вместе?
-Не смогла.
-Вот тебе деньги, купи ей подарок. Девушки любят, когда им делают подарки. Только о деньгах не говори ей,
285
матери.
Мне было стыдно брать, но я взял, чтобы не обидеть отца.
Я купил тебе этот браслет. В безделушках я не разбираюсь. Может, он тебе и не понравится, но это от всей души.
И он отдал мне браслет.
-Конечно, лучше бы ты купил мне норковую шубу, но сойдёт и браслет, если он от души.
-А сколько стоит норковая шуба?
-Рублей сорок, пятьдесят, ну, может восемьдесят.
-Так я куплю тебе шубу. У меня после приезда, остался почти полтинник, а сколько не хватит, попрошу у брата или у родителей.
Я засмеялась его наивности и сказала, что норковая шуба стоит тысячу или больше.
-Таких денег у меня нет.
-А за браслет я тебя поцелую, хотя ты недостоин этого.
-Почему?
-Я собиралась с тобой поехать на каникулы, и подошла, чтобы поговорить об этом, но ты закапризничал. Это в тот день, когда мы сдавали сопромат.
Он вскочил, стал бить себя кулаками в грудь, хлестать по щекам, приговаривая: -дурак, дурак, идиот, осёл!
-Успокойся и сядь. Всё это уже в прошлом. Давай жить настоящим. Я хочу поцеловать тебя за подарок. Дай твои губки.
Он положил мне руку на грудь, а затем на колено. Меня словно током обожгло. Сок ручьём лил из меня, когда он гладил бедро через платье, а когда залез под платье, я уже вся была в его руках. Затем он, как вор карманник стал пробираться дальше и через трусики стал гладить лобок и мою красавицу, которая от счастья начала плакать ещё сильнее. Я взяла его руку и отстранила, но не потому, что мне не хотелось, а потому, что он уже довёл меня ласками до точки кипения.
286
Тогда он взял мою руку и положил на свою ширинку. Я через брюки чувствовала, его дружка готового к бою. Видимо, осознав, что я начинаю ему всё позволять, он ослабил ремень и нежно положил мою руку на свои плавки. Первый раз в жизни я держала мужскую птичку в руке, пусть и через тонкую ткань плавок. Ещё немного и я сама залезла бы ему под плавки, но внезапно появилась парочка. Это Нинка шла со своим хахалем. Она сделала вид, что нас не знает. Её хахаль, точно был не техникумовский и не обратил на нас внимания. Я быстро вытащила свою руку из его брюк, но Нинка, вроде бы, заметила это моё движение. Она не болтливая, как сорока Нелка, так что ничего страшного нет.
-Давай посидим просто так, чтобы успокоится, иначе или ты меня начнёшь насиловать или я тебя.
-Я точно не стал бы насиловать.
-Почему?
-Потому, что где-то читал о том, что женщина говорит, парню, девственнику, когда он силой пытался овладеть ею: «Ты никогда, ни с какой девушкой или женщиной не делай этого сразу. Ласкай её до тех пор, пока не почувствуешь, что она разогрелась, налилась соком, потекла. Женщина, как плод: яблоко или груша. Не трогай его, пока он не созрел. А когда он созреет, подставь ладони и он сам упадёт в них.
-Так ты об этом читал или тебя научила твоя первая женщина?
-Читал, - быстро ответил он, но я уже шестым чувством поняла, ещё тогда, когда мы встретились в первый день занятий, после каникул, что он уже другой и от него пахнет матёрой самкой, не то, что я.
-Так ты меня разогревал?
-Мы друг друга разогревали. Не знаю, как тебе, а мне с тобой так хорошо, что ты даже не представляешь.
-Почему не представлю? Мне так же хорошо, как и тебе. Если бы мне не было так хорошо с тобой, то ты не разогрел бы меня так!
287
-Как?
-Вот так! – я взяла его руку и положила на трусики под платьем. – Чувствуешь, что там всё влажно?
-Да! – он стал снова гладить меня. Волна блаженства снова стала подниматься во мне.
Я быстро встала и сказала:
-Всё! Всё! Давай немного походим, чтобы успокоиться. Расскажи мне ещё что нибудь. Смешное.
-Люд, только давай ещё раз поцелуемся и всё.
-Только раз и всё.
Но этот поцелуй стоя длился, наверно вечность. Он так прижимал меня к себе, держа меня за задницу, словно весь сам хотел втиснуться в меня, а я отвечала ему тем же и тоже хотела вся влезть в него.
Затем мы целый час гуляли по аллеям парка, но я так и не могла прийти в себя. Парк опустел. Из самого конца парка раздавался женский стон, видимо там был заключительный аккорд любовной симфонии.
-У тебя есть чистый носовой платок?
-Всегда ношу с собой.
-Дай мне и отвернись, я вытру бёдра.
-Люд, что стесняться? Сядь на скамейку и дай мне ножку, я вытру одну, а затем другую. Садись, садись!
Я села и протянула ногу. Он вытер мне ногу, начиная от трусиков и кончая икрами. Но его платка, видимо было мало, а у меня с собой платка не было. Тогда он быстро снял рубашку, под которой была майка, снял майку и вытер вторую ногу.
-Я майку постираю и завтра верну.
-Зачем ты будешь компрометировать себя?
-А что ты понесёшь её в руках?
-Выброшу в урну в конце аллеи.
Когда мы вошли во двор общежития, там было полно парней и девчонок, с разных групп и курсов. И все уминали пирожки.
288
-Людочка, ты хочешь пирожки?
-Хочу! Только с повидлом не покупай! С картошкой и капустой.
Когда мы вместе со всеми стояли и ели пирожки, я шепнула ему:
-Теперь все уже точно будут знать, что ты меня укротил.
-Не совсем. Я стану считать, что укротил тебя только тогда, когда ты станешь моей женой.
-Ты хочешь сказать, тогда, когда переспишь со мной?
-Нет, только тогда, когда ты станешь моей женой и родишь нам ребёнка.
-От кого?
-От слона?
-Ладно, если слон будет красивый.
Идиотка, и шутки мои порою бывают идиотскими. Я, похоже, опять обидела его, но он слопал эту обиду вместе с пирожком.
На Востоке уже виднелись проблески зари. Шёл четвёртый час ночи.
Мы, ватагой девчонок, зашли в общежитие. Сегодня дежурил дед. Он мирно дремал на своём замызганном диване, только слегка приоткрыл свой совиный глаз, когда мы на цыпочках шагали мимо него.
Утром Аллка со мной не разговаривала. Она ушла на работу первой. Потом ушли Нелка с Лоркой. Мы остались вдвоём с Нинкой.
-Люд, как вчерашний вечер? Потрахались?
-Где в сквере, что ли?
-А где же ещё?
-Там же было полно людей!
-Люди на улицах. А там влюблённые, а скорее те, у кого есть большое желание трахаться. И им нет дела до остальных. Но, мне кажется, ты врёшь! Я видела вчера, как ты спешно вытаскивала руку из его штанов, когда мы подходили к вашей скамейке.
289
-Дамская рука в штанах парня, это одно, а трахаться с
ним в сквере – другое.
-А мы спокойно потрахались. Аж два раза. Заходили за деревья сирени, я вставала раком, и мы наслаждались. Единственное неудобство, нельзя громко стонать.
-Перед самым нашим уходом из сквера, в конце той аллеи, где мы сидели, одна дурёха стонала так, что её стоны доносились до нас.
-Знаешь, кто эта дурёха?
-Откуда мне знать? Мы мимо них не проходили.
-Вика со второго курса. Малолетка. Ей вот-вот должно исполниться семнадцать. Красивая сучка. И ранняя.
-Да, сейчас девки начинают трахаться намного раньше, чем мы в своё время.
-А мне Нелка проспорила бутылку.
-За что?
-Я ей сказала, что Вано всё равно оседлает Людку, а она говорила, что никогда этого не будет.
-Нин, давай я тебе куплю две бутылки. Одну из которых отдашь ей, будто проспорила ты. Ты видела, что моя сестричка Аллочка, утром даже не стала со мной разговаривать?
-Она опекает тебя, как свекровь невестку. Ты же взрослая, самостоятельная баба, Люд! И старше её.
-Если бы я вчера была с любым парнем, а не с Вано, всё было бы нормально.
-Я тоже заметила, что она плохо относится к нему. А может, он вначале подбивал клинья к ней, а потом переметнулся к тебе?
-Нет, я бы знала. Просто она невзлюбила его с первого взгляда. А Аллку трудно переубедить. Эта неприязнь к нему, останется у неё навсегда.
-Люд, а может, снимем на двоих квартиру и будем приводить хахалей когда угодно?
-Нет, Нин. Я не хочу. Найди кого нибудь другого. Ну, Лорку, например. Вы же с ней сдружились.
290
-Она уже одного хахаля у меня увела. Хотя я, на её месте, поступила бы также. Побежали, а то опоздаем.
Вано забегал на полигон несколько раз под разными предлогами. Мы обменивались двумя тремя фразами, и он снова уходил. В столовой обедали в одно время, но за разными столами. Я с Аллой и Ниной, он с Камневым Витей. Они в одной подгруппе.
