Жизнь поэта. Книга 3-я. Начало. стр. 1-100. Пр.1 след.

Это не ПОЭМА, а РОМАН. Но скорее, ПОЭТИЧЕСКИЙ РОМАН или РОМАНТИЧЕСКАЯ ПОЭМА из 11 книг. 12-я - пишется. Это лучший роман о ЛЮБВИ. ЛЮБОВЬ - ПРЕКРАСНА!

ГЛАВА I. ДНЕВНИК ЧАСТЬ 3

-Привет, Поэт!

-Привет, Лира! Ты, как всегда прилетела бабочкой.

-Может, ты желаешь, чтобы я прилетела к тебе мухой,

прямо со свежего человеческого дерьма? Или приползла

ядовитой гадюкой?

-Нет, нет и нет! Лучше прилетай бабочкой. Красивой

бабочкой, как сейчас. Или красивой женщиной.

-Вот, то-то. Как успехи? Сочиняешь?

-Пытаюсь. Но об успехах не мне судить, критикам.

-Главный критик я, твоя Лира. На остальных не обра-

щай внимания. Плевать не надо. Критики, ведь – люди.

-Но...

-Никаких но! Покажи последний сочиненный стих!

-Их несколько.

-На все у меня нет времени. Выбери самый плохой.

-Почему самый плохой? Может, самый лучший?

-Глупец, если мне понравится самый плохой, значит,

и остальные хорошие. Логично?

-Убедила. Сейчас посмотрю. Этот, хороший, этот то-

же, этот, вроде, мне нравится. Этот плохой, этот

хуже, а этот – говно! Вот нашёл.

-Читай!

-Слушай:

Ты красишь крылья золотом печали,

Чтобы поднявшись в воздух улететь,

Сплошным весельем ты была вначале,

Но отлюбила, чтобы умереть.

Ах, бабочка любви, как ты прекрасна!

Ты украшение природы всей,

В своей любви совсем ты не опасна,

Не думаешь, красавица, о ней.

Ты улетела. Больше не вернёшься.

Ты улетела. Может, умерла?

Ты надо мною, может быть, смеёшься?

Но я страдаю! Душу отняла.

* * *

-Однако, ты хитёр, Поэт! Выбрал стих, который ты на-

писал о бабочке, значит, обо мне. Подхалимничаешь?

-Нет, выбрал самый плохой, как ты рекомендовала.

-Это прекрасный стих, тем более обо мне. Прочитай

ещё один.

-Этот мне тоже не нравится. Слушай:

Горят огнём-пожаром листья клёна,

За золотой берёзовой листвой,

А я хожу, гляжу на всё влюблено,

И в мыслях мчусь за розовой мечтой.

А в той мечте ты птицей улетаешь,

Стремишься в небо белым журавлём,

И в небе синем, с облачками таешь,

И ангелом становишься вдруг в нём.

Мой ангел, белый стерх, красавица,

Куда же ты умчалась от меня?

Тебе уже любить меня не нравится

И ты стремишься в дальние края.

Не покидай, вернись! Нам лучше вместе,

Останься здесь, в осеней красоте,

Забудь ты, наконец, о глупой мести,

Сгорим с тобою в клёновой листве.

* * *

-Понравился?

-И этот хорош. Он тоже обо мне, Лире, но в образе птицы.

У меня ещё пять минут свободного времени. Давай,

прочитай ещё один.

-В этом тоже о птицах. О ласточках. Моих друзьях. Читать?

-Ласточки и мои друзья. Когда я пьяная или влюблён-

ная, то ношусь вместе с ними за комарами, хотя комаров

не люблю.

-Влюблённой ты бываешь часто, как и пьяной. Я, порой,

не могу понять, ты пьяная или влюблённая?

-Все влюблённые ходят опьяненными. Но не все пьяные –

влюблённые. Ты должен это всегда различать.

-Я обо всех знать не хочу! Только о тебе, Лира. Но как

мне различить, когда ты пьяная, когда влюблённая?

-Когда я заявляюсь к тебе трезвая, но счастливая и у

меня блестят глаза, значит я влюблённая в своего очеред-

ного поэта, которому я дала вдохновение, а взамен полу-

чила его ласки.

-То есть, взамен он тебя оттрахал.

-Можешь считать и так. Ты – вульгарен, но я тебя про-

щаю, потому, что ты пишешь хорошие стихи обо мне. И даже

иногда, даю тебе своё вдохновение, то есть сплю с тобой.

-Потому, что у тебя нет сил, лететь к летучим мышам и

спать головой вниз.

-Ты меня утомил. Читай дальше.

-Понял. Читаю:

Улетели ласточки. Печально!

Сверху прокричали мне: - Прощай!

Мы друзья, а это изначально,

Наша дружба льётся через край.

Не унывай, дружок! Ещё вернёмся,

Мы весною снова прилетим,

Воздухом сиреневым напьёмся

И под небо синее взлетим.

Там, под небом, рифмы с комарами,

Тех, да и других будем ловить,

Там Пегас и Лира будут с нами,

Будут вдохновением поить.

Снег идёт. Я греюсь у камина,

В мыслях в небе ласточкой лечу,

Смерть же, как заложенная мина,

Притулилась, гадина, к плечу.

* * *

-Это стихотворение мне тоже понравилось. Ты уже,

почти на высоте. Вдохновения сегодня я тебе не дам.

Можно, я у тебя переоденусь?

-Ты хочешь надеть платье ядовитой гадюки?

-Дурак! Разве ты не видишь, что я опьянена любовью?

-Ко мне?

-Как бы, не так! К тебе я начинаю охладевать. Ты стал

писать хорошо и у тебя есть любимая. Людмила. А я вст-

ретила его. Своего принца. Правда, пишет он так, как

ты танцуешь. Хреново. Но зато красавец. Когда я

сажусь на его ху...

-Ты уже садилась на его член?

-Идиот! Как тебе не стыдно? Циник! Когда я сажусь на

его художественное произведение, то меня сразу бро-

сает в дрожь. Я вся горю огнём и млею от страсти. Я

сейчас лечу к нему и хочу надеть лучшее своё платье.

-Тогда, переодевайся.

-Не отворачивайся! Ты видел меня обнажённой.

-Ты в этом платье очень красивая!

-Как кто?

-Как бабочка.

-Я без тебя знаю, что я бабочка. Всё я полетела.

Тебя не целую. Все поцелуи предназначены ему.

-Не садись на его ху... дожественное произведение!

-Если посадит, то сяду, с условием, что он будет твё-

рдым, как у тебя. Пока, милый. Я полетела.

Она взмыла вверх и послала мне воздушный поцелуй.

А я принялся за дневник.

........................................................

20 марта. Воскресенье.

Был мартовский холодный вечер. Мы занимались пре-

дметом «сопротивление материалов», сокращёно – соп-

роматом. Бытовало мнение: студент, сдавший этот пред-

мет – мог жениться. Трудный и нудный предмет, как и его

преподаватель – Азаров. Некоторые студенты ходили к нему

сдавать предмет по несколько раз. Лучше всех разбиралась

в эпюрах и решала их – Алка. Даже мы, Вадим, Марат и я,

не имевшие троек, не совсем хорошо понимали решение

эпюр. Поэтому вечерами занимались у нас. Приходили

студенты и с параллельной группы. В общем, в последнее

время, с 7 до 10 вечера, у нас была не жилая комната, а

вокзал.

Вано пришёл одним из первых. Сел в стороне и читал

книгу Эриха Марии Ремарка «триумфальная арка», которую у

кого-то взяла Лорка.

Но до этого он успел написать записку на грузинском

языке, но русскими словами:

Людочка - ме шен узомот миквархар, что в переводе на

русский означало – я тебя очень сильно люблю. Эти

слова я выучила и знала наизусть. Если какой нибудь

красивый грузин скажет мне такие слова, я может, его

за это расцелую.

Я спрятала записку, чтобы потом выбросить, потому что,

их он мне писал каждый раз, как приходил к нам. Од-

ну я сохранила, а остальные выбрасывала. На них можно

было бы что-нибудь покупать, если бы они ценились, как

деньги. Может, когда-нибудь они станут дорогими, бесцен-

ными для меня, а сейчас были обычными клочками раз-

номастных бумажек.

Комната постепенно заполнялась, и вскоре желающих

заниматься сопроматом набралось достаточно много. Ми-

нут пятнадцать восьмого ввалилась группа городских дев-

чонок, с группы, во главе с Маратом и Вадимом.

Все стали рассаживаться. Мы сидели на моей кровати, с

Нелкой, так как стульев на всех не хватало. Вадим подо-

шёл ко мне, небрежным жестом отодвинул Нелку, уселся

между нами, обнял меня и прошептал:

-Ты мне ночью приснилась.

-В плаще?- шёпотом спросила я.

-В трусиках.

-И ты их пытался снять с меня?

-Смелости не хватило.

Я слушала Вадима, а сама смотрела на Вано. Глаза его

стали страшными. Рот перекосился в ухмылке. Рука потя-

нулась к увесистой пробке графина, стоявшего перед ним.

Он вытащил пробку и как мне, показалось, готов был за-

махнуться, чтобы швырнуть в меня или Вадима.

Не знаю, что было бы дальше, если бы, не заговорила

Алла:

-Мальчики, кто ни будь, принесите стулья от соседей!

Несколько ребят вышло.

Вано поднялся и тоже пошел, Больше он не вернулся.

Его уход остался бы незамеченным. Но Марат и здесь по-

казал своё змеиное жало. Через некоторое время громко

произнёс: - Что-то Капцова нет! Может, подождём? А

Нелли подпела: - А куртка вон лежит!

После занятий все ушли. Нелка открыла все окна и за-

ставила нас выйти вместе с ней, чтобы проветрить поме-

щение. Дул мартовский холодный ветер. Я смотрела на окно

комнаты, где жил Вано. Мелькали силуэты всех пар-

ней, с кем он жил, а его силуэт я так и не увидела. Навер-

но спит, решила я. А утром спросила у Виктора:

-Вить, ты вчера, когда пришёл от нас, после занятий,

Капцов уже спал?

-Он пришёл около полуночи пьяный, в одной рубашке.

-Конечно, куртку же он оставил в нашей комнате. А ты не

знаешь, почему он ушёл?

-Люд, тебе виднее. Он тебя любит, а не меня.

На следующий день вид у Капцова был помятый, это,

видимо, заметил и Назаров и вызвал к доске решать эпюру

по сопромату. Капцов отказался отвечать и получил двойку.

Я в этот день ходила радостная от того, что Вадим да-

рил мне свои улыбки. После занятий сходила в парикма-

херскую и сделала новую причёску. Вечером хотела уди-

вить Вадима, но он не пришёл заниматься. Марат сказал,

что он снова помирился со своей девушкой. Вано тоже не

пришёл и не написал мне записку на грузинском языке,

но русскими буквами: - ме шен узомот миквархар.

На душе было гадко.

Надо перестать быть плохим охотником и бегать за всеми

зайцами одновременно. Зайцы все разбегаются в разные

стороны, а охотник остаётся ни с чем.

В пятницу мы с Алкой уехали домой.

..........................................................