-И во сколько ты вчера заявилась, что сегодня спишь на ходу? – язвительно спросила Алка?
-Люд, знаешь, почему я не стремлюсь замуж?
-Почему, Нин?
-Боюсь, что у меня будет такая свекруха, как Аллочка.
Алка встала, не доев, и ушла.
-Нин, не надо было так резко с ней? Ты её обидела.
-Это она тебя обидела, заведя разговор при мне. Если она такая язва, говорила бы тебе, что угодно, когда вы одни. Ты сегодня, назло ей, приди ещё позднее.
-Как получится.
Мы с Нинкой немного погуляли, а затем она пошла к себе, на растворобетонный узел, а я решила заглянуть к Вано.
Он стоял лицом к окну читал, видимо письмо из дома, и улыбался, никого и ничего не замечая. Я решила зайти сзади и закрыть ему глаза руками. Но он, то ли услышал мои шаги, то ли почувствовал, обернулся и испуганно сунул листки в карман.
-Прячешь письмо от любовницы?
-Это от друга. Резо.
-И что твоя Резо пишет, что скучает о тебе и любит тебя? Ладно, не буду приставать. Вечером придёшь?
-Конечно, приду. Снова пойдём в парк?
-Ты опять станешь меня разогревать, как вчера? Будь осторожен, а то так разогреешь, что я загорюсь и сгорю. Давай лучше сегодня пойдём в кино, и раньше ляжем спать, чтобы выспаться, а то сегодня я, вялая и сонная.
-Как скажешь, моя повелительница. Я выполню все твои указания.
291
-Если ты станешь выполнять все указания женщин, сам скоро наденешь юбку. Что ты покраснел? До вечера.
Уже выходя из цеха, обернулась и увидела, что он снова читает листки и улыбается. Интересно, что же в них такого радостного написано?
Вечером мы ходили в кино, но там для меня было одно мучение. Рука Вано гладила моё бедро и я, улетев, уже ничего не видела. Спасибо Вадиму за то, что он, когда мы ходили с ним в кино, избавлял меня от таких пыток – истекать влагой, находясь в страстном угаре и томлении. Попытку Вано, положить свою ладонь под платье, на голое тело, я сразу пресекла, иначе при людях стала бы стонать.
Мы ушли, недосмотрев фильм.
-Ты садист, Вано.
-Почему?
-Довёл меня до критического состояния, своим разогревом.
-Но я, же ничего, не делал!
-Я не знаю ваши мужские штучки, когда вы, мужчины, сильно возбуждаетесь, а мы, женщины, можем сильно возбудиться от одного прикосновения и даже слова. Теперь ты знаешь один из моих секретов, вернее об одном из слабых моих мест, эрогенной зоне, это поглаживание бёдер, с внутренней стороны. Не трогай меня за них в общественных местах.
-Значит, у тебя ещё есть слабые места?
-Да, груди, но их, понятно, ты не станешь ласкать при всех. Тебя научила женщина, ласково их поглаживать, а не мять, как резиновый мячик?
-Никто меня не учил! А ещё где твои слабые места, эрогенные зоны?
-Ты хочешь всего сразу. Если бы ты был внимательным заметил бы вчера, где находится моё самоё трепетное и уязвимое место.
292
-Мне, кажется, я заметил, но с полной уверенностью сказать не могу.
-И где же оно находится?
-Когда я прикоснулся к твоему лобку, ты тихонько вскрикнула или застонала.
-Это правда. Есть и ещё несколько, но о них будет знать только мой муж, а если муж окажется плохим, то и любовник, а может и любовники.
-Неделю назад я даже и не предполагал, что мы так сблизимся.
-Я тоже. Но, хотя я тебе позволяла делать со мной такое, как мужу, ты мне пока не муж. Путь к этому долгий и трудный. Иногда, даже после половых отношений, парень с девушкой не становятся мужем и женой.
-Многие пары женятся и живут без любви. Но всё-таки лучше, когда люди любят друг друга.
-Я читала в каком-то научном журнале статью, где говорилось, что брак по расчёту крепче, чем по любви.
-Я так не думаю. Не представляю, как я буду жить с кем-то, если люблю только тебя.
-Полюбишь и другую.
-Никогда. Ты и только ты!
-А если я завтра встречу кого-то и полюблю его, что ты будешь делать? Зарежешь его или меня? Ты же горец?
-Я не горец. Горцы: грузины, осетины, дагестанцы и другие народы Кавказа, которые живут в горах, это они горцы и у каждого народа есть свои обычаи. Ты знаешь, о том, что население Дагестана говорит на более, чем сорока языках и 120 диалектах?
-Серьёзно? Интересно. А я считала, что у всех народов Кавказа, кроме грузин, армян и азербайджанцев – один язык.
-Поэтому, милая Людочка, если ты кого-то встретишь и полюбишь, то я сразу уйду с твоего пути. Как в новой красивой песне из кинофильма, где поётся, что третий должен уйти.
293
-Так сразу и уйдёшь? Даже не станешь бороться за меня?
-Я же не лось, чтобы бороться за самку, которой всё равно, кто победит. Самец победил другого самца, оплодотворил самку, и они расстались. А я хочу жить только с одной самкой и растить совместных детей.
-Значит, я для тебя самка?
-Не самец же? Самка-женщина. Или женщина-самка.
-Я самка-девушка. Хотя, до тебя, конечно, дошли слухи, что я была любовницей Флорина, саксофониста.
-Люд, мне всё равно, чьей любовницей ты была, когда мы не знали друг друга, а сейчас мы вместе и я тебя люблю, а остальное не имеет значения.
-Имеет. Любить должна и я.
-Это, конечно, имеет значение. И большое.
-Допустим, пока только допустим, что мы поженились, ты же потом будешь меня упрекать в том, что я была чьей-то любовницей.
-Дурак – будет, а умный – нет! Я – не буду.
-Значит, ты сразу, сейчас, заявляешь, что – умный?
-Люд, ты подводишь разговор к ссоре? Если не перестанешь, то я закрою тебе рот.
-Как?
-А вот так!
Он схватил меня за шею, наклонил голову и впился своими губами в мои.
-Ты, что дурак? На улице, среди людей? А вдруг знакомые?
-Здесь людей нет. Одни прохожие, которых не знаем мы, а они нас.
Я схватила его под руку, захохотала и сказала:
-Знаешь, ещё немного и мы поссорились бы. Здорово ты мне заткнул рот. Я подумала, что ты хочешь меня задушить, как Отелло Дездемону и испугалась. Рассказала бы девкам, но Алка не поймёт. А Нинке с Лоркой расскажу. Обхохочутся.
294
-Люд, пойдём пешком до техникума, или поедем на автобусе?
-Ты спешишь в общежитие?
-Нет, а ты?
-Я тоже не спешу. Пошли пешком. Пока дойдём, стемнеет. Потом немного погуляем в сквере.
-Как тебе книга?
-Проглотила залпом. Немного осталось. А у тебя есть, что ещё почитать?
-Чтобы ты хотела? Возьму в библиотеке.
-В библиотеке я и сама могу взять. Но там нет ничего интересного.
-Для кого нет, а для кого и есть.
-А ведь и, правда! Там аппетитная тётечка! Немного староватая, лет под сорок, но красавица. Это не она твоя наставница?
-В каком смысле?
-Не она ли тебе преподаёт любовные уроки? И книги у тебя, не как у всех.
-Люд, я у неё постоянный и добропорядочный читатель. Всегда приношу в срок и в надлежащем виде, поэтому у неё в доверии. Чтобы ты хотела почитать?
Вадим как-то говорил, что прочитал роман Стендаля -«Красное и черное», это шедевр, подлинная жемчужина творчества писателя. Правда я не спросила, чей это писатель.
-Такого писателя - Стенда;ль – нет!
-Как нет? Вадим не стал бы меня обманывать.
-Есть - Анри-Мари Бейль, французский писатель и у него псевдоним – Стендаль. Он больше известен под своим литературным именем Стендаль. А ещё у него роман «Пармская обитель». Могу принести и то и другое.
-А ты сам читал эти книги?
-Обе, в девятом классе.
-Когда ты успевал делать уроки, если столько прочитал книг?
295
-А я их и не делал. У меня мать совершенно не грамотная, не умеет ни читать, ни писать, а у отца, то ли один, то ли два класса образования, но он читает по две три книги в год. Отцу было не до меня. А если мать спросит, чем я занимаюсь, то я суну ей под нос ту книгу, которую читаю и говорю, не видишь, сижу за арифметикой. До пятого класса я был отличником, а с пятого по десятый – двоечником. Так тебе обе книги принести или одну?
-Принеси две, одну отдам Алке.
-Хорошо, моя королева.
-Так кто я? Твоя повелительница или королева?
-Ты моя королева. А я твой паж. Если бы сейчас у тебя было платье, как у королев шестнадцатого-семнадцатого веков, хвост которого был три четыре метра, то я. как твой паж, нёс бы, сейчас этот хвост за тобой, своей королевой.
-Знаешь, почему мне ещё хорошо с тобой, ты непроизвольно просвещая – шутишь.
-Наоборот. Шучу – просвещая. За сегодняшние уроки просвещения, тебе придётся расплачиваться поцелуями.
-Это мне ничего не стоит. Тем более, что поцелуи и мне доставляют удовольствие.
-Давай поцелуемся здесь.
-Потерпи до сквера. От вокзала, где мы сейчас, до сквера, идти десять минут.
-Можно пажу дать совет королеве?
-Можно. Ведь ты мой любимый паж.
-В сквере, куда мы так стремимся, влюблённых сейчас больше, чем прохожих на улицах и королева снова не позволит пажу целовать её. А здесь, возле того четырёхэтажного дома, есть лавочка в тёмном углу. Фонаря во дворе нет. Целуйся, на здоровье, хоть до утра!
-Ты уже приводил сюда девушку?
-Двух. Витю Камнева и Валеру Лучко. Мы, как-то ещё в прошлом году, пошли со стипендии в привокзальный ресторан, а он на ремонте, тогда мы купили бутылку водки и стали искать укромный уголок. Вот так и нашли его.
296
-Ну, веди, Иван Сусанин, свою королеву.
Всё было так, как и говорил Вано. Удобная скамейка, вокруг никого и темнота. Хоть глаз выколи. Я думала, что он набросится на меня, как голодный волк на ягнёнка, и начнёт целовать в губы, но он нежно взял мои руки в свои и стал попеременно целовать пальчики. Они были не такими эрогенными, как лобок и клитор, и даже, не как сосочки грудей, но потихоньку начинали передавать через нервные клетки, сигналы страсти к ним. Мне уже хотелось сказать, да оставь ты мои пальцы и примись за более существенное. Но я терпела. Затем он обнял меня и стал водить рукой по плечу, от этих прикосновений у меня забегали мурашки по животу и ниже. Страсть волной стала накатываться на меня. Я закрыла глаза от удовольствия. Тогда он залез рукой в вырез платья, и стал нежно ласкать сосочки. После этого он, аккуратно вытащил левую грудь из под платья, как грешницу монахиню из кельи, на свет божий, и стал своим языком водить по её сосочку. Я стала постанывать. Затем я взяла его руку и положила себе на бедро под платьем, тем самым показывая разбойнику дорогу, ведущую к кладу. А уж он, разбойник, не мешкал и сразу нашёл клад, но не над трусиками, а под ними. Я инстинктивно раздвинула ножки и отдалась в его нежные руки.
Поцелуй меня, Ванечка.
Он стал целовать вначале глаза, щёки, где были ямочки, а затем перешёл на губы.
Расстегни ремень, я тоже хочу дать рукам свободу.
Он стал расстёгивать ремень.
Дверь ближнего подъезда открылась, и из него выскочил огромный пятнистый дог. Он обежал вокруг соседнего дерева, пометил его своей мочой, затем, остановился метрах в трёх напротив нас и стал с любопытством рассматривать нас. Я сильнее задрожала, но не от страсти, а от страха и прижалась к Вано. Но, похоже, и у него заиграло очко.
297
Дог, не злобно, скорее дружелюбно, залаял на нас, видимо призывая хозяйку, чтобы получить её команду фас, чтобы начать над нами расправу.
-Джульбарс, опять ты связываешься с котами! Тебе мало было в прошлый раз, когда шальной кот, расцарапал тебе ухо?
-Хозяйка, здесь не коты, люди! –сказал Вано. Он старался говорить уверенно, но голос его дрожал. Мало героев, чтобы не испугаться такой свирепой псины.
-Алкаши, проклятые, опять здесь пьянку устроили?
Женщина, с поводком в руке, подошла к нам ближе и стала всматриваться.
-Кто здесь?
-Молодожёны, -сказал Вано. -Студенты. Только поженились, медовый месяц, а угла нет, вот и прячемся по кустам.
-Бедняжки, а что ж не снимите квартиру?
-На стипендию, что ли? Весь город обходили, заламывают такую цену, что нам не по карману. Может, вы сдаёте? Или знаете, кто сдаёт?
-Нет, не знаю и сама не сдаю. Вот Джульбарса выгуляю, и напою вас сладким чаем.
-Нам, самый сладкий чай, сейчас – поцелуи.
-Ой, знаю, милок, знаю, сама была когда-то молодой. А что твоя жена не вымолвит ни слова?
-Её в детстве кусала собака, с тех пор она очень боится их. И сейчас сильно испугалась. Мы только сели на скамейку, а тут из подъезда выбегает этот волкодав.
-Это не волкодав, дог. Но он добрый и ласковый.
-Вы наденьте ему поводок, пока мы будем уходить? –жалобно пропищала я.
-Сидите, он уже погулял. Домой, Джульбарс.
Они зашли в подъезд.
-Пошли отсюда, молодожён, Иван Сусанин. Тот завёл поляков в глухой лес, а ты чуть не отдал меня на съедение свирепой собаке.
298
-Я бы сам первый перегрыз ему глотку, если бы он посмел броситься на тебя.
-А что же ты стал звать хозяйку?
-Лучше дипломатические переговоры, чем война.
Мы уже шли по улице, когда я засмеялась.
-Ты что-то вспомнила смешное?
-Вспомнила, но не знаю сказать или нет?
-Что уж там, говори!
-Хорошо, что я не успела залезть тебе под плавки!
-А если успела, что было бы?
-Только бы взяла его в руку, стоячий, гордый, а тут выбегает этот кобель и твой гордец падает в обморок от страха.
Он покраснел, а я засмеялась
-Не упал бы. Он смелый. Высунулся бы из штанов и облаял кобеля. Или обосал.
И мы оба стали хохотать как сумасшедшие.
-Я в тебя точно начинаю влюбляться по-настоящему. Мне приятно было слушать твоё враньё насчёт молодожёнов и медового месяца. Ты говорил так убедительно, что даже я стала верить, что так оно и есть. -Бедняжки, а что ж не снимите квартиру? -Даже тётка пожалела нас. А может, нам действительно снять квартиру?
-Я – за! Завтра же пойду искать. Если ты будешь согласна.
-Пошутили и хватит.
-Пойдём в сквер?
-А всё-таки хорошо, что ты затащил меня на это собачье место. Было здорово. Я ещё никогда не испытывала такого блаженства. Если бы не этот проклятый дог, мы бы сейчас утопали в неге. Тебе тоже было хорошо? Или ты только старался для меня? Разогревал меня. Давал созреть плоду, чтобы потом его съесть.
-Мне уже хорошо оттого, что хорошо тебе.
-Посмотри, сзади никого нет?
299
-Далеко, еле виден, мужчина. Шагает в нашу сторону.
-Впереди тоже пусто. Давай поцелуемся и разбежимся по домам.
Мы стояли, склеившись до тех пор, пока рядом с нами не кашлянул, догнавший нас мужчина.
Я ещё около часа читала книгу, а затем сладко заснула под воркование девчонок.
Утром, как обычно, день начался с работы.
7 октября. Суббота.
Полуторамесячная практика подходит к концу. Отношение к ней – двоякое. С одной стороны, хорошо, что отработав, свободен и можно делать что угодно, не заботясь о завтрашнем дне. Не нужно готовиться к занятиям, где в любой момент, можешь схватить пару. С другой – работа тяжёлая и мало доставляет удовольствия. Если, в арматурном цехе был ад, то на полигоне – сущий ад, а на растворо-бетоном узле – сущий ад с пыткой. Там было не столько тяжело, сколько пыльно. Цементная пыль проникала везде, нужно было надевать намордник не только на морду, но и туда, где в критические дни используются прокладки. Но все работали без повязок. Они быстро забивались цементом и трудно было дышать. Неужели конструктора не способны изобрести такие машины, которые работали бы без людей?
У нас с Вано, пока всё хорошо. Почти медовый месяц. Правда, без половой близости. Вернее с половой, но без половых актов. Но уже всё идёт к тому. Не было возможности остаться вдвоём. Вернее было бы сказать втроём. Вдвоём мы с ним каждый день, кроме выходных. Не хватает третьей, нашей подруги – кровати. Тем более, уже начинаются холода и дожди. Если Вано не организует что нибудь, придётся мне браться за это дело и договариваться с девками. Если не было бы Алки в нашей комнате, всё уже решилось бы. Завтра понедельник. Я снова в арматурном, а Вано на полигоне. Обещал мне привезти книгу из библиотеки брата. Когда мы последний раз гуляли с ним в сквере, между поцелуями, он спросил:
300
-Ты прочитала книги Стендаля, которые я брал в библиотеке? Мне нужно или сдать их или продлить.
-Одну, «Красное и чёрное». «Пармскую обитель» читает, после Аллки - Лорка, не стану же я отбирать у неё!
-Нет, конечно же, я их продлю в библиотеке. Значит, у тебя читать нечего?
-Пока нечего. А ты можешь принести, ещё книгу?
-Я всё могу! Посмотри на небо!