В понедельник Вадим пришёл в новом плаще, костюме,

и шляпе. Если он так же меняет женщин, то значит –

Донжуан. Хотя это на него не похоже. Тогда, когда из-за

него убежал Вано, и мы сидели на моей кровати, несколь-

ко человек, из-за тесноты, у него была возможность

положить свою руку на моё бедро, но он даже, ни сделал

попытку. Мне самой хотелось положить свою руку ему на

ширинку и расшевелить его дружка. А, может, он импотент?

Сегодня он сиял. Мне не дарил улыбки и даже не обратил

внимание на мою причёску. Перед началом пары,

на перемене, проходя мимо их стола, я услышала обрывок

его фразы, которую он говорил Марату: - Она плакала,

просила прощения и говорила, что тоже любит меня.

Значит, у него любовь с другой! Почему так устроено

в жизни? Кто нравится тебе – любит другую, а кто любит

тебя – безразличен тебе. Хотя, Вано не совсем мне безра-

зличен, но я, не видя его, забываю о нём. Он сегодня, по-

хоже снова с похмелья. Бросил пару раз взгляд в мою сто-

рону и делает вид, что не замечает меня. Ну, и дурак! Та-

ким он мне совсем не нравится. Надо или порвать с ним все

отношения, чтобы не подавать надежды, или причалить к

нему, но тогда совсем забыть об остальных. Этот грузин-

ский ишак очень ревнив. Но зато отходчив. Стоит мне

сейчас поманить его пальчиком, и он прибежит, как пёсик

Бобик. Вадим больше так и не смотрел на меня. На пред-

последней паре, в конце первого урока, решила по-

мириться с Вано. Сломала грифели у двух карандашей и

на перемене подошла к нему, где он читал конспект.

-Ванечка, заточи карандаши, у тебя хорошо получается!?

Он, молча, стал точить карандаш, а я, постояв неско-

лько секунд вышла в коридор, а затем спустилась на пер-

вый этаж в туалет. Когда, после звонка, вернулась в ауди-

торию, то увидела на своём столе заточенные карандаши.

Обычной записки, что он оставлял мне на грузинском языке,

но русскими буквами не было. И его тоже не было. С этого

времени он стал прогуливать занятия и избегать меня.

Замкнулся. Его простые хлопчатобумажные брюки раньше

всегда были наглажены, а в последнее время, видимо, утюг

потерял любовь к ним и они стали сморщенными, как

старый дед, без бабки.

Так и прошёл почти целый месяц. По серому. Буднично.

Хотя весна уже бушевала и вовсю цвела сирень. Я, иногда,

ходила в сквер и вспоминала Флорина. Вано не подходил

ко мне и, слава богу. Я бы послала его куда-нибудь,

подальше.

16 апреля. Воскресенье.

12 апреля, в среду, в конце второго урока первой пары,

в аудиторию начертательной геометрии, заскочил парень с

шахтного отделения и с бешеными глазами заорал:

-Все бегом в актовый зал! Будет митинг. Первый человек

в космосе.

Все сидели не шелохнувшись.

-Вы что не слышите? Директор приказал!

Первой соскочила с места и ринулась в актовый зал Нелька.

Разве кто-нибудь, кроме неё, мог узнать первым о проис-

шедшем событии? Все разом зашумели, вскочили и ринулись

за ней.

Зал быстро заполнялся. Никто толком ничего не знал.

Техникумовский электрик возился с динамиками и что-то

подключал.

Вскоре из динамика раздался голос диктора Левитана.

- На корабле «Восток» 12 апреля 1961 года лётчик-ко-

смонавт СССР Юрий Алексеевич Гагарин совершил первый

в мире полёт в космическое пространство. Старт корабля

состоялся с космодрома Байконур в 9 часов 7 минут

московского времени. Корабль выполнил один оборот

вокруг Земли и совершил посадку в 10 часов 55 минут

в районе деревни Смеловка, Саратовской области.

Все заорали - ура! Мы ещё минут десять слушали ра-

дио, а затем директор техникума с трибуны поздравил

всех и сказал:

-В связи с этим событием, занятия на сегодня отме-

няютя.

На этот раз ура, прозвучавшее в зале было намного си-

льнее, чем в первый раз. Валя Шестак подняла руку. Ди-

ректор, видимо, подумал, что она хочет выступить, и при-

гласил её к микрофону. Поднявшись на сцену, подошла к

микрофону, постучав по нему, и с наглой мордой сказала:

-А нельзя ли так сделать, чтобы людей каждый день за-

пускали в космос, тогда каждый день мы бы не учились?!

Было бы здорово.

В зале раздался гомерический хохот. В другое время

за эту выходку её бы наказали, а тут, до коликов,

хохотал сам директор. Она стала героиней дня, не менее,

чем сам Юрий Гагарин.

Все были радостные и весёлые. Все друг другу улы-

бались.

Я загадала, что если Вано посмотрит на меня и улыб-

нётся, я первая подойду к нему и скажу:

-Милый, давай мириться, хотя мы не ссорились.

Но он так и не посмотрел в мою сторону. Мне стало

грустно, и я пошла в парк, любоваться, той сиренью,

где у меня были счастливые минуты с Флорином.

Я ходила по парку и сочиняла стихотворение:

Хожу по скверу и грущу,

Сегодня вновь я одинока,

Приди, любимый, всё прощу

И поцелую, как сирокко.

Горячим ветром обниму,

Коли замёрз, тебя согрею,

Влюблён в другую, всё пойму,

Несчастен, тотчас - пожалею.

Но ты не хочешь приходить!

И не желаешь появляться,

Ты перестал меня любить?

Решил с другою обвенчаться?

Пусть вас венчают соловьи,

Они в любви большие доки,

Поют вам вечно о любви,

А эту весть несут сороки.

Ты напиши мне пару строк,

Пошли волшебную записку,

Чтоб я усвоила урок,

Дальше ничего не получалось. Слово «записка» риф-

мовалось с такими словами: редиска, киска, писька, мис-

ка. Тогда я отбросила его и написала «послание». И сра-

зу всё получилось. Как просто в жизни можно что-то изме-

нить одним росчерком пера, одним решением!

Ты напиши мне пару строк,

Пошли волшебное послание,

Чтоб я усвоила урок,

И стала для тебя желаннее.

Лети ко мне орлом, несись,

Я стану для тебя орлицей,

Не хочешь? Только оглянись!

И стану я твоей жар-птицей.

Жар-птица, это же самец, красавец - павлин, -стала

я вспоминать скудные данные из школьного урока по зоо-

логии. А его женщина пава – неприметная, но с гордым

взглядом, самочка. Джон, тогда, всех рассмешил, когда

сказал некрасивой, учительнице на её уроке зоологии:

-И стоило такому красавцу распускать хвост, ради та-

кой уродины, лучше бы запрыгнул на индюшку. Все хо-

хотали, а учительница, молча, стояла, покраснев.

Переделывать не стану. Я же написала стихотворение

для себя, а не на всеобщее обозрение. Но желание сочи-

нять – пропало.

Я втиснулась в то пространство, меж двух деревьев

сирени, где мы прятались с Флорином, и тихо стояла не

шевелясь, чтобы не заметили, гуляющие по аллеям, сту-

денты. Прилетел соловей и завёл свою рапсодию. Это не

соловей, а Флорин играл для меня на саксофоне.

Я стояла, слушала и плакала. И тут подошёл Вано,

высушил мои слёзы своими губами и сказал по-грузински:

ме шен узомот миквархар, а затем эти же слова сказал

по-русски: Людочка, любимая – я тебя очень сильно люблю.

Не плачь. Мы теперь всегда будем вместе!

Но это был не Вано, а моя буйная фантазия. Я поше-

велилась. Соловей исчез и только саксофон продолжал

исполнять для меня любимую мелодию «серебряная гитара».

Вечером, мы, с девчонками скинулись и купили сухое

красное вино, но оно не было таким вкусным, как приво-

зил Вано.

Уже поздно. Морфей нежно, как он умеет это делать,

обнял меня утомленную, и стал целовать всё тело. От удо-

вольствия я, вначале закрыла дневник, а затем глаза и по-

грузилась в безмятежность.

.........................................................

Всё-таки она немного любила меня, сказал я себе и

закрыл дневник.

В понедельник, на планёрке, управляющий сказал, что

главный сварщик, звонил из Москвы, о том, что нам вы-

делили с Ново-Каховского завода электросварочного обо-

рудования два сварочных агрегата для сварки труб боль-

шого, от 529 до 1420 мм, диаметра. Сам он сейчас поехать

туда не может, нужно кому-то ехать.

Ново-Каховка рядом с Херсоном! –молнией мелькнуло в

голове. Пошлют кого-то из снабженцев.

Мы сидели рядом с начальником снабжения, не любившего

командировки.

-Поликарпыч, если будут посылать тебя – откажись!

Порекомендуй меня. –он удивлённо посмотрел на меня,

и, сообразив, сказал:

-У меня нет возможности послать кого-либо. Сам зав-

тра собираюсь на магнитогорский металлургический за-

вод. Может, Капцов съездит?

-Это не его профиль!

-Вольдемар Алексеевич, какая разница, что выкола-

чивать! Электроды или сварочное оборудование.

Главное решён вопрос в Москве.

-Ты, что готов поехать? Только недавно ныл, что ус-

тал от командировок.

-Отдохнул. Около двух месяцев дома. Тем более мне

нужно ехать на кураховский завод по проходкам. Всё

равно Украина. Расстояние между ними около пятисот

километров.

-Как хочешь. Оформляй командировку.

Я пожал руку Поликарпыча. -Спасибо! С меня пузырь,

сегодня.

-Сегодня не могу! Идём с женой на День Рождения.

Лучше по приезду –прошептал он.

.....................................................

-Собирайся! Мы едем в командировку. Будем у неё в

Херсоне.

-Я давно готов. Чемодана у меня нет. Помещусь в твой.

Ты хочешь меня вернуть ей?

-Пока, не знаю. За дорогу, может, дочитаю тебя.

-Не успеешь. Ты прочитал только половину, даже меньше.

Дальше самое интересное.

-Не рекламируй! Ты не рекламное бюро.

-Знаю.

-Ну, что поехали?

-Поехали.

...................................................

Я приехал в Херсон вечером, в пятницу. Сразу поз-

вонил на домашний телефон, который прислала в оче-

редном письме Люда. Трубку сразу взяла она.

-Здравствуй, Люда! Извини, что побеспокоил. Приехал

в командировку. Большое желание встретиться с тобой.

-Здравствуй, Ванечка! Ты звонишь из гостиницы?

-Ещё не успел устроиться.

-Извини, я не могу пригласить тебя домой. Какие у те-

бя планы на завтра?

-Свободен весь день.

-Давай встретимся вечером, часов в шесть у универ-

мага в центре города. Ты знаешь, где это?

-Найду.

-Я созвонюсь с Аллой, и мы придём вместе.

-Может, мне заказать столик в ресторане?

-Я не люблю рестораны. Там, недалеко есть маленькое

уютное кафе. Не против?

-Договорились.

-Извини, не могу долго говорить. До завтра.

-До завтра.