-Что, там летит спутник, как в прошлый раз? Где, я ничего не вижу.
-А что ты видишь?
-Звёзды и луну.
-Хочешь, я подарю тебе луну или любую звезду? Выбирай. Я ведь всё могу.
-Я сразу поняла, что ты меня обманешь.
-Разве это обман? Я предлагаю тебе полмира, целый мир. Я предлагаю тебе всю Вселенную. И ещё себя.
-А что будешь просить взамен, снова поцелуи?
-Только твои нежные взгляды и чарующую улыбку.
-С звёздами и луной ничего не получится. Лучше принеси мне книгу, в которой описывается страстная и безумная любовь. Как у Ромео с Джульеттой.
-Или как у Ивана с Людмилой. На, бери!
-Что ты раскрыл пустые ладони передо мной?
-В них весь блеск звёзд и сияние луны. В них космическое биение, подобное биению наших сердец, в них биотоки Вселенной. Возьми, а то я сейчас дуну, и они исчез-нут. Тогда исчезну и я, огорчившись, что ты пренебрегла моими подарками. Ты моя Людмила, а я твой Иван. Бери!
Я решила ему подыграть. Подставила свои ладони под его и сказала:
-Высыпай. Иван. Я принимаю твой подарок.
Он медленно отодвинул свои ладони друг от друга, как бы высыпая из них содержимое в мои. Я поднесла свои раскрытые ладони ближе к глазам и воскликнула:
301
-Как красиво! Я чуть, по глупости, не отказалась от такого божественного подарка! В них, сияние и блеск изумрудных звёзд, в них серебренные парчовые нити луны, в них музыка Млечного пути: симфонии и серенады, в них поэзия Олимпа, в них красота морей и гор. Неужели тебе не жалко всё это богатство отдавать мне? Оставь полови-ну себе!
-Это всё твоё. Я миллионы лет собирал это для тебя. Как я могу, хотя бы сотою часть взять это у тебя?
-Давай разделим пополам и спрячем у каждого в сердце. Если ты откажешься, то я раскрою ладони и они улетучатся. Тогда улетучусь и я. Твоя Людмила!
-Давай, я согласен.
Мы разделили наше богатство.
-Теперь, положи свою долю мне в сердце!
Он взял мою сжатую руку в кулак, в которой были мнимые драгоценности Вселенной, и положил себе под рубашку, на грудь.
-Открывай ладонь. Теперь твои драгоценности у меня в сердце, а свои я положу в твоё сердце.
Он залез своей рукой мне в вырез платья и положил руку на левую грудь, а затем разжал ладонь и стал, нежно гладить сосочек.
-И зачем нужен был весь этот длинный дипломатический ритуал? Сказал бы, что я хочу потрогать и полоскать твою грудь, я бы с удовольствием разрешила. Тем более, что мне и самой это нравится.
-Тогда это не выглядело бы так поэтично. Поэзия должна быть не только в словах, но и в действиях. Если бы я просто засунул тебе руку за пазуху и облапил, ты не почувствовала божественной грудью прикосновения Космоса.
-А ты прав. На мою грудь легла не просто ладонь парня. Словно вся красота Вселенной прикоснулась ко мне и влилась в меня. Это ты влил в меня её живительные соки.
-У тебя даже глаза заблестели по-другому.
-Как у мартовской кошки при встрече кота?
302
-Нет, кошка здесь не причём. В твоих глазах сейчас блеск далёких звёзд. Они стали гореть ещё ярче в ночи. Можно я их поцелую.
-Поцелуй, только не съешь.
От глаз он перешёл к губам, снова заставляя меня вжиматься в него. И хотя он тёрся своим бугром через свои плавки и брюки и через моё платье и трусики, по моему лобку, я, чувствуя его напряжение, истекала соком и тихонько стонала. Сквер был почти пустой.
Когда мы проходили мимо бронзового Самсона тот громко сказал:
-Опять вы! Каждый день. Как не стыдно! Все влюблённые уже давно ушли, остались вы и ещё две пары таких же сумасшедших. Дадите вы, наконец, мне возможность разорвать пасть, этому гипсовому, покрашенному под бронзу льву?
-Самсон, ответил ему Вано, ты тысячу лет будешь стоять на этом месте, только с тем условием, что не разорвёшь льву пасть. А как только разорвёшь, тебя сломают и выбросят на свалку.
-Вано, какую книгу ты мне принесёшь?
-Иван и Людмила грузинского поэта Кацовишвили? Читала?
Я чуть не сказала, что не слышала о таком, а затем до меня дошло, что он снова шутит.
-Лучше принеси книжку французского автора. Французы понимают толк в любви и красиво её описывают.
-«Декамерон» ты читала? Новеллы. Сто штук.
-Тоже французского автора?
-Нет, итальянского писателя и поэта, представителя литературы эпохи Раннего Возрождения - Джованни Боккаччо. Но там больше траханья, чем любви.
-Как вульгарно!
-Почему вульгарно. Это одна из самых знаменитых книг раннего итальянского Ренессанса, написанная приблизительно в 1352—1354 годы. Много юмора. В основ-
303
ном сюжеты новелл построены на хитростях любовников и любовниц. Жены и любовники обманывают мужей различными способами и совершают грехи.
-И сколько там новелл?
-Сто или около этого.
-И в каждой...
-И, почти в каждой трахаются.
-То есть по-научному совокупляются?
-Да, А по-русски....
-Не произноси это слово! Я не люблю мат. Ты никогда не матерился при Алке?
-Я вообще не стараюсь материться. Может, где-то и за матерился при ней? А что?
-Алка презирает тех, от кого, хотя бы один раз, услышала матерное слово.
-Ты в том смысле, что она меня терпеть не может? Это из-за тебя, Люд. Она, видимо, хочет, чтобы у Людмилы был пушкинский Руслан, а не Иван-дурачок из сказки. Но тут уж я ничего не могу поделать. Меня родители сделали таким, каков я есть.
-Не наговаривай на себя, ты нормальный парень, а не дурачок. И добрый. Сегодня подарил мне половину богатств Вселенной. Дай я тебя за это поцелую.
Мы снова слились в долгом поцелуе.
Был уже второй час ночи.
Бабка, на посту снова обозвала меня блудливой облезлой кошкой. Это, хорошо, что она не успела заснуть, а то из её уст посыпались бы слова похлеще: курва, проститутка и б....
Сегодня, в среду, первый в этом году, комсомольско-молодёжный вечер. Когда Вано, после обеда, заглянул ко мне, то мы решили, пойти на него, а если не понравится, сбежать.
Станцевали с ним пару танцев, танго. Потом был вальс, но я отказалась с ним танцевать. Я уже знала, что у него не огромные яйца, как у быка, как подумала тогда, когда танцевала с ним первый раз при знакомстве, в деревне.
304
Хорошему танцору никогда не помешают яйца, если они будут даже полупудовые. А плохому мешает неумение танцевать. На вальс, мой любимый танец, меня никто не пригласил. И не пригласит. Рядом со мной парень. Лучше пойти в сквер целоваться. Здесь Вано – хороший партнёр, не то, что в танцах.
-Люд, может, выйдем, погуляем в сквере?
Мы ушли и сразу дали волю страстям. Он довёл меня до кипения, и я сказала:
-Мне надо дома привести себя в порядок. Ты иди, а я подойду потом. Дома я всё с себя сняла и хотела сделать ему сюрприз – открыть дверь совершенной голой. Но он так и не пришёл. Я ничего не поняла. Даже немного поплакала. Решила встретиться с ним на следующий день и спросить, почему он не пришёл ко мне.
На следующий день, я выполнила норму за пару часов. Связала шесть сеток. А нужно было восемнадцать. Пятнадцать у меня были в запасе. Я пошла к Вано. Они с Виктором, вместе с другими трудились на полигоне, как пчёлки. Я сразу прошла в бытовку и в окно смотрела на их работу. Но вскоре это занятие мне надоело, и я взяла одну из книг, лежащих на столе. Это был русско-грузинский словарь, о котором, как-то говорил мне Вано. Он привозит с каникул одну или две книги, на грузинском и читает их, чтобы не забывать язык, а неизвестные ему слова переводит при помощи словаря. Каракули были забавными. Как можно было усвоить их написание? Начав перелистывать, наткнулась на рукописные листы. Может, он переписывает слова из словаря? Но почерк был не его, корявый, а красивый женский. Не эти ли листочки он читал, когда пару недель, я зашла к нему и застала за чтением? Женское любопытство – порок, но не самый главный. И я начала читать:
«Здравствуй, мой самый любимый муж из всех мужей!
305
Если бы ты знал, как я о тебе соскучилась, любимый? Когда ты посадил меня на автобус в Махарадзе, я всю дорогу проплакала, до самого Кутаиси. Все пассажиры жалели меня и чем только не угощали. Но разве их яблоки, груши, виноград, чурчхела и хачапури могли заменить тебя, любимого мужа. Как же я люблю тебя, мой дорогой, Ванечка! Потом, когда я успокоилась, всю дорогу до Кутаиси, вспоминала наше время, проведённое вместе, от момента нашей встречи у Нанули и до расставания, когда ты посадил меня на автобус и он долго не мог тронуться из-за нас, потому, что мы не могли оторваться друг от друга, а когда он тронулся ты крикнул:
-;; ;;; ;;;;;;;;;! ;; ;; ;;;; ;;;;;;;;;;;;! – Я тебя люблю! И не забуду! – крикнул ты.