Настроение сразу испортилось. Я мечтал побывать у

неё дома, провести вечер в домашней уютной обстановке,

почувствовать себя на час султаном в своём гареме, с еди-

нственной женой, то есть временно стать её мужем. Не

получилось. А если бы она приехала в Челны в команди-

ровку и позвонила мне, я бы тоже, наверно, не стал приг-

лашать её домой. Возможно в её доме сейчас любовник или

мужчина, с кем она живёт? Я пошёл устраиваться в гостиницу.

Перед встречей купил два больших, красочных букета

цветов и стал ждать у входа в универмаг. Они заметили

меня первыми. Я вручил им букеты. Они поцеловали меня

в щёки с двух сторон. Прохожие могли подумать, что я

встретился одновременно с двумя любовницами.

Пошли в кафе, о котором говорила Люда, но там сво-

бодных мест не было. Второе было закрыто. В третьем,

большом, было много народа, стоял шум и дым столбом.

Хотел заказать шампанского или другого, какого напитка,

но они отказались. Пили только кофе. Встреча прошла как

в следственном изоляторе. Вопрос- ответ. В десять часов

они стали прощаться. Хотел проводить, отказались. Я

проводил их до автобусной остановки.

-Алла, я хочу сказать кое-что Людмиле наедине.

-Вано, не надо ничего говорить. Оставь его себе. Считай,

что я тебе его подарила.

Краска залила моё лицо, хорошо, что на остановке было

темно. Слово «дневник» не было произнесено, но каждый

понял, о чём идёт речь. Алка, наверно, тоже знала,

не могла Люда, не поделиться с ней о пропаже днев-

ника, в день прошлого моего приезда. Я промолчал, тем

самым признавая себя вором. Может, быть, меня, поэтому

не пригласили в дом, боялись, что я утащу золотою цепо-

чку, будильник или пару чайных ложечек.

Я до утра почти не спал, то ли от расстройства, что

всё получилось не так, как предполагал, то ли от несколь-

ких чашек крепкого кофе, а скорее и от того и от другого.

На следующий день, в воскресенье делать было нечего.

Я поспал до десяти. Позавтракал и сразу пообедал в

ресторане при гостинице и стал читать дневник.

...........................................................

14 мая. Воскресенье.

1 Мая были на демонстрации. Вадим был всё время с

Маратом, но подошёл и поздравил всех девчонок. Вано

сразу подошёл к парням. К девчонкам не подходил, толь-

ко по ходу движения колонны о чём-то переговаривался с

Крапоткиной Нелкой. Они были в крайнем левом ряду, а я

в правом. Я даже немного приревновала. Вспомнила, как

в прошлый первомай, подошла к нему и шутливо сказала

ему, что мы были в бане. Тогда у него были удивлённые

глаза. Как бы он отреагировал сейчас на подобные слова.

После демонстрации он сразу исчез, растворился.

4го мая, в четверг, мне Алла, сказала, что завтра на ко-

мсомольском собрании будет решаться вопрос дальней-

шего пребывания Капцова в комсомоле, а заодно и в тех-

никуме. Если решат исключить из комсомола, то сразу же

после этого, вышвырнут из техникума.

-Алл, тебе не жаль его?

-Нисколечко!

-Ты же угощалась его мандаринами и грузинским вином?

-Это не даёт мне право перестать бороться с отбросами

нашего советского общества.

-С каких пор он стал отбросом?

-Он мне не нравился с самого начала.

-А вдруг он станет твоим родственником?

-С какого бока?

-С моего. Вот возьму и выйду за него замуж.

-Тебе было мало нашего отца? Он отравил матери жизнь!

-Но мать и сейчас отзывается о нём хорошо.

-Очень хорошо. Поэтому всё время вдалбливает нам в мозги,

чтобы мы избегали пьяниц. Я не стану настаивать, чтобы

Капцова исключили из комсомола, но буду рада, если это

произойдёт. Ты будешь ограждена от вредного его влияния.

-На меня никто не влияет. А я завтра обязательно вы-

ступлю в его защиту.

-Дело твоё, что хочешь, то и делай.

Я сидела в предпоследнем ряду в актовом зале, где

проходило собрание. Алку избрали председателем пре-

зидиума и она вела собрание.

-На повестке дня второй вопрос. Разбор аморального

поведения нашего студента четвертого курса, группы

4о4, Капцова. Капцов, пройдите вперёд!

Кто-то из остряков, пока он шёл, прокомментировал:

-На лобное место.

-Товарищи комсомольцы, - как всегда Алла говорила

ровным, спокойным, уверенным голосом, - в последнее

время Капцов ведёт себя отвратительно: грубит, полу-

чает двойки, пропускает занятия и даже несколько раз

являлся в общежитие в пьяном виде, а на лекции – с пох-

мелья, от него чувствовался алкогольный душок. Я рас-

сказала вам в общих чертах о поведении Капцова, а тепе-

рь пусть выступят комсомольцы из группы, которые об-

щаются с ним более близко и детально расскажут о его

поведении и как они думают на него повлиять.

-Кто хочет выступить? Поживее, поживее! Не будем

же мы играть в молчанки.

-Чья это там рука? Смелее, смелее!

-Хочет высказаться Камнев Виктор. Можете гово-

рить с места. Прошу тишины, товарищи.

-Капцова я знаю с самого начала учёбы в техникуме,

когда он ещё учился на шахтном отделении. Мы с ним

жили, да и сейчас живём в одной комнате. Капцов па-

рень хороший, добрый, отзывчивый, всегда готовый

прийти на выручку. Учился он тоже неплохо. На треть-

ем курсе у него двоек не было. Он много времени уде-

лял занятиям. Да и на четвёртом, в первом семестре бы-

ла всего одна, которую он исправил.

-Что касается последнего времени, действительно у

него начались завихрения: прогулы и двойки. Были мо-

менты, приходил домой поздно, поддавшим. Когда мы

интересовались, где он был, отвечал: «на похоронах у

тётушки» или «на свадьбе у бабушки».

В зале смех.

-Тише, тише, товарищи! Продолжайте, Камнев.

-Капцов, парень с сильной волей - продолжил Виктор

и думаю исправится. Надо дать ему строгий выговор,

без занесения в личное дело и взять его на поруки. У ме-

ня всё! Может другой кто больше знает о нём.

Слово просит Марат. Это мне уже не нравится. Этот

змеёныш кусает очень больно.

-У меня есть предложение. Пусть Капцов сам скажет,

что с ним происходит, что у него творится в его

внутреннем мире? Какая причина заставляет его выпи-

вать?

Марат сел.

До этого Вано стоял с гордо поднятой головой, как насто-

ящий кавказский джигит, а после слов Марата, голова стала

невольно втягиваться в плечи, как будто ожидая удара.

Куда делась его спесь? Он опустил глаза, чувствуя, что

действительно виноват перед собравшимися и теперь из

кавказского джигита превратился в кавказского ишака, с

поджатым хвостом. А ведь это всё из-за меня. Мне стало

жаль его, хотя жалость противное чувство, особенно к тому,

кто хоть немного тебе дорог.

-Мне нечего сказать! Зная, что буду выступать отсюда я

подготовил бы речь. Что случилось, то случилось.

Постараюсь исправиться. А как быть дальше решать вам.

Его нахальством многие стали возмущаться. Кто-то выкрикнул:

«- Есть предложение исключить из комсомола!»

А что он мог ещё сказать? Это виновна Грищенко, что

шепталась с Вадимом, а я психанул, потому что её люблю и

пошёл в загул. Судите её! Он правильно ответил. Я све-

рнула два кукиша, держа руки спрятанными. Это, говорят,

помогает в трудных ситуациях.

Поднялся второкурсник, двухметрового роста, баскет-

болист Саня.

-Моё предложение дать ему выговор и месячный срок на

исправление.

Встала невзрачная девица в очках, даже не знаю с како-

го курса, которые поступают после восьмилетки на пе-

рвый курс:

-А я думаю, таких, как он, нужно гнать из комсомола

метлой. Он позорит весь комсомол. Не место ему и в тех-

никуме. Надо просить руководство исключить его из тех-

никума.

Кто-нибудь из преподавателей всегда присутствовал

на комсомольских собраниях. На этот раз был Горюнов,

Константин Константинович, преподаватель электротехники.

-Ребята! Исключить, выгнать, затоптать упавшего…

Как вы быстро решаете судьбу человека? Разве комсомол

карающая организация? Ну, оступился человек, значит, надо

ему помочь! И это должна сделать комсомольская

организация и вы, его однокурсники.

-По моему' предмету у него всегда твёрдая пятёрка.

Учиться он может. Решайте!

-Поступило несколько предложений. Будем выносить на

голосование или кто-то ещё хочет высказаться?

Молчание длилось несколько секунд и тогда, с места

поднялась я.

-Вот одни предложили дать строгий выговор, другие -

и того хуже – совсем исключить и выгнать из техникума.

Я хочу спросить: Хоть один из нас сказал Капцову, да-

вай, я тебе помогу? Наша вина, вина всей группы - в част-

ности и моя – тоже есть. Я предлагаю, дать ему выго-

вор и помочь подогнать весь запущенный им материал. Берусь

помочь ему в решении эпюр по сопромату.

Были ещё разговоры и споры, но мои кукиши, которые я

продолжала держать, сыграли свою роль. Пронесло. Ему

влепили строгий выговор, без занесения в учётную карточку.

Он сошёл со сцены, как успешный актёр и уселся в первом

ряду. Жаль, что не было всеобщих ова-ций. Но мои были. Я

аплодировала ему. Надо будет, при случае, сказать ему, что

это я спасла его и потребовать вознаграждения – спелую и

сочную хурму. А лучше ананас, чтобы узнать какие губы у

Вадима. Говорил же Вано, что буржуи жрут ананасы. А Вадим –

богатый буржуй.

Но скорее всего мне уже не придётся целоваться, ни с тем

и, ни с другим. Не знаю, какие губы у Вадима, а у Вано

вкусные. Может, дождаться окончания собрания и позвать

Воно к нам, в комнату, чтобы вечером начать занятия. В

субботу мы учились за 9 Мая – День Победы, который

выпадал на вторник.

Но после окончания собрания я его не нашла. У него

странная способность исчезать, растворяться моментально.

Я дождалась Виктора Камнева и передала через него, чтобы

Вано вечером зашёл. Но он не пришёл. На следующий день,

он однажды мельком глянул на меня и сразу же отвёл взгляд

и больше не смотрел в мою сторону.

В субботу, мы с Алкой уехали домой.

В понедельник, вечером, Вано тоже не пришёл. А во

вторник, прождав его целый час, пошла к нему в общежи-

тие. Вход для девушек и женщин был свободен в любое

время дня и ночи. Полнейшая дискриминация. Пару раз я

была у Вано в комнате с девчонками и парнями, когда

мы приходили слушать игру на аккордеоне Коренькова.

Я постучала в дверь.

-Входите! Открыто! – заорал он.

-Можно войти? Он встал и уставился на меня.

-Я пройду?

-Да, да, пожалуйста, входи.

Он снова сел. Затем встал. Руки опустились по швам,

как у солдата, хотя он ещё не служил в армии. Как же глу-

по и смешно он выглядел в ту минуту. Он изменился.

Внешне выглядел так, как и раньше, даже его брюки были

наглажены, но внутренне он стал другим.

-Можно я сяду? Чем ты занимаешься?

Он настолько был растерян, что даже не сообразил

предложить мне стул. Влюблённые, видимо, так сильно

подвержены флюидами, идущими от кумира, что сразу

становятся беспомощными кроликами перед пастью пито-

на или удава.

-Садись, пожалуйста, садись – он раболепски подо-

двинул мне стул. -Грызу эпюры по сопромату. Начинаю

моментом, а кончаю силой. (Момент и сила – произ-

водные эпюры.) Но всё равно фраза получилась дурацкой.

-Хватает ли силёнки?

-Не знаю! Трудно! Там, где у эпюры одна сила, мне

приходится прикладывать две, и потихоньку пробира-

ться вперёд.

Я улыбнулась каламбуру, и этим немного разрядила

напряжённую обстановку.

-Ещё бы не трудно? Мы сообща разбирали материал

и то – тяжело, а одному вообще не под силу. Но почему

ты не пришёл? Я никуда не пошла, ожидая тебя, а тебя

всё нет и нет! - краска залила моё лицо при этих словах.

-А я занимался дома, один.

-Ну, думаю, вновь забыл о науках! Затем увидела

Валерку из вашей комнаты, спросила, где ты, он сказал,

«дома с эпюрами сражается». Тогда я решила пойти к

тебе, ведь я давала обещание помочь.

Теперь покраснел он, потому что слово «обещание»,

видимо, напомнило ему комсомольское собрание.

-Что ж, давай вместе разбирать эпюры, если ты не-

против, и я ближе подсела к нему. Какую ты решаешь?

Ага, вот эту. Сила Q…

Я говорю, а он ничего не соображает и думает о чём-

то своём. О чём же он думает? Наверно о том, что недав-

но мы с ним были, пусть не в очень близких интимных

отношениях, но все, же целовались и он трогал мои гру-

ди, а потом, я, как гадюка, укусила его, позволив Вадиму,

при нём обнять себя и шептаться с ним. Любой бы разоз-

лился на его месте. И теперь он снова боится моих уку-

сов. Он, как бы в подтверждение этого, перевёл глаза на

мою грудь, которая волновалась под платьем. От неё уже

исходил жар, она вся трепетала. Вано отвёл глаза от гру-

ди и снова посмотрел мне в лицо. Щеки у меня покраснели.

Значит, он сердцем подслушал моё волнение.

Он трогает меня за руку и говорит:

-Люд, давай сначала. Я не понял.

Я начинаю объяснять сначала, а он опять начинает

думать о своём.

Так близко рядом, в такой обстановке, я с ним никогда

не сидела. Иногда, невольно прикоснувшись коленом, к его

колену я получала такую порцию электрических зарядов,

что совершенно отключалась и замолкала.

Почему он так замкнулся? Ведь в комнате, кроме нас никого

не было. Он мог легко обнять меня и поцеловать, положить

руку на колено или на грудь. Но он ничего не делал, хотя

страстно желал меня. Вадим, тогда тоже ниче-

го не предпринимал, но он был холоден, как лёд, а Вано

сгорал от страсти и через силу сдерживал себя. Сколько

же силы воли нужно иметь, чтобы так поступать?

Мы занимались до десяти, пока не ввалился кто-то

из ребят. По сопромату он, вроде бы, немного продви-

нулся вперёд. Мы с трудом решили три эпюры.

Собравшись уходить, я опередила его, сказав:

-Не провожай! Я добегу сама. Не хотела, чтобы нас видели

вместе, да ещё вечером. Я всё ещё обманывала себя и

питала какие-то надежды на Вадима. Если мужик-охотник

гоняется за двумя зайцами и не подстреливает ни одного, то

баба, промахивается чаще, если она не профессиональный

снайпер.

А вечер был прекрасным. Тепло. Ветерок целует лицо и

ноги. Мириады мерцающих звёзд. Луна уже давно рас-

сыпала всё своё серебро, ожидая влюблённых. Почему я не

сказала ему, чтобы он меня проводил. Тогда мы пошли бы в

сквер и там целовались. Но миг, мгновение уже прошли и

всё осталось в прошлом, которого не вернуть. Какая же

я дура!

Я вернулась в душную комнату и села читать книгу,

сменив перед этим мокрые трусики.

......................................................

Уже третий час дня. Что же делать? Поехать сейчас в

Новую Каховку? А вдруг там не окажется места в гости-

нице? Лучше я перекантуюсь одну ночь здесь. Вечером,

может, схожу в кино. Вчера, когда, провожая их до

остановки, я спросил у Люды:

-Можно я завтра позвоню:

-Лучше не надо, опустив глаза, ответила она.

А может, всё-таки позвонить? Что я теряю? Получить

ещё один отказ? Ну, и пусть! Зато я ещё раз услышу

её голос. Я набрал её номер телефона.

-Трубку сняли тут же.

-Можно Людмилу Павловну к телефону?

-Ванечка, я уже два часа не отхожу от аппарата. Жду

твоего звонка.

-Но ты, же вчера сказала, что....

-Мы же, бабы эмоциональные дуры. А потом у нас на

неделе семь пятниц. Я бы позвонила в гостиницу сама,

но не знала, в какой ты остановился.

-Мы можем, сегодня встретится?

-Если у тебя есть желание?

-Что ты спрашиваешь? Я ехал за тысячи километров,

чтобы увидеться с тобой.

-Ты же приехал в командировку?

-Я выклянчил её у руководства.

-К себе домой я тебя пригласить не могу. Потом всё

объясню. Я уже готова. Мне осталось накинуть куртку.

Давай встретимся там же, где и вчера, у входа в универмаг.

-Я тоже почти готов. Мне осталось натянуть юбку и

накрасить губы.

Она захохотала.

-Ты сразу поднял мне настроение. Рассмешил, как смешил

меня в техникуме.

-Через сколько ты сможешь подъехать?

-Минут через сорок.

-Я буду немного раньше. Но мало ли что. Буду ждать

тебя до ночи.

-До встречи! Цветы не покупай! Не траться. Я всё равно

не понесу их домой, а выбрасывать будет жаль.

-С нетерпением жду!

Она пришла почти через час. Цветок я ей всё равно

купил. Но не красную гвоздику, которую она ждала от

Вадима и не тюльпан, который ей подарил Флорин, а

красивую алую розу. Там были и другие цветы, но они

были блеклые и некрасивые.

Она поцеловала меня в щёку.

-Куда пойдём?

-Куда поведёшь. Я совсем не знаю Херсон. Хочешь, в то

маленькое уютное кафе, где мы были вчера, но там не

было мест?

-Может сегодня повезёт? Пойдём. К тому же оно здесь,

совсем рядом.

Нам действительно повезло. Нас подсадили к паре за

столик на четверых. Я отозвал официантку и, сунув ей

в руку красную десятку, попросил, двухместный столик,

подальше от всех. Она тут же повела нас за собой.

Место было уютным. Два столика стояли отдельно от осталь-

ных. Оба не заняты.

-Хорошие места!

-Это для начальства. Располагайтесь за любым. Вас здесь

никто не побеспокоит. Но только до семи вечера.

-Спасибо, милая.

-Запретная любовь? Сбежали от мужа и жены?

-Да! А вы проницательная, - ответила Люда.

-Есть же счастливые люди. Вот меню, пока выби-

райте. Подойду чуть позже.

-Ты что богач? Дал ей десятку.

-Я не богач, но готов для любимой женщины сделать всё.

Что ты будешь есть и пить?

-Есть я совсем не хочу, а пить – кофе.

-Давай возьмём бутылку вина!

-Бери, сегодня можно.

Я заказал крымскую мадеру, сыр, какого-то мне неиз-

вестного сорта, коробку шоколадных конфет и кофе.

-Зачем так много?

-Ты не ешь конфеты?

-Ем, но мало.

-Пусть эта наша встреча будет сразу двойной, продол-

жением той, в молодости, когда нам не удалось посидеть

в кафе и - сегодняшней.

-Ты ещё помнишь о той истории, когда ты пригласил меня

в кафе, а я не пришла?

-Это же было вчера?

Она вновь рассмеялась.

-А ты меня тогда долго ждал?

-Полтора часа, а затем пошёл пешком в общежитие.

-Я бы не стала столько ждать. А меня часто мучил

этот вопрос, долго ли ты меня ждал?

Официантка принесла заказ.

-Людочка, давай выпьем за нашу встречу. Я очень рад,

что судьба позволила мне ещё раз увидеть тебя.

-А я знала, что мы встретимся.

-Каким образом?

-Когда ты приезжал в прошлый раз и после встречи уходил,

я загадала, если обернёшься, то значит, мы ещё

раз увидимся. Ты – оглянулся.

-В ту самую минуту, я загадал то же самое, только на-

оборот, если оглянусь, то не увидимся, а если не огляну-

сь, то увидимся. Но не выдержал и оглянулся. Хотел пог-

лядеть на тебя ещё миг.

-Ты ещё любишь меня?

-Если бы не любил, разве примчался бы к тебе в такую

даль?

-Давай выпьем за тебя, счастливого человека, которому

повезло так любить, всю жизнь.

-Нет, давай выпьем за нас. За нашу, если не за любовь,

то за крепкую дружбу.

-А может, и за любовь? Может, я тебя тоже люблю!?

Мы выпили.

-Ты счастлив в жизни?

-Кто его знает, что такое счастье? Больные считают

счастливыми - здоровых, бедные – богатых, заключённые -

тех, кто на свободе, бездетные - тех, у кого есть дети.

-Ты прав. А в семье у тебя всё нормально?

-Не совсем.

-Не ладите с женой?

-Ладим. Но она у меня болеет. Врачи определили порок

сердца. Поехали в Казань на операцию, но оказалось,

что у неё нарушен не один, а два клапана: митральный и

аортальный. Её направили в Москву, а там профессор, же-

нщина, сказала, что она с таким сердцем проживёт ещё

лет десять. Восемь уже прошло. А через пару лет всё

равно придётся делать операцию. Менять оба клапана.

-Она у тебя красивая?

-Красивая и стройная, как ты. И ростом такая же. По-

хожа на грузинку с крючковатым носом. Что я тебе рас-

сказываю? У меня же с собой фотография, где мы всей

семьёй.

Она долго рассматривала фото.

-А дети у тебя – красивые!

-Ты думаешь, у нас с тобой были бы некрасивые? Я не

бракодел!

Она снова засмеялась.

-Что сейчас об этом говорить?!

-Мы планировали пятерых детей, но не получилось.

-Значит, ты мечтал о цыганском таборе?

-Я люблю детей. И потом, все многодетные семьи –

крепкие. Нас у родителей было девять. Но четверо уме-

рли. Двое были близнецами. Были трудные, голодные

времена. Я был последним, завершающим произведением

искусства своих родителей, и тоже чуть не загнулся.

-А у меня тоже больное сердце.

-Порок?

-Да, что-то есть. Но я стараюсь не обращать внимания.

-Надо себя беречь?

-Для кого?

-Хотя бы для сына.

-Он, почти взрослый. Твоей дочери сколько?

-Четырнадцать.

-А моему сыну скоро исполнится семнадцать. Я же раньше

вышла замуж, чем ты женился.