Через три недели, я была с «ишаком» на свадьбе. Чисто грузинской свадьбе. Было человек двести. Гораздо меньше, чем на нашей свадьбе. Песни, пляски, тосты. Но не кричали на ней «горько», как на нашей. Какое же это было прекрасное время! Разве забудешь тот момент, когда ты лишал меня невинности? Или тот ящик мороженного, который мы съели вмиг? Или те мгновения, когда мы заплывали так далеко от берега? Или как я запрыгивала на тебя в воде, а ты поддерживал мою задницу, а я всё время
говорила тебе:
-Опусти мою попу немного ниже. До уровня своего дружка...
А та, безумная ночь под луной и звёздами, когда ты привёл меня к твоему удивительному дереву, мы залезли на него и улеглись, как на кровати, и любили друг друга, а луна пыталась подсматривать за нами, но мы хохотали над ней и только звёзды видели наши обнажённые тела. А на другой день, когда мы одни, на нашем безлюдном пляже, обнажённые, плавали и загорали, ты протянул мне листок с сочиненным тобой стихотворением о нас, а затем, когда я прочла и была в восторге, подарил его мне. Я заучила это стихотворение и часто читаю его вслух, особенно,
306
когда стою одна на возвышенности. Если ты забыл его вот отрывок:
Под южной ночью - нежной, луной,
Любви интригу мы плели,
И ты была такою юной,
Пила со мною сок любви.
Мы в том соку любви - купались,
Луна парчу давала нам,
А звёзды блеска дать старались,
Двоим. И всё напополам.
Для нас двоих лишь птицы пели,
Вдали для нас шумел прибой,
Мы расставаться не хотели,
Нам хорошо было с тобой.
Я сейчас купаюсь в молодом вине «маджари», ем виноград и, иногда отдаюсь «ишаку», но чаще любовнику, тому, который при тебе несколько раз овладел мной, а ты лежал и улыбался, потому что не ревновал к нему, зная, что я больше всех люблю тебя.
Не знаю, когда мы увидимся? Но я так хочу этого! Дальше я буду тебе писать на грузинском языке, чтобы ты напряг свои мозги и лучше постигал грузинский язык. Свои письма отправляй через Нанули. Люблю и целую.
-;; ;;; ;;;;;;;;;!
Дальше пошли грузинские каракули, которые, видимо он (не хочу называть его имени) читал, пользуясь словарём.
Вначале чтения у меня преобладало, самое примитивное женское любопытство, дальше ревность, даже стали подкашиваться ноги, а затем дикая необузданная злоба. В своей злости женщина похожа на дикого неукротимого зверя. У меня в руках оказался самый толстый кусок арматуры, длиной с полметра, один из образцов наглядного пособия, для студентов. Если бы он сейчас появился здесь, я бы, не задумываясь, опустила железяку на его бесстыжую голову.
307
Двуличная сволочь и хамелеон. Как же он смог залезть ко мне в душу? Вернее в сердце. А я уже и рада, что у меня чуть ли медовый месяц. Дура, дура! И как права, она Алла, что сразу открывала глаза мне на него. А я слепая кротиха, распустила слюни. Ну, гад, я сегодня встречусь вечером с тобой в сквере и всё выложу начистоту. Нет, надою по морде. По твоему свинячьему рылу. А нужно ли мне это? Нужно просто выкинуть его из головы и забыть о нём. Как же ему насолить? Вадим. Он кипел, когда мы с Вадимом даже разговаривали. Надо сейчас сходить к нему, Вадиму и постараться, чтобы он пригласил меня куда-нибудь. Но сделать так, чтобы видел этот кавказский мудак, вернее - ишак.
Я выскочила из бытовки и пошла на растворобетонный узел, где работал Вадим.
-Привет, Вадим.
-Здравствуй Людочка! Ты чем-то взволнованна, или расстроена, с работой всё нормально?
-Нормально, только устала очень. Заходи после работы, поболтаем. Я угощу тебя чаем с вишнёвым вареньем и оладушками, испеку сама. Они у меня получаются вкусными.
-Люд, извини за нескромный вопрос, хоть я не люблю собирать и распространять сплетни, но все в группе болтают, что у тебя с Капцовым любовь? Вас часто в последнее время видят вместе, особенно по вечерам. Это правда?
-Ничего не хочу о нём слышать!
-Значит, поссорились.
Сверху послышался голос Марата:
-Всё, Вадим закругляемся. Цемент кончился.
-Ты сейчас на работу?
-Домой. Я свою норму выполнила. Умывайся и заходи, а я пойду печь оладьи.
Когда мы с Вадимом пили чай зашёл Вано и оцепенел.
308
-Люд, а почему ты не взяла книгу «Декамерон», когда заходила.
-Я не беру чужие вещи без разрешения. –ответила я равнодушно, холодным голосом и не пригласила за стол, хотя на тарелке лежала гора аппетитных горячих оладий.
-Я занесу книгу вечером, -сказал подавленным голосом он и вышел побитой собакой.
Хорошо, что я не устроила ему скандал, там, на полигоне да ещё при всех, думала я, совершенно забыв о сидящем напротив Вадиме. Он, видимо, понял моё состояние и вскоре ушёл, пообещав прийти вечером.
Вечером, Вадим пришёл снова. Он был в великолепном плаще стального цвета, в модной шляпе, в ботинках последней моды и предложил пойти в кино, но для похода в кино у меня было не то настроение и я предложила ему погулять в сквере, в надежде, что меня с ним увидит Вано.
Он, как обычно постучавшись, зашёл в тот момент, когда Вадим помогал мне надевать демисезонное светлое пальто.
Его растерянность и замешательство, от увиденного им, сразу выскочили наружу его подлой сущности. Да, всё-таки свои чувства он не может скрывать. Что любовь,
что презрение, что радость или уныние.
Несколько секунд он растерянно стоял и смотрел на нас. Но его мгновенная реакция быстро ориентироваться и выкручиваться из любой сложной ситуации и тут помогла ему.
-Людочка, вот учебник Аллы. Передай ей! Вместе с учебником была и книга «Декамерон».
Он, молча, стремительно развернулся и ушёл.
Уже стемнело. Мы пошли с Вадимом в сквер. Немного походили и когда, как мне показалось, я увидела на скамейке одинокую фигуру парня, похожего на Вано, бросилась на шею Вадиму, и мы стали целоваться. Но чувств к Вадиму у меня уже никаких не было, да и у него тоже.
309
Он понимал, что это какая-то моя глупая игра. Целовался он не так страстно, как Вано, и во время поцелуя, вместо моей титьки или бедра держал в руке свою шляпу, чтобы её не унесло ветром. Когда, на выходе из сквера, где горел фонарь, я увидела выходящего Вано, то сомнений у меня не осталось, что он наблюдал за нами и видел нас целующимися. Цели своей я достигла. Мы ещё немного побыли в сквере и я, сославшись на то, что замёрзла, потащила Вадима в общежитие. Мы попили чаю, поболтали и когда Вадим уходил пошла, проводить его в надежде ещё раз увидеть Вано, чтобы снова сделать ему больно. Но Вано так и не встретила. Вернувшись, разделась, взяла книгу «Декамерон», залезла в кровать и стала её читать.
-Что, Люд, у тебя новый роман? –спросила любопытная Нелка.
-Да, мужики все козлы, Нел. Один Флорин был настоящим мужчиной.
У Алки радостно блестели глаза. Она поняла, что мы расстались с Вано и, похоже - навсегда.
Я смотрела в книгу, но мои мысли всё время вертелись с разными событиями, где присутствовал Вано. В душе была пустота. Чего-то не хватало, словно у меня отняли, как в детстве, любимую игрушку, сшитого из тряпок, зайчика, с которым я спала. Неужели я его люблю? Раньше так мечтала целоваться с Вадимом, а сегодня целовалась и ни каких эмоций, словно съела пирожок с капустой и забыла об этом, а поцелуи и вечера, проведённые с Вано, не вылезают из головы. Где он сейчас и что делает? Наверно, пишет письмо своей молодой жене. Кроме того, что он подлец, ещё и развратник, позволял молодой жене, после свадьбы, трахаться при нём с любовником. Интересно, хватило бы у него наглости, если бы мы поженились, привести друга и позволить ему трахаться со мной при нём? Фу, какая мерзость! Злость снова стала закипать во мне и я, чтобы отвлечься, открыла наугад книгу и прочитала: День третий. Новелла первая.
310
Из новеллы я узнала, как «Молодой Мазетто из Лампореккио, прикинувшись немым и недалёким малым, поступает садовником в обитель монахинь, после чего, сначала одна, а следом и все остальные монахини по очереди предаются страсти вместе с Мазетто. Через некоторое время он выбивается из сил, не способный постоянно убла-жать такое количество женщин, открывает всем, что он совсем не нем, и уходит из обители».
Точно, как Вано, подумала я. Там, у себя он видимо, обманом, овладел молоденькой грузинской, а здесь, прикинувшись влюблённым, чуть не овладел мной. Но, чёрт побери, мне, как и тем монахиням было хорошо и сладко с ним. Снизу начинала подниматься волна страсти. Чтобы не травить себя я углубилась в чтение и долго читала, когда все спали.
Утром, мы, как обычно собрались в комнате мастера, где он распределял задания на день. Мастер уже выдал нам задания, когда вошёл Вано.
-Почему опаздываешь, Капцов?
-Объясню позже, ответил он.
Когда мы вышли, Вано с мастером, находились в бытовке ещё минут десять, а затем он подошёл к Коле, старосте группы и что-то сказав, исчез. Больше в этот день он не появлялся.
Меня разбирало любопытство и я, на другой день, в обед, спросила у Николая:
-Коля, а что с Капцовым, заболел? Вчера ушёл с работы, и сегодня его нет.
-Не он. Его мать. Мастер его отпустил на две недели, и он уехал домой, в Грузию.
-Как бы ни так! -сказала я себе, -соскучился о молодой жене, которая трахается с любовником, его другом, наверно с Резо, да ещё и с ишаком. Ну, у них и нравы на их долбанном Кавказе!
-Люд, извини, я побегу, дела.
311
15 октября. Воскресенье.
В выходные грустила. Не куда было себя деть. Всё время думала о Вано. Постоянно отгоняла мысли о нём, но они снова и снова заполняли меня всю, то вползали в душу, ядовитой змеёй и я начинала злиться и срывать злость то на Алке, то на матери, то залетали в душу соловьём и радостная песнь витала в ней. В субботу пришло письмо от Костика, где он спрашивал, почему я не отвечаю на его письма, которые он с сентября посылал мне на техникум. А я и не заглядывала в техникумовский почтовый ящик, где всегда лежала гора писем для студентов. Надо в понедельник забрать письма Костика.
В понедельник, когда перебирала пачку писем, отыскивая Костины, наткнулась на толстенный конверт, который адресовался ему, Вано. Письмо было из Грузии, и рука, писавшая адрес, была женская. Обратного адреса не было. Видно письмо от той сучки, подумала я. Что же она пишет ему? Вот бы узнать! Не читать же чужое письмо! Было бы оно вскрытым, тогда другое дело. А почему не вскрыть самой, прочитать, а затем запечатать вновь? Я как то читала, книжку, где муж вскрывает письмо жены от любовника, грея его над чайником. Схватила письмо и сунула его в книгу, затем нашла два Костиных письма и пошла в общежитие. Подождала пока девчонки ушли и поставила чайник на плиту. Затем, держа письмо над паром, не совсем аккуратно вскрыла его. Когда письмо вскроет повторно хозяин, всё равно не заметит, что его уже вскрывали. А если узнает, какое мне до этого дело?
Волнение не покидало меня.
Кто-то постучал в дверь. Я быстро сунула письмо под подушку и открыла дверь.
Зашла Нинка переодеться. Она ночевала у хахаля.
-Люд, а ты почему дома? И расстроенная, вся дрожишь. Что-то случилось?
-Вчера все спали, а я почти до утра читала книгу. И сейчас вся разбитая. Вскипятила чайник. Сейчас попью чай и пойду. Будешь пить чай со мной?
312
-Ты, что?! Я уже итак пару раз опаздывала. Всё! побежала. До встречи.
Я закрыла дверь на ключ, села на кровать, чтобы не упасть в обморок, ещё от какой-нибудь мерзости, написанной в письме и достала письмо из конверта. На меня сразу глянула девица, но отнюдь не юная, как я предполагала. Красивая, сучка! Мне захотелось взять иголку и выколоть ей глаза.
Отложив фото в сторону, я стала читать:
Здравствуй, Ванечка! Не знаю, получил ли ты то, моё плаксиво-шутливое письмо или нет? А я получила твоё, которое мне привезла Нанули, приезжавшая за своими детьми сама, потому что мама приболела и не смогла их отвезти. Как у тебя дела с учёбой и в личной жизни? Я рада, что у тебя налаживаются дела с Людмилой. Ты с таким восторгом и любовью описал вашу встречу с ней, после возвращения в техникум с каникул, что я даже немного приревновала, хотя не имею никакого права ревновать тебя, моего самого любимого человека. Какими радостными были твои слова, в письме, где ты говоришь, что поцеловал ей руку, а она поцеловала тебя в щечку при встрече.
313
А потом вы ели один пирожок, кусая его попеременно, как мы тогда там, на пляже - шоколадку. Но наступит момент, когда она поцелует тебя в губы, ты напишешь мне об этом и я буду рада за тебя. Мне так и хочется сказать, передай привет ей от меня, за то, что она не приехала тогда с тобой на каникулы. Ведь если бы она тогда приехала, то не было бы тех незабываемых одиннадцати дней нашей страсти и любви. Вернее – страсти общей, но моей любви, к тебе. Хотя, может быть, ты тогда чуточку и любил меня. Но в основном её – Людмилу. Вспоминаю, как ты выпросил тогда, на один день, квартирку у своей тёти Сони и мы, не выходя на улицу, провели время с утра до вечера, занимаясь любовью. Когда ты, обессиленный, заснул, лёжа на спине, а я смотрела на тебя и гладила твои волосы, ты во сне шептал: «- Милая Людмила, Людмилочка, как же я тебя люблю!» А затем повернулся на бок, обнял меня и добавил: «-теперь я никому тебя не отдам, Людочка! А затем, когда проснулся, лёг на меня, приблизил своё лицо к моему и стал страстно смотреть в мои глаза, а когда я их закрыла, стал страстно целовать их. Но я уже почувствовала, ты целуешь её глаза, своей Людмилы, а не мои и когда спросила тебя:
-Ванечка, ты сейчас целуешь Людмилу? – приподнялся и удивлённо спросил:
-Откуда ты знаешь о Людмиле?
-Ты же только что во сне обнимал меня, а шептал её имя. Ты её сильно любишь?
И тогда ты рассказал мне о ней, какая она прекрасная. А я подумала, если уж на меня, такую красивую грузинку, все мужики пялят глаза, то она на много красивее меня. И моложе. Ведь мне тогда, было двадцать семь. А неделю назад стало двадцать восемь. Старуха учительница, совратила студента мальчика. Ты моя первая и, наверно, последняя любовь.
Когда я вернулась домой, муж ишак-Автандил, сказал мне:
314
-Этери, ты стала юной, как школьница! Это море так повлияло на тебя. И он набросился на меня, как осёл на ослицу. Быстро сделал своё дело и отвернулся к стенке, а я, неудовлетворённая, улыбаясь, стала шарить рукой в его жёстких чёрных волосах.
-Ты что ищешь там вшей? Думаешь, за то время, пока тебя не было, я не мылся, и они там завелись?
А мне так хотелось ему ответить:
-Я ищу у тебя рожки. Пока они маленькие, но со временем станут большими ветвистыми рогами, как у лося, если ты не станешь меня ласкать, как Ванечка.
А ещё я думала, хорошо, что муж всё это проделывает со мной в своих кальсонах с завязками на конце. И не заставляет меня снимать рубашку, а то увидел бы не только мои загоревшие груди, задницу, но и промежность, опаленную горячими лучами, и догадался, что почти все эти дни я была голяком, да ещё с мужчиной. Но всё-таки он, мой муж, ишак, хороший человек.
Мы, Ванечка, оба проверились с Автандилом и оказалось, что бесплодная я, а не он. А я думала, вот бы забеременела от тебя и тогда частица тебя, сын или дочь, были бы всегда со мной.
Недавно, Автандил работал, после своей основной работы, на нашем приусадебном участке. Я варила для него лобио с курицей, которые он так любит, а потом позвала его за стол и принесла кувшин холодного вина, он сказал:
-Этери, принеси ещё один стакан, выпей со мной.
Он наполнил стаканы и сказал:
-Этот бокал я предлагаю выпить за тебя, Этери, ты самая лучшая и преданная жена. Ещё никто здесь, в нашей деревне, не сказал о тебе ни одного плохого слова. Никто не сказал, что Этери посмотрела на другого мужчину, она смотрит только на мужа, ишака. То есть - Автандила.
Мы выпили.
Хмель сразу ударила мне в голову, потому что я взяла вино из того кувшина, в нашем маленьком марани (винном погребе),
315
который не открывался лет двадцать и только недавно его открыл Автандил, когда за детьми приезжала моя сестра - Нанули.
-Автандил, налей ещё. Этот тост я хочу произнести за тебя.