-Да, я знаю. Мне написал об этом из Черкасс Володя Чайка.

-А ты счастлива в жизни?

-Счастье, что у меня есть сын. Всё остальное уже не имеет

значение.

-Ты меня не пригласила домой из-за мужчины?

-Разумеется. Приходящий муж.

-У него другая семья?

-Была. Где-то там, за Уралом. А здесь живёт с ма-

терью в квартире.

-Разве вы с ним не вместе живёте?

-Мой сын с ним не ладит. Семён часто придирается к

нему. Мы пожили вместе два месяца, а затем я не вытер-

пела и сказала, чтобы он ушёл. Теперь, он приходит,

если мы созваниваемся, и я ему разрешаю приходить.

Вчера, когда ты позвонил, он был у меня.

-Красивый, как Флорин? – я прикусил язык, потому, что

понял, что проболтался.

Она засмеялась.

-Прости меня, но у тебя ещё половина волос на голо-

ве, а у него их совсем нет. И ростом он с тебя, хотя

мне всегда нравились высокие мужчины. Тебе понравился

мой дневник?

-Людочка, теперь ты прости меня! Я его брал, не со-

ображая, что делаю. Был в каком-то странном туманном

состоянии, как под гипнозом. Но я его тебе верну.

Первая цель моего приезда – увидеть тебя, вторая –

вернуть дневник. Он в гостинице, мы можем после заехать,

и ты его заберёшь.

-Я же вчера сказала, что дарю его тебе. У меня храня-

тся все тетради, в которых я писала. Второй дневник, по-

лучился красивее первого. Но содержание то же.

-Ты сразу поняла, кто спёр твой дневник?

-А что тут понимать? Дневник лежал столько времени и

его никто не трогал, а тут появился ты и дневник исчез.

Я никому ничего не стала говорить в отделе, но из разго-

воров поняла, что ты провернул всё это ловко. Когда ты

уходил, в руках у тебя ничего не было, кроме журнала

«Огонёк», который ты подарил моему начальнику, а де-

вочкам помахал рукой, значит, мой дневник находился у

тебя в штанах.

-Не весь! Наполовину. Я засунул его за пояс и потуже

затянул ремень на брюках.

-Ты уже весь его прочитал?

-Почти половину.

-Не хватает времени для чтения?

-Растягиваю удовольствие. Каждый раз, читая его я,

словно встречаюсь с тобой, и мы вместе проживаем тот

или другой отрезок времени.

-Знаешь, я только тогда поняла, как ты меня любишь.

Ведь безразличному человеку не нужен был бы мой дне-

вник. Я иногда думала, даже не зная о том, что ты приоб-

рёл профессию журналиста, отдать тебе этот дневник. Но я

сама никогда бы тебе его не предложила, а тут, ты, словно,

услышал мои мысли на расстоянии.

-Не зря же существует телепатия!

-Знаю, существует, только мы её не видим. Ты не пи-

шешь книги?

-Стихи, да. На отдельных листочках. Выйду на пенсию,

соберу все их воедино, в виде дневника.

-Напиши книгу о нас. Можешь использовать мой дневник.

Только опубликуй его после моей смерти. Иначе, знакомые,

при встрече будут показывать пальцем и говорить:

«-вон ненормальная, помешенная на мужиках баба».

-Ты же не такая, Люд!?

-Такая, такая. Я не знала, чего хочу в жизни. А когда

поняла, моя шхуна, наша с тобой шхуна, была уже далеко,

далеко в море. Что ты, кавалер, плохо ухаживаешь за

дамой, наливай!

После второго бокала, хмель даже мне ударил в голову,

а Людмиле тем более. Глаза у неё расширились, в них

появился блеск, то ли страсти, то ли любви, то ли ещё че-

го-то, кто поймёт этих шаловливых, порочных созданий –

женщин? Щёчки у неё порозовели, она стала всё больше

улыбаться, раскрывая свои прелестные ямочки на них.

Я взял её руки в свои, приблизил к ней голову, а она

ко мне и мы нежно ворковали с ней, как голуби на крыше.

-Мне вспомнился случай, когда я, однажды, ещё там, в

далёком прошлом, в Енакиево, сидел в ресторане, когда у

нас с тобой всё пошло наперекос, от хрупкого мира к за-

тяжной войне. Я пил водку и наблюдал. За соседним сто-

ликом сидела пара влюблённых, и, парень, взяв руки деву-

шки в свои, что-то влюблено шептал ей. Я отчётливо ви-

дел в ней – тебя, а во мне - себя. И мне стало хорошо.

Но, то я - представлял. А сейчас всё происходит наяву,

только с одним различием. Ты – не моя девушка, а я –

не твой парень.

-С одной поправкой: я – не твоя женщина, а ты – не мой

мужчина.

-Да, ты права.

-Боже, мой, как же мне хорошо с тобой! Если бы сей-

час всё начинать заново, я бы поступала совсем по дру-

гому. Мне кажется, мы были предназначены друг для друга,

но злой рок разлучил нас. Что-то всегда мешало нам. Ты

помнишь, когда ты пытался помочь мне надеть платье для

вечера?

-Разве такое забудешь?

-А затем мы вдвоём от страсти, еле сняли то, которое было

на мне, и после, стоя целовались, а, когда позвонили в

дверь, через пять минут, я тебя оттолкнула. А после сняла

трусики и заставила тебя спрятать их под своей подушкой,

так, как они были все мокрые от влаги, потому что, я

очень хотела тогда тебя. Я вся исходила соком. Если бы в

тот вечер ты «взял меня», может, наша жизнь, как река,

потекла бы по другому руслу.

-Но я видел только трусики и чувствовал, какой прия-

тный запах исходит от них, но, то, что они мокрые я не за-

метил. Думал, что ты решила поменять их так же, как и

платье, потому, что они не свежие.

-Я за пять минут до тебя, поменяла их. Какие же вы мужчины

дураки? Скорее всего, несведущие. Если бы ты тогда знал,

что женщина «течёт» от большого желания, то тебе, лишь

стоило посадить меня на кровать, а уж, потом,

я сама бы легла. Твои губы так близки и так далеки!

-Я всё равно поцелую тебя, если ты ещё немного при-

близишься.

Она подтянулась ко мне, и мы поцеловались. Поцелуй

был страстный но слишком короткий. Обстоятельства ме-

шали нам.

-Мои губы по-прежнему напоминают тебе спелую и сочную

хурму?

-Я редко бываю на Кавказе. И, если бываю, то летом,

когда там хурмы нет, даже на рынках, поэтому я, почти,

уже забыл вкус хурмы. Прости, но вкус твоих губ я тоже

забыл. Сейчас они пахнут мадерой и шоколадом. Теперь я

всегда стану покупать их, чтобы наслаждаться твоими

губами.

-А я всегда зимой покупаю хурму, если есть такая воз-

можность и целую тебя. А ты в ответ, молча, целуешь ме-

ня. Но это удовольствие длиться не долго. Я всё время го-

ворила сыну, какая вкусная хурма, и, однажды, заставила

его откусить кусочек, но он затем выплюнул откусанное и

швырнул, почти целую хурму, которую я выбирала полдня, в

помойное ведро. Прости Вано! сказала я мысленно, ушла в

свою комнату, и долго там плакала.

Глаза её увлажнились и слезинки выкатились из них. Я

стал губами снимать их с её щёк, после чего разлил вино

в бокалы.

-Мне половину бокала, а то я уже пьяная.

-Людочка, Давай выпьем за наших детей!

-Грузины все такие хитрые, всегда предлагают такие

тосты, за которые нельзя не выпить.

Мы выпили.

Я взял её руки в свои.

-Знаешь, у меня давно такого не было, чтобы трусики

стали мокрыми. Я уже решила, что это только свойственно

юности, а вот сейчас опять такое. Ты возвратил меня в

юность. Что ты смотришь такими глазами? Не веришь?

Потрогай мои трусики.

-Но...

-Нас всё равно здесь никто не видит, а если увидит –

плевать! Кому, какое дело до нас? Что же ты такой

нерешительный?

Я засунул руку ей под юбку и нащупал трусики. Они

были влажными.

-А теперь, залезь под трусики. Пусть моя подружка,

хоть на время почувствует прикосновение твоих рук.

Она закрыла глаза и спросила:

-Ты в номере один?

-Трое. И то поселили с трудом.

-Был бы один, поехали сейчас к тебе.

-Поедем, я договорюсь об отдельном номере. Деньги

решат всё.

-Деньги решат всё, но жизнь и моя и твоя сразу изме-

нятся. Мы сохранились в памяти друг у друга чистыми

и непорочными и один половой акт, одно короткое наслаж-

дение лишит нас тех иллюзий, которыми мы живём. Мо-

жет быть, во время полового акта я не понравлюсь тебе,

а ты мне? Зачем рисковать? Пусть всё останется так, как

есть. Ты любишь меня, а я – тебя. Я не права?

-Да, ты права! Так будет лучше, как ты говоришь. Мы с

тобой расстались у основания треугольной пирамиды любви,

а сейчас встретились на её вершине. И если нам сделать

ещё один шаг вверх, то мы упадём в пропасть.

-Я ещё хочу выпить! Наполни бокалы.

Мы выпили.

-Сегодня мне так хорошо! Мне хорошо с тобой! А зав-

тра и ещё может, целый месяц, будет плохо. Предчувст-

вие меня никогда не обманывает. Это последняя наша с

тобой встреча. Не забывай меня! Вспоминай иногда.

-Мы ещё увидимся с тобой не раз и всё у нас будет хорошо.

-Пустые надежды. Мы больше не увидимся. Ты посиди,

пока один, я пойду, сменю трусики. Я тогда загадала и

ты оглянулся. Мы встретились. А сегодня я тоже загада-

ла, что если наша встреча возбудит меня так, как в юнос-

ти и намокнут трусики, значит, мы не встретимся. Тебе

подарить мои мокрые трусики?

Она засмеялась, но смех её был не весёлым, а грустным.

Пока она ходила, я заказал ещё бутылку вина. Оно не

пьянило, а возносило до небес. Но, скорее всего чувство

полёта было не от вина, а от нашей встречи с Людмилой.

-Я думала, пока отсутствовала, ты или сбежал или у тебя

за столом сидит уже другая мадам.

-Неужели я в твоих глазах такой ненадёжный?

-Вот именно, что самый надёжный и тебя из-за этого могла

увести другая. Вино уже налито? Не поняла, я уходила

бутылка была почти пустая, а сейчас снова полная.

-Вино, как и любовь, чем больше его впитываешь, тем больше

оно прибывает.

-Ты заказал ещё одну? Будет много, если мы всё его выпьем.

-Разве обязательно нужно пить до конца?

-Ты всегда знаешь меру?

-Я не знаю меру любви к тебе, а меру в выпивке, все-

гда знаю.

-Ты мне открылся ещё с одной стороны. Прости, на языке

крутится один глупый вопрос, но смелости не хва-

тает его задать...

-Задавай любые вопросы, если буду в силах ответить,

то отвечу?

-Давай вначале выпьем, а то у меня не хватит смелости

спросить. У тебя дети – здоровые?

-В каком смысле? Рослые? Ты же видела фотографию!

-В том, смысле, что - не больные?

-Да, они переболели всеми болезнями: ветрянкой, кок-

люшем, ангиной, у дочери, даже было однажды воспале-

ние лёгких, простудилась.

-А туберкулёзом?

-Откуда у них может быть туберкулёз?

-Ты же мне тогда писал, что заболел туберкулёзом и

находишься в санатории. В Крыму.

Я засмеялся.

-Милая, Людочка, меня год, как сняли с учёта, в связи

с тем, что я выздоровел, после чего я женился. Это было

так давно.

-Так, ты совершенно здоров?

-Совершенно. И дети мои здоровы. Туберкулёз не пе-

редаётся по наследству. Им можно заразиться в любой

момент и где угодно. Почти, каждый человек, является

носителем этой заразы, но заболевают только те, у кого

ослаблен иммунитет.

-Сволочь, сука, сука, старый пердун, чтоб...

-Что с тобой, Люда?

-Извини, это я не о тебе. Когда я получила твоё письмо

из санатория в Крыму, то показала его Алке, и у нас

произошёл следующий разговор:

-Видишь, Люд, я не зря мешала вашему общению! Чувствовало

моё сердце, что он не для тебя. Ты с ним целовалась?

-Много раз.

-Где гарантия, что он не заразил тебя? Ты давно делала

флюорографию?

-Года два назад, а может три? Не помню.

-Тебе срочно нужно провериться. Отпрашивайся с работы

прямо сейчас и дуй в больницу.

Рентгенолог, старичок, описал снимок и отдал мне.

-У вас всё нормально. Никаких признаков туберкулёза нет.

-А могут ли дети рождаться больными, от человека больного

туберкулёзом?

-Исключено! Но заразиться могут, если будут жить совместно

с больным. В карточке записано, что вы не замужем.

-У меня парень заболел туберкулёзом и сейчас в санатории

лечится.

-Милочка, вы такая прелестная девочка, неужели мало

здоровых парней? Найдите себе крепкого, здорового самца и

рожайте на здоровье.

Алка подожгла костёр, а этот паскудник подбросил в него

дров. С тех пор я перестала тебе писать.

-Тогда встречный вопрос, а почему ты не приходила на

переговоры со мной, на почтамт?

-В дневнике же всё написано.

-Я до этого ещё не дошёл.

-По этой же причине. Решила порвать все отношения с тобой

и выйти замуж за Володьку, который уже дослуживал.

-Значит, тогда твоя мать сказала правду, что ты ждёшь

парня из армии.

-Она так считала и хотела, чтобы я вышла за него. Её мечты

сбылись, а мои нет. Я только сейчас поняла, что, оказывается,

любила одного тебя. Бог наказал меня за мои метания и непосто-

янство. Давай лучше поговорим о тебе. Ты, читая мой дневник,

многое уже обо мне знаешь и ещё узнаешь, а я о тебе – ничего.

Расскажи что нибудь о себе!

-Сегодня утром полчаса рассматривал задницу, при помощи зеркала,

но прыща так и не нашёл.

Она снова захохотала.

-Да, из-за твоего юмора я от тебя бы никогда не ушла.

-А из-за секса бы сбежала.

-Потому, что там - ты не мощен? Слабак?

-Потому, что я бы тебя замучил, как жену.

-Она у тебя не страстная?

-Очень. Но всё равно моих ласк у неё с избытком. Мой

недостаток, что я ревнив.

-Она даёт повод?

-Нет. Дело не в этом. Дело в моём идиотском характере.

Стоит ей, на какой нибудь вечеринке, улыбнуться кому

либо и я начинаю злиться.

-Значит любишь.

-Наверно? Человек – не животное, должен кого-то любить,

тем более, если она твоя жена. Коль тебя нет ря-

дом, то вся моя любовь к тебе, переносится на неё. А

к тому же она мать моих детей.

-Ты ей изменяешь?

-Было раза два, не более. И то в командировках, когда

пару месяцев живёшь один, трудно без женщины.

-А дома помогаешь ей?

-Постоянно. Но так, по мелочи. Она, хотя болеет, всё

старается делать сама.

-Полы или посуду, хоть раз мыл?

-Конечно!

-А помнишь, я тебе говорила, что настоящий мужчина тот,

кто никогда не станет делать женскую работу?

-Помню. Я почти всё помню, что говорила ты.

-Тогда я сильно ошибалась. Когда жила с Володькой и была

беременной, он никогда не помыл ни одну тарелку за собой.

Пожрёт и оставит в раковине. А уж о полах, да-же не хочу

говорить. Один раз заикнулась, он чуть не задушил меня

половой тряпкой. Да я и была для него половой тряпкой.

-Сколько времени ты с ним прожила?

-Да, почти нисколько. В общей сложности, если суммировать

все дни, то месяца три или четыре.

Подошла официантка.

-Извините, но в вашем распоряжении десять минут. Звонил

начальник. Через полчаса придут именитые гости. Три пары.

Придётся подставлять ещё столик. Мне жаль нарушать ваше

уединение, вы так красиво смотритесь со стороны, но

оставить вас я не могу. Если хотите, я подсажу вас к паре

за четырёхместный столик?

-Спасибо, не надо. Мы сейчас уйдём. Засиделись тут у вас,

а что вам так понравилось в нас? –Люда, видимо, спросила

из-за женского любопытства.

-Вы ворковали, как голубки и даже целовались. Я не думала,

что у людей вашего возраста может быть такая любовь.

-Выпейте с нами за любовь?

-Мне нельзя.

-Никто не увидит. Всё равно нам всё не выпить, не возьмём

же мы бутылку с собой.

-Уговорили.

Она взяла с соседнего столика чистый бокал. Я разлил

вино и мы выпили втроём за любовь.

-Приходите ещё. Меня зовут Люда. Я вам всегда помогу,

чем смогу.

-Меня тоже Люда.

-А я – Иван. В следующий раз, если приеду из Челнов,

то обязательно мы посетим ваше заведение.

-Вот это любовь? Вы приехали за столько километров ради

любимой?

-Девочка, я одна такая на белом свете, к кому едут в

такую даль.

Я расплатился и мы ушли.

Мы ещё долго бродили по тёмным улицам города и

целовались где можно было. Но больше говорили.

-Мне пора. Сын уже переживает. У меня внизу всё мокрое.

А у тебя, уже, наверно, опухли яйца, ведь твой дружок всё

время был в напряжении. Я о нём много мечтала, можно я,

хоть напоследок потрогаю его. Она бесцеремонно залезла

ко мне в брюки и стала руками обследовать его.

Я проводил её до остановки. Она села в автобус и помахала

мне рукой. Прощай, любимая!

..........................................................

Она опустилась на воду рядом со мной. Вокруг плава-

ло много белых лебедей и розовых фламинго.

-Ты, ещё не улетел, мой милый?

-Почему ты перекрасилась в чёрный цвет?

-Я же была всегда сумасбродной и всегда делала не так,

как другие.

-Ты сейчас выглядишь белой вороной среди своих, ве-

рнее, ты только одна красуешься чёрным лебедем среди

всех нас, белых лебедей-шипунов.

-Зато все, преданные самцы своим лебёдушкам, отвер-

нулись от них и таращат на меня глаза. Мне это приятно

и доставляет удовольствие. А ты, что, снова ревнуешь?

В нашей же лебединой стае сейчас эмансипация и мы, самки,

вольны делать то, что нам вздумается. Посмотри, вон даже

скромная розовая фламинго Паула, при муже фламинго Амадо,

целуется с журавлём Артуро. Если ты сейчас же не перес-

танешь ревновать, то я отобью у этой «скромницы» Паулы

её хахаля, журавля Артуро, и тут же, при тебе, отдамся

ему. Хочешь?

-Ничего я не хочу!

-Если сам не трахаешь меня, то позволь это делать другим.

Ты думаешь, если ты поэт, то должен жить только одним

миром – миром искусства? Но искусство немыслимо вне всей

полноты эмоциональной и сексуальной жизни!

-Тише, не кричи! Нас все слушают и даже эта против-

ная жаба Нелька, высунула голову из соседнего болота.

-Нелька всегда нас подслушивала. Даже там, в техникуме.

-Плевать на неё!

-Почему ты вчера не повёл меня в свой номер, в гостинице?

-Я же тебе говорил, что нас трое в нём.

-Мог за деньги снять номер на ночь, или хотя бы на пару

часов. Я так хотела тебя!

-Я предлагал, но ты сама отказалась.

-Настоящие самцы делают наоборот, что говорят самки.

Видишь, Паула говорит своему журавлю, что не залезай на

меня, муж смотрит, а он всё равно запрыгнул, невзирая

на то, что фламинго Амадо может набить ему морду. Он

настоящий самец! Мачо. А ты – размазня! Верни мне мой

дневник. Я уже подобрала с десяток упавших перьев с

самцов и начну описывать ими в дневнике свои любовные

похождения. Вот только сейчас подплыву к красавцу Амадо

и попрошу его наточить пёрышки, чтобы они тонко писали

и за это прямо при тебе отдамся Амадо. Он так страдает,

глядя, как оседлали его возлюбленную. Ты тоже будешь

так жалобно глядеть на нас, когда мы начнём трахаться?

Красивым будет зрелище - чёрная лебёдушка, под красным

фламинго.

-Я не стану смотреть на это. Делай что хочешь. Я сейчас

взмою вверх и улечу.

-Ну, и лети на свой КАМАз! Кстати, а там вода есть?

-Река Кама. И много озёр.

-Значит, там есть и лебеди.

-Лебедей ни разу не видел, а гуси и утки прилетают

каждую весну.

-А осенью улетают обратно?

-Конечно. У нас зимой бывают сильные морозы. Раньше

доходили до сорока, а сейчас выше тридцати не бывают.

Климат на планете теплеет.

-Я прилечу весной и найду себе крупного самца гусака.

-У тебя одни мысли в голове. Плотские удовольствия.

-Это же стимул жизни. Даже кастрированный вол, когда

тащит арбу, смотрит на проходящих тёлок. Значит, ты

завтра уезжаешь домой?

-Нет, еду в Новую Каховку за сварочным оборудованием.

Я же здесь в командировке.

-Обманщик! А говорил, что приехал, чтобы увидеть меня!

-Можешь не верить. Я не стану тебе доказывать.

-Но ты всё равно потом уедешь?

-Да, уеду. Как завершу все дела.

-Что же мне тогда делать? Ждать тебя или спариваться с

журавлём?

-Опоздала. Фламинго Паула и журавль Артуро уже улетели,

оставив рыдающего Амадо.

-Мне жаль бедного Амадо! Он так плачет! поплыву к нему и

утешу его. Поцелую, а затем отдамся.

Она подплыла к Амадо и стала гладить его красное оперение

своим чёрным крылом. Затем они начали целоваться. Мне

стало так больно, словно я вырвал своё сердце и насыпал

соль на открывшуюся рану. Ко мне подплыла белая красивая,

юная, стройная лебёдушка, с шеей, как у египетской царицы

Нефертити, обняла крылом и сказала:

-Эта красотка недостойна тебя! Ты же поэт! Давай улетим

вместе в Танзанию, в парк Серенгети, а затем посетим гору

Килиманджаро, я никогда не видела снег. Я буду вечно любить

тебя и никогда не предам.