Он наполнил бокалы (гранёные стаканы) и я, встав, сказала:
-Автандил, этот бокал я предлагаю выпить за тебя. Ты самый лучший муж, которые только есть на свете. Ещё ни один житель нашей деревни и других деревень вокруг, не сказал о тебе плохого слова. Ты никогда не смотришь на других женщин, кроме меня, хотя многие из них к тебе неравнодушны из-за того, что у тебя самый большой член в штанах, в нашей деревне, а может, и во всей Грузии, размером почти, как у ишака, за что тебе дали прозвище ишак. Поэтому я всегда была и буду преданной тебе женой.
Мы выпили, стоя.
Я уже немного опьянела, и у меня прибавилось смелости.
-Автандил, мы уже оба знаем, что бесплодна я. Своих детей у нас не будет и мы решили усыновить маленьких братьев-близнецов, у которых погибли родители и которые живут то у нас, то у своей бабушки, а когда она умрёт, сразу переселятся к нам. А если бы оказался бесплодным ты, и не было бы этих мальчиков, мы что так и жили бы вдвоём, без детей?
-Когда мы ещё не знали результатов обследования, я думал, что виновен Я, из-за своего ненормального члена, и думал, хоть бы Этери нашла там, на море, себе мужчину и забеременела от него, я никогда её не упрекну и признаю ребёнка своим.
-Автандил, почему ты мне не сказал об этом перед самой поездкой на море? Я бы попробовала согрешить с другим мужчиной, а вдруг бы что-то получилось?
-Ты же уже точно знаешь, что не получилось бы, что
316
сейчас об этом говорить?
-Давай наливай еще, и мы выпьем за нас. Мы никогда не пили за нас.
Автандил налил, произнёс тост за нас и мы выпили. Стоя. Но не поцеловались. Автандил не любит целоваться, как ты, Ванечка. С тобой мы обязательно поцеловались бы после такого тоста.
-Автандил, я всё равно не стала бы тебе изменять. А вдруг мне понравился бы русский парень и у нас потом родился светловолосый сын. Ты бы тогда меня зарезал, по закону гор.
-Этери, сейчас не те времена. Я бы не стал тебя резать. Я бы всё равно считал бы его своим сыном. Вот Иракли Гогоберидзе не зарезал же свою Жужуну, когда она, съездив на Балтийское море, в Литву, родила ему третьего ребёнка, белокурую девочку. Правда, потом им пришлось переехать в другой район, подальше от сплетен, потому, что Иракли устал всем объяснять, что наука допускает, рождение светловолосого ребёнка у темноволосых родителей. Но разве наши деревенские бараны это поймут?
-Ты, правда, самый лучший муж! Наливай и мы с тобой выпьем за Вано.
-Ты уже пьяная. За какого Вано ты хочешь выпить?
-За дядю Вано. Катамадзе. Который живёт на краю нашей деревни и приходит за внучкой в школу. Он всегда первым здоровается со мной. Хотя, по закону гор, я младше и к тому же женщина – всегда первой должна приветствовать его.
-Да, он хороший старик. Только он взял недавно у меня кувшин вина, обещал вернуть и до сих пор не вернул.
-Тебе жаль для хорошего человека кувшина вина?
-Мне жаль не вино, а кувшин. Это старинный глиняный кувшин, которому больше ста лет.
Автандил налил вино, произнёс тост за дядю Вано и мы выпили. Только я пила не за дядю Вано с нашей деревни, а за тебя Вано-Ванечка.
317
А потом бугай, Автандил поднял меня, как пушинку, на руки и по ступенькам понёс в нашу спальню на второй этаж. Но как он меня нёс, укладывал в кровать и снимал платье, оставив в одной рубашке, я не помню, потому что была сильно пьяная.
Зато я помню, как ты нёс меня на руках, после застолья на нашей свадьбе.
Уже все приглашённые гости, многочисленные морские крабики, чайки, разноцветные камушки и незваные гости – мухи, сидели за столом, и тамада произнёс тост, тогда одна из чаек, русская, на нашей русско-грузинской свадьбе крикнула «горько» и нам пришлось целоваться. Крабики грузины возмущались, а крабики русские поддержали чайку и тоже орали «горько». Мы целовались так долго, что ты тут же, за столом, в присутствии гостей, хотел лишить меня невинности, но сдержался и по окончании застолья понёс меня в нашу саклю, из четырёх палок воткнутых в песок и обтянутых простынею. Но ты нёс меня не так легко, как нёс Автандил, играючи. Ты прошёл эти пять шагов от стола, до нашего брачного ложа и запыхался. Но я тебя поняла, ты экономил силы для нашей первой брачной ночи, когда должен был лишить меня не-винности. Ты уложил меня на песчаный персидский ковёр, поверх которого лежала твоя рубашка, и стал лишать меня невинности. А затем, когда ты лишил меня невинности, и я превратилась из девушки в женщину, я попросила тебя ещё раз лишить меня невинности. Ты говорил, доказывал мне, что девушек лишают невинности один раз, а я доказывала, что их лишают много раз, если они этого хотят. А разве докажешь девушке или женщине, если она очень хочет? И когда я тебя убедила, ты лишил меня невинности второй раз. А затем мы крепко спали, пока горячие лучи солнца, проникающие через тонкую простыню не разбудили нас и мы поплыли, и я первый раз в жизни проплыла рядом с тобой такое большое расстояние, метров 80 или 100 туда и обратно, как сказал ты.
318
А потом, на следующий день, когда мы снова долго
плавали, а затем любили друг друга, а потом ты отдыхал, лёжа на животе, а я на спине, на меня наскочил морской Ветерок и страстно стал ласкать меня. Не выдержав его натиска, я подняла ноги, и он стал обладать мною при тебе, нахал.
-Зачем ты подняла ноги, Этери? – спросил ты.
-Разве не видишь? Отдаюсь Ветру.
-Он тебя насилует?
-Насиловал вначале, но мне так понравилось, что теперь я отдаюсь ему сама. Пусть Ветер целует мне попу и., а ты целуй мне губы и ласкай груди. Нам троим, вместе было хорошо, а после я, незаметно, прошептала ему свой адрес и он, Ветер, шалунишка, всё лето прилетал ко мне с ближайшей горы и любил меня. Один раз даже при нём, Автандиле, когда тот, в воскресенье работал, на нашем приусадебном участке, а я сидела на скамейке, ощипывала курицу и прилетел он, мой любовник Ветер. Я незаметно впустила его под платье, но он, ласкал меня так страстно, что я сильно распалилась и подняла ноги.
-Этери, зачем ты, сидя, подняла ноги выше головы?
-Ты разве не мокрый, от пота?
-Мокрый, но я, же работаю тохой! (тяпкой), а ты всего лишь ощипываешь курицу.
-Тогда давай поменяемся. Я стану пропалывать грядки, а ты ощипывать курицу.
-Я не умею ощипывать кур!
-Ощипывать кур намного труднее, чем пропалывать грядки, поэтому у меня тоже везде пот. Вот я и подняла ноги, чтобы проветрить свою пещерку.
-А почему ты постанываешь?
-От того, что болят руки от мозолей. Ты же каждый день требуешь лобио с курицей или сациви из курицы.
Автандил отвязался от меня, а мы с Ветром продолжили нашу любовную игру, завершив её верхом блаженства.
Но сейчас, я позволяю Ветру целовать только своё лицо и шею
319
и не пускаю его «туда». Он стал холодным любовником. Но обещал прилетать следующей весной и летом.
Какое же длинное письмо я написала тебе! Не знаю примут ли на почте. Его я брошу в почтовый ящик в соседней деревне. У нас на почте работает двоюродная сестра Автандила, любопытная и болтливая сорока. Правда, она плохо знает русский язык, но лучше не рисковать.
Ванечка, забыла написать тебе о том, что моя мама скоро выйдет на пенсию, и я стану преподавать русский язык и литературу вместо неё в старших классах. А вместо меня будет молодая вертихвостка из Тбилиси, только что закончившая тбилисский пединститут. Она тоже грузинка и разговаривает по-русски чище меня, совсем без акцента, но слишком ****овитая. Как-то, когда мы остались в учительской вдвоём, спросила у меня:
-Этери, правда, что у твоего мужа член как у ишака?
-Хочешь, увидеть, то я устрою. Только в том случае, если у тебя влагалище, как у кобылы.
-А как же ты с ним живёшь?
-Мучаюсь. А если ты заменишь меня, только буду благодарна тебе. Эта шлюшка уже согрешила с женатым преподавателем и ещё с водителем директора, у которого двое детей.
Ванечка, пиши мне через Нанули, она всё равно каким нибудь способом передаст твоё письмо, или письма, мне. Я люблю тебя! Береги эту девочку Людмилу. И если у тебя будет с ней всё хорошо, поцелуй её за меня, молча, не говоря ей. Чтобы не забыл, высылаю своё фото.
Люблю! Целую. Жду твоего письма. Твоя Этери.
Я прочитала её письмо и всё поняла. Какая же я безмозглая дура! Значит, эта грузинка попала в его объятия, Вано, из-за того, что я тогда не поехала с ним. Значит, он действительно любит меня, если целуя глаза другой представлял, что целует меня. А ей можно верить. Она уже умудрённая жизнью, взрослая
320
женщина и это письмо писалось не мне, а ему.