-Извини, но меня в Челнах ждёт жена Рая и двое детей.

Красный самец фламинго Амадо уже сделал первую попытку

запрыгнуть на мою чёрную лебёдушку. Население всего озера

стало смотреть на них. Я сделал разбег по голубому ковру

озера, как «миг» по бетонке, и взлетел в синее небо.

Оттуда одним глазом глянул вниз. Под красным гус-

арским мундиром фламинго, с боков выглядывало черное

вечернее бальное платье моей красавицы. Мне стало не-

выносимо больно, и я - ПРОСНУЛСЯ.

...........................................................

Торопиться было некуда. Только раннее утро. До Новой

Каховки – рукой подать.

Я лежал и вспоминал вчерашнюю встречу. Сердце щемило.

Муха села на руку. Я взмахнул рукой, и она отлетела в

сторону, затем подлетела и хотела усесться на лицо.

-Тварь, ты меня достала! Я тебя сейчас прихлопну. Взял

с прикроватной тумбочки газету и приготовился к сражению.

Муха тут же превратилась в Лиру-женщину и сказала:

-Ну, и дурак же ты, поет! Шуток не понимаешь. Сам недавно

говорил, что тебе не нравится, что я прилетаю бабочкой,

вот я и заявилась мухой. Какая у тебя тёплая постель!

Можно я полежу рядом?

-Ложись!

-Только ты ко мне не приставай! Я всю ночь трахалась с

молодым поэтом. Не в сексуальном плане. Учила его, идиота,

искать перлы, жемчужины поэзии в грудах породного дерьма

и всё бесполезно. Прилетела к тебе, чтобы отвести душу,

успокоиться. Что, ночью твоя чёрная лебёдушка, всё-таки

отдалась розовому фламинго Артуро?

-Откуда ты всё знаешь?

-Не будем о грустном. Я сейчас брошу тебе рифму, как собаке

косточку, на которой немного мяса, и пока ты будешь её

обгладывать, то есть сочинять, я посплю у тебя в постели,

положив голову тебе на грудь. Мои губки будут приоткрыты, и,

если потребуется вдохновение, можешь поцеловать меня.

Только до страсти не доводи!

-Договорились. Мне всё равно нечего делать.

-Запоминай первые две строчки:

Мы встретились и вновь расстались,

На время или на года,

Запомнил? А теперь поцелуй меня и сочиняй сам.

Я поцеловал ее, и тончайшие струи вдохновения стали

вливаться в меня бесконечным потоком. Строчки сами

полились из моих уст, после прикосновения сладострас-

тных губ Лиры.

Мы встретились и вновь расстались,

На время или на года?

Но чувства наши расплескались,

Вот это – главная беда!

Мы, может быть, всё так же любим?

Любимых мы подолгу ждём,

Но этим только чувства губим,

А чувствам гадким – нипочём!

Они ссыхаются и гибнут,

Иль улетают к небу, вдаль,

Они к рукам потливым липнут,

И их уносят. Вот печаль.

Вчера с тобою мы расстались,

Увидевшись на миг с тобой,

Тюльпаны страсти распускались,

И вырастал уже левкой.

Мы до цветов не дотянулись,

Цветы завяли, не родясь,

Друг к другу мы с тобой рванулись

И целовались, не таясь.

Судьба над нами посмеялась,

Фортуна в руки не далась,

Когда ты розой распускалась,

То от пиона отреклась.

Пион и роза в отдаленье,

Страдая, мучаясь, живут,

Встречаются лишь на мгновенье,

Им слиться вместе – не дают.

Когда-то вместе мы завянем,

Когда-то вместе отцветём,

Дни нашей юности помянем,

В последний миг, последним днём.

* * *

-Гадкий, почему ты меня не будишь? Уже десятый час.

Я не успею выполнить все свои намеченные планы.

-Ты так хорошо спала и была похожа, не на распут-

ную девку, которая отдаётся всем поэтам подряд,

даже некрасивым и бездарным, а на невинного ребёнка,

маленькую девочку.

-Ну, и наглец же ты! Забыл, что сам когда-то был жел-

торотым юнцом и коряво вывел первое своё четверости-

шие, а я, пролетая мимо, заметила тебя и стала учить

сочинять стихи. Даже вытерла тебе сопли.

-Прости! Я, хоть иногда поддеваю тебя, но люблю!

-Не льсти! Больше не поцелую. А ты можешь меня по-

целовать. Твои губы сейчас пахнут свежим морским при-

боем. Ты вольёшь в меня страсть, я в тебя – вдохновение.

Мы слились в долгом поцелуе.

-Ты понял теперь, для чего мы нужны друг другу? Если

бы ты не вливал в меня столько страсти, как сейчас, у

меня иссякло бы вдохновение. Но ты поступаешь всегда

нечестно, целуя меня, представляешь, что целуешь свою

Люду. Можешь не отвечать. Ты справился с заданием?

-Да, я сочинил, но оно тебе не понравится.

-Прочитай!

-Я прочитал ей стихотворение.

-Понравилось.

-Можешь ещё раз меня поцеловать, и я полетела.

-Лира, если ты ещё раз заявишься ко мне мухой, то я тебя

прихлопну, как муху. И умрёшь ты бесславно.

-Поняла. Не дура. Я никогда не наступаю на одни и те же

грабли дважды. Но если ты поставишь дюжину их рядом,

друг за другом, то я наступлю на все. Прощай, милый.

Сочиняй, не ленись.

-Ты же знаешь, что я без пинка под задницу, не начи-

наю сочинять.

-Хорошо, даю тебе два-три пинка. То есть, первые

строчки. Аж, три, для новых стихотворений.

1. Я сливы ем, а ты грызёшь орехи,

2. Чёрный цвет, цвет тоски и печали.

3. Я ждал тебя, голубка на пруду.

Знай, из этих строчек у тебя должно родиться три стиха.

Этот пинок - домашнее задание. Твори!

-Лира, ответь мне на один вопрос. Почему ночью мне

приснилась Людмила в образе чёрного лебедя, лебёдушкой?

-Какие же вы глупые и толстокожие мужики! Ты вчера, после

того, как проводил Людмилу, пришёл и сразу завалился спать.

Тебе даже не помешали мощные храпы твоих соседей по номеру.

А она, Людмила, почти до утра вспоминала тебя и плакала, а

затем, не выдержав, превратилась в чёрного лебедя, самочку

и прилетела к тебе. А почему в чёрную самочку, потому, что

я тебе уже продиктовала ответ: Чёрный цвет, цвет тоски и

печали. Она тосковала о тебе, и ей было печально. Напиши

ей сегодня письмо и брось его здесь же в Херсоне, в почтовый

ящик. Она его быстро получит и будет довольна. Не забудь

описать ночной сон и пошли сочинённое стихотворение. Всё!

Я полетела. Пока!

Муха вылетела в открытую форточку. Уходить женщиной из

мужского номера она не захотела. Или постеснялась, или

назло мне снова превратилась в муху. Кто поймёт этих

придурковатых женщин. Я не могу! А – Вы?

Устный наряд из Главка, на поставку нашей органи-

зации двух сварочных агрегатов уже был, а сам наряд,

бумага, ещё не поступил. Я сразу стал искать, какого

нибудь местного Абрама или Мойшу, которые всегда помогут,

если чуть-чуть умеешь говорить с одесским акцентом, а к

нему деньги на коньяк. Раньше по крупному взятки не брали

и не воровали. За ущерб Государству выше 50 тысяч рублей

(5 «жигулей» или 3 «волги») была обеспечена расстрельная

статья. Моратория на смертную казнь не было. Позднее

её ввели депутаты, воры и бандиты, чтобы оградить

себя от смерти.

Такого «мойшу» я нашёл, и хотя он не выговаривал букву Р,

как многие евреи, у него было вполне русское имя – Иван.

В кубе. Потому, что был - Ивановым Иваном Ивановичем. Моим

тёзкой. А тёзка тёзку всегда поймёт за пивом с таранькой,

потому, что водку он не пил. Он созвонился ещё раз с Главком,

подстраховался, и дал добро на отгрузку. Девочки, которые

отгружали готовую продукцию любили шоколадные конфеты и

армянские анекдоты с картинками.

Они втроём пили чай, когда я зашёл в их бытовку,

специально в обеденный перерыв.

-Не видишь, мы обедаем?

-Вижу. Но я хочу с вами скооперироваться: - ваш чай, мои

конфеты и я положил коробку конфет на стол. –Если вы не

хотите, то я забираю конфеты и ухожу.

-Нет, нет, постой! Садись. Вот тебе Нинкина чашка. У неё

сегодня выходной.

-В общем, в армянское радио приходит вопрос, можно ли

переспать с женщиной на любой городской площади Еревана?

Ответ. Нет. Потому, что будет много советчиков. Они

захохотали, и мы сразу подружились. За время обеденного

перерыва я рассказал им не менее двух дюжин анекдотов

и после этого они готовы были отгрузить всё, что имелось

на складе. Но у меня был наряд только на два агрегата.

-Будет идти не менее месяца. Если хотите, присылайте свой

транспорт.

Но такая овчинка – выделки не стоила.

На следующий день я ещё раз зашёл к ним, чтобы убедиться,

ушёл ли вагон, в котором, среди множества других, была и

наша продукция. Вагон, шёл прямым курсом в Челны, так как

на КАМАЗ отправлялось много продукции со всей страны.

Я поехал в Одессу, чтобы оттуда, через Москву или через

Казань уехать домой.

..........................................................

-Привет! Теперь ты уже не будешь выкаблучиваться. За воровство

меня не судили. И даже дали тебя в награду. Теперь ты моя

собственность, но, то обещание, что я тебе давал – сдержу:

не обливать тебя вином, не брать жирными руками и не

класть под подушку.

- И не сжигать! Она передала мне привет?

-Да, и сказала, чтобы я тебя поцеловал за неё.

-Что я тебе - баба?!

-Не хочешь, как хочешь.

-Читать будешь сейчас?

-А зачем же я тебя достал из чемодана? Открывайся на той

странице, где мы остановились.

Дневник, шелестя листочками, открылся и я стал его читать.

4 июня. Воскресенье. Надо завести новую тетрадь. Эта

уже заканчивается. Ну, я и написала?! На две книги хватит.

Если отсеять шелуху, то тоненькая книжица, может, и

получится.

Первого июня, в четверг, оставалось ровно две недели до

экзаменов.

Договорились с Вано начать сегодняшний урок в пять

вечера.

-Прилежный ученик явился господин учитель, сказал он и

отдал мне честь, как солдат, но, мне кажется, ни он, ни я

не знаем, как правильно отдают честь. Я даже не знаю, как

отдают честь девушки, в смысле – лишаются невинности.

-Где же ваша прилежность? Вы опоздали на целых

три минуты.

У меня хорошее настроение. Ведь сегодня первый день лета.