Я снова взяла в руки её фотографию стала пристально смотреть.
-Я не запомнила, как тебя зовут?
-Этери, Люда. Ты станешь мне выкалывать глаза? Но это плохая примета. Тогда я могу умереть!
-Что ты милая Этери? Ты просишь Вано, чтобы он поцеловал меня за тебя, лучше я тебя поцелую сама. И я поцеловала фото.
-Я ещё там, в Кобулети поняла, что ты хорошая девушка. Не мог он, Ванечка, полюбить плохую девушку. Не обижай его! Ведь он наш общий хороший друг.
-Это он мой хороший друг, а твой любовник. Но у нас с тобой есть общий любовник – Ветер. Когда поднимешь для него свои ножки, передай ему привет от меня. Он тебе тоже клянётся, что у него кроме тебя никого нет?
-Всё время, как прилетает. Но я знаю, что он повеса и ветреник. Зато он ласковый и страстный и знает, что мы девушки и женщины любим интимные наслаждения, и он предоставляет нам их сполна.
Я перечитала письмо раз пять. Снова заклеила его. Похоже, следов вскрытия не было видно.
У меня в заначке была десятка. Дал Вано, чтобы я купила себе что-нибудь. Пойду куплю пару бутылок вина и коробку конфет, и мы устроим вечером с девчонками праздник. И я предложу тост за Вано. Или, молча, выпью за него.
Я отдала Вити Камневу письмо, чтобы он передал ему, Вано. Отпросилась у мастера и пошла, покупать вино и шоколадные конфеты.
Через две недели он появился. Я работала на полигоне.
Кто-то сказал, что приехал Капцов и, в арматурном цехе, как раз был перерыв, рассказывает о своей поездке.
321
Я тоже пошла туда. Несколько ребят и девчонок собрались возле одного из станков и слушали Вано. Он посвежел, похорошел, даже вроде бы чуточку возмужал. Многие задавали вопросы. Задала и я пару. Он ответил на них совершенно спокойно, без всякого волнения, словно между нами никогда ничего не происходило. Когда перерыв кончился, и все стали расходиться, мы даже какое-то время шли рядом до выхода из цеха, но, ни словом не обмолвились. Меня так и подмывало сказать, прости, я про-читала твои письма и теперь всё знаю. Ты ни в чём не виноват. Давай забудем обо всём и всё начнём сначала. Я не знаю, о чём думал он, молча шагавший рядом. На выходе он повернул к мужскому общежитию, а я на полигон. Вот и в жизни так, глупо расходятся пути, подумала я.
На следующий день он вышел на работу. Но, отработав смену вышел во вторую уже с другой группой. Отрабатывал пропущенные дни. Так и работал по две смены. К нам он ни разу не заходил.
Однажды, во время небольшого перерыва, когда он работал в смене со своей группой я подошла к нему, сидя читающему книгу, присела рядом на корточки, положила свою руку на его и сказала:
-Ванечка, занеси, пожалуйста, Алкин учебник, ей нужно сдавать его в библиотеку.
-Людочка, я же отдал учебник тебе в руки, когда вы... накануне своего отъезда.
Он, видимо, хотел сказать «когда вы с Вадимом пошли целоваться в парк», и аккуратно высвободил свою руку из под моей.
Я встала с корточек и теперь возвышалась над ним.
-Да, да, вспомнила, вместе с учебником ты приносил книгу «Декамерон». Я уже её прочитала, много хохотала. Кроме неё у меня и другие твои книги. Придёшь вечером за ними?
-Не знаю, как получится?!
-Тебя, последнее время, нигде не видно, кроме, как на
322
работе. Решил изменить ритм жизни?
-Труд облагораживает человека. А ещё я сильно устаю, работая по две смены подряд. – всё это он говорил, не поднимая головы и не отрывая глаз от книги, видимо,
боялся или не хотел встречаться с моим взглядом, а когда оторвал голову от книги и глянул на меня снизу вверх, в его глазах была гремучая смесь любви и ненависти, и добавленного к ним презрения. Но это длилось долю секунды, а затем его глаза резко изменились, как шкура хамелеона, во время опасности и он, уже другим тоном, более дружелюбным добавил:
-И ещё у меня хорошие книжки, привезённые от брата. Я заезжал к нему после приезда из дома.
-А что за книгу ты читаешь?
-«По ком звонит колокол». Эрнеста Хемингуэя. американского писателя. Хорошая книга. В предисловии к ней автор написал замечательную фразу:
«-Не спрашивай никогда, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе».
В этих его словах был какой-то намёк или тайный смысл, но я не поняла, видимо из-за того, что не читала книгу.
-Говоришь, хорошая книга?
-Мне понравилась.
-Дашь прочитать?
-Конечно, дам. Вот только дочитаю. К вечеру закончу.
Вечером Вано принёс книгу в тот момент, когда девчонки пошли в столовую, а я отказалась, боялась, что он придёт, а меня нет дома. К его приходу напекла оладушек, в надежде, за чаем попытаться хоть как-то наладить прежние отношения. Я уже поняла всю абсурдность своего положения. Наверно, всё-таки, я его полюбила?
Я сидела на кровати, подсунув под голову подушку, подогнув колени под самый подбородок, и уже не надеялась, что он придёт. Передо мной на столе лежала раскрытая книга, но я её не читала.
323
Он постучал и вошёл.
Я встала, одёрнула халат и машинально поправила причёску.
-Ой, а я никого и не ждала. Проходи! Хочешь чаю? Я сейчас поставлю чайник.
Он, видимо, сразу уловил мою неискренность.
-Нет, спасибо! Я забежал на минутку, чтобы отдать тебе книгу, - и посмотрел на часы.
-Торопишься на свидание?
-Нет. Скоро должен заехать брат.
-Посиди пять минут. Я всё-таки хочу напоить тебя чаем с оладушками. Сегодня пекла их сама.
-Брат не любит ждать и будет злиться.
Он явно врал. Но упорно стоял на своём. Раньше, он мне казался бесхарактерной тряпкой, но, оказывается, я ошибалась.
-А ты не злишься на меня за тот случай?
-За какой?
-Когда мы с Вадимом ходили в кино. Шёл хороший фильм. Он купил билеты и пригласил меня.
Женщины действительно дуры! Вначале говорят, а затем уже думают.
Его глаза говорили мне. Зачем ты нагло врёшь? Ты же видела меня в сквере, когда целовалась с Вадимом.
Я поняла, что сказала чушь. Если бы не эти мои слова, может быть, он остался и начался путь к примирению.
-Людочка, если бы ты пошла с Вадимом или с кем-то другим не в кино, а в сквер целоваться - при этих словах мои щёки загорелись огнём – я не имею ни какого права злиться на тебя. Всё это мелочи жизни. А сейчас я пойду! Брат уже, наверно, подъехал. Спасибо за предложенное угощение. Не сомневаюсь, что оладушки были отменными.
Я опустила глаза.
-Книги, которые я прочитала, возьмёшь?
-Как нибудь в другой раз.
Я взяла из его рук книгу.
324
Он развернулся и вышел.
Если бы он пошёл на встречу к брату, взял книги, две, из которых были из библиотеки его брата, как он говорил.
Мне стало грустно после его ухода. Делать ничего не хотелось, и я подошла к единственному окну, выходящему на сторону, где были техникум и сквер. Дорога, ведущая к ним, была хорошо освещена и я вскоре увидела его. Вано, вначале, вошёл на территорию техникума, а затем свернул в сквер. То ли он действительно пошёл к кому-то на свидание, то ли решил подышать свежим воздухом в одиночестве? Может, он снюхался с толстогубой Кларой, его поклонницей? Я решила подняться к ней и проверить. Пока я раздумывала, ввалились девчонки, с которыми была и Клара и пошли обычные женские сплетни.
-Девки, у Марата любовь с Розой, с параллельной группы.
-Нелка опять впереди паровоза. Всё знает обо всех первая.
-Нет, Нин, не всё! Я, например, сейчас не знаю твоего нового хахаля. И Людкиного. Её, похоже отшили и Вадим и Вано. А с новым я её не видела.
-Неля, Вадим никогда не был моим хахалем. И Вано. В том смысле, в котором ты это себе представляешь. Да, я с Вано гуляла в сквере, а с Вадимом ходила несколько раз в кино. Но это еще, ни о чём не говорит.
-Они же оба перестали сюда приходить. Клар, ты влюблена в Вано. Он свободен. Закадри его. Если бы у меня была такая мордашка, как у тебя, то я бы его точно отхватила. Нет, ты чуть-чуть толстовата для Вано. А вот у неё, Людки фигурка, что надо. И попочка аппетитная, а у тебя немного великоватая.
-Дура, ты Нелка! Клара встала, попрощалась и ушла.
Тихая, спокойная баба и хорошо готовит. Настоящая хохлушка. Если бы я была мужиком, то выбрала бы её. Надо подсказать Вано. Хотя он видит, как она по нему сохнет. А не начну ли я скоро также сохнуть по нём?
325
Продолжение 4 следует.