Тепло. Мой друг и обольститель, тайный любовник, Ветерок,

о котором никто не знает, кроме меня, обцеловал сегодня

всю мою нижнюю часть тела. Теперь, если я иду к нему на

свидание, то всегда снимаю трусики. Боже, как страстно

он умеет ласкать. Многие женщины, которые отдаются ему,

об этом знают. Цветы кивают мне головками, а я посылаю

им воздушные поцелуи. Как же прекрасна жизнь! У меня,

похоже, нет метаний. Вадим давно не заходил, а Вано или

остепенился или взял себя в руки и держится со мной, как

с другом. Меня никто не провоцирует, и я держусь благо-

пристойно. Мой кошачий март, видимо прошёл. Я стала

немного спокойнее, но с завистью смотрю на влюблённых,

особенно на тех, кто украдкой целуется в сквере. Почему

не разрешить целоваться влюблённым там, где они захотят?

Что в этом постыдного? Трахаться в общественных местах

плохо и гадко, а в поцелуях всё выглядит пристойно и

даже красиво. Возможно, наступит такое время, когда эти

запреты снимут. У нас много чего запрещают. Вано рас-

сказывал, как его недавно поймали дружинники в городе и

разрезали его узкие модные брюки стиляги, снизу до колен.

Мы в комнате хохотали, до коликов.

Я поставила два стула рядом, и мы начали заниматься.

Вначале у него было волнение, и я даже заметила его от-

топыренные брюки в определённом месте, но затем он ус-

покоился. Минут через пятнадцать он, не преднамеренно

опустил руку на моё колено, покраснел и отдёрнул руку.

-Извини! Я нечаянно.

-Что ты так испугался, там нет ядовитой пчелы. Тебе

неудобно держать руку всё время на весу. Можешь поло-

жить снова на моё бедро. Мне тоже будет приятно.

Но он медлил.

-Не будем терять время! -я взяла его руку и положила

на своё бедро. Можно нескромный вопрос? Я перестала

тебя интересовать, как женщина? Или ты уже разлюбил меня?

-Ты для меня божество. Мой идол, кумир, фантом, пре-

дмет слепого поклонения. Я никогда не думаю о тебе с точки

зрения плотских вожделений.

-Ты хочешь поставить меня вместо иконы и молиться на меня?

-Я атеист. С богом дел не имею.

-А надо иметь. Просить его о помощи, и он поможет.

Он промолчал.

-Ты что не представляешь меня обнажённой?

-Представляю. И в, основном, только целую тебя,

-Тогда ты святой! А как представляешь других девушек?

-Честно?

-Честно!

-Там у меня фантазия буйная. Я с ней проделываю всякие

бесстыдные проделки.

-А чем я отличаюсь от других?

-Потому, что я тебя люблю.

-Ванечка, не обожествляй меня! Я, может, самая пос-

ледняя стерва!

-Не говори о себе так! Ты самая лучшая на свете.

-Давай заниматься, а то у нас появятся непристойные

мысли.

Приблизительно через час с лишним пришёл неожиданно

Вадим. Вместе с ним и девчонки, ходившие гулять в сквер,

чтобы не мешать нам, заниматься. Вадим, как всегда

элегантен и вежлив. Мысли материализуются. Только

недавно вспоминала о нём и вот он уже тут, как тут.

-Девочки, демонстрируется замечательный фильм, да-

вайте устроим культпоход.

-Что за фильм? -спросила Алла.

-Какой-то аргентинский, о любви, сказал Вадим.

-Аргентинский фильм «Возраст любви». В главной роли в

нём снималась молодая певица Лолита Торрес...Я дома,

на каникулах смотрел его раз восемь, сказал Вано.

-Капцов, как всегда хочет быть умнее всех, подытожила

ехидно Нелька.

Вано промолчал. Он стал реже вступать в споры. Од-

нажды, когда мы гуляли, он сказал, что от дураков нужно

держаться подальше, иначе сам будешь причислен к ним.

-Ты правильно сказал!

-Это не я сказал – Цицерон.

Кто такой Цицерон я не знала, а спросить постеснялась.

Нужно спросить сегодня у Вадима.

-Действительно, девчонки, - Алла отбрасывает взятую книгу,

мы уже давненько не ходили в кино.

Я встала, видимо невольно, дав понять Капцову, что урок

окончен.

–Я не против, Только, правда, мы с Капцовым занима-

емся сопроматом. Нет, надо помочь парню. Скоро экзамен.

Когда мы одни, я называю его Вано, а прилюдно по фамилии.

Его фамилия мне не нравится. Если выйду за него замуж, то

оставлю свою девичью фамилию. Людмила Капцова

совсем не звучит. То ли дело Грищенко.

-Иди, иди Люда! Почему из-за меня ты должна жерт-

вовать своим удовольствием? Я уже понял основное

направление, а в мелочах – разберусь сам.

-Ваня, идём с нами! – вставляет Лора.

-Да, почему бы тебе не пойти с нами? – добавляю я,

но он чувствует мою фальшь, и то, что рядом с нами будет

ещё один кобель, его соперник, а он Вадима стал не

выносить. Я это заметила.

Он дипломатично ответил:

-Искренне благодарен за приглашение, но я не пойду! Не

хочу терять драгоценное время. Скоро экзамены.

Он взял свой учебник по сопромату, конспект и ушёл.

А у меня было на душе двоякое состояние: плохо, что

он не пошёл с нами и хорошо, что он не пошёл, может он,

Вадим, в кинотеатре положит руку на моё бедро, хотя

тепло руки Вано, ещё не улетучилось с моего колена.

Всё-таки я стерва и сучка! -сказала я себе и улыбнулась.

Мы, впятером, четыре девки и парень пошли в кино-

театр «Украина». Фильм действительно был прекрасным. О

подлости и любви.

Вадим так и не положил мне руку на бедро. Или все

мужики такие нерешительные, или он импотент. Чего не

скажешь о Вано. После фильма Вадим пытался пойти

проводить нас, но мы его отговорили. Он же ведь городской.

Зачем ему тащиться снова на окраину, почти в посёлок, а

затем обратно.

У Вано, в комнате, света не было. Спать так рано они не

ложатся. Надо завтра спросить, где же он был? А, может, у

него есть девушка, которую он представляет обнажённой и

делает с ней мысленно, всё что хочет? И не только мысленно,

не так, как со мной.

На следующий день я спросила у Виктора Камнева:

-Вить, я вчера, посмотрела в ваше окно, около десяти вечера,

а у вас уже не было света. Вы так рано ложитесь спать?

-Женька с Борькой играли на каком-то вечере. Я зашёл домой

часов в семь, Валера читал книгу, а Вано сидел за сопро-

матом, но мысли его, наверно, были в Грузии и глаза такие

грустные, грустные. У Борьки в тумбочки стояло две бутылки

вина, подарили на каком-то вечере. Мы их реквизировали у

него, как у буржуя и пошли в парк.

-Инициатором, конечно, был Вано?

-Наоборот, он нас отговаривал. Сказал: -У нас на Кавказе

так не делают, чужое - не берут!

-Мы ему потом купим, - сказал Валерка, и мы пошли в сквер,

на свежий воздух.

-И там пили?

-Под трели соловья. Было отлично. Вано рассказывал о Грузии

и много шутил. Было здорово.

Значит, он грустил о том, что я ушла с Вадимом. А потом под

винными парами, развеселился. Но чтобы точно в этом

убедиться, нужно провести эксперимент. Специально подойду к

Вадиму и стану с ним кокетничать, но что-бы видел Вано,

как он прореагирует?

Перед последней парой, когда мы переходили с одной

аудитории в другую, я подошла к Вадиму, и мы стали во-

рковать и смеяться. Я ему рассказала новый анекдот, ко-

торый недавно рассказывала нам Нинка. Мельком гляну-

ла на Вано. Он шёл сбоку и немного сзади. Остановился

и зашёл в аудиторию последним. На второй перемене он

подошёл к старосте, Коле Чепыжко и вышел. На меня он

так и не посмотрел. На последнем уроке он не появился.

Мой эксперимент удался. Можно писать научную диссер-

тацию на тему, «как проверить любят тебя или нет?»

Вечером, после занятий с ним, сама предложу или

сходить на этот фильм ещё раз с ним вдвоём или пойти

погулять в сквере.

Но он в обычное время не пришёл. Прождала целый час и

пошла во двор. Из столовой вышли ребята Витька с

Валеркой из комнаты Вано.

-Вить, Вано в столовой? Что-то долго не идёт заниматься?

-А он дома занимается, один. Даже в столовую отказа-

лся идти.

Они пошли в сторону ларька с пивом. Я решила сама пойти

к нему.

-Заходите, открыто!

-А я тебя прождала больше часа.

-Люд, спасибо тебе за всё, и извини меня, но я решил

заниматься сам. Не хочу отнимать у тебя время на себя.

Он даже не встал при моём появлении и не предложил войти.

-Сам, так сам. Тогда я пошла.

Он молчал, глядя, с укором, мне в глаза. Краска стала

заливать мне лицо. Щёки, горели, словно получили хорошие

оплеухи. Я быстро вышла и пошла в сквер. В комнату к

девчонкам идти не хотелось. Мне, впервые, мужчина надавал,

пока моральных, пощёчин. Лучше бы он влепил настоящую

пощёчину! Я, скорее всего, бросилась бы ему на шею и

стала целовать.

Так тебе и надо, сучка! –сказала я себе. Не вырывай

чеку из гранаты, если не знаешь, куда и как её бросать.

А ведь могли же мы сейчас смотреть чудесный фильм

«возраст любви», который мне так понравился, или вот здесь,

в сквере гулять вместе и он смешил бы меня или рассказывал

о каком нибудь историческом деятеле.

Когда перед сеансом я спросила:

-Вадим, а кто такой Цицерон?

-Древнеримский или древнегреческий полководец или гладиатор,

ответил он, -я мало о нём знаю.

Тогда я на следующий день спросила у Вано:

-Помнишь, ты как-то упоминал Цицерона, кто это?

-Цицерон Марк Туллий 106 до н. э., древнеримский политический

деятель, оратор, писатель. Но я его произведения не читал.

Если тебе интересно, могу прочитать и рассказать.

-А мне сказали, что он полководец или гладиатор!

-Тот, кто сказал тебе такую чушь – тупица и болван!

Может, правда передать это Вадиму? Нет, нужно ещё у кого-то

узнать, кто такой Цицерон. Или прочитать о нём самой. Я так

и сделаю. Зашла в техникумовскую библиотеку, которая ещё

была открыта, и прочитала сама. Вано оказался прав. Значит,

он умнее Вадима, хотя тот, почти отличник.

-У вас есть что-нибудь почитать о любви?

-«Асю» Тургенева – читали?

-Нет.

-Повесть «Ася» Тургенева была написана в 1857 году. В ней

автор рассказывает о трагической любви 25-летнего светского

мужчины и 17-летней деревенской девушки. Возьмите. Я сама

недавно прочла с удовольствием.

Я взяла книгу зашла в сквер и вместо того, чтобы самой

заниматься любовью, стала читать о чужой трагической любви.

Жизнь длинная. И у меня ещё будет своя любовь.

Ночью приснился сон.

Я постучала в дверь.

-Заходите, открыто! – заорал он. И многослойное эхо

полетело за ним: открыто, открыто, рыто, рыто, то, то...

-Привет, Ванечка!

-Зачем ты пришла? Я не хочу с тобой заниматься сопроматом.

Лучше иди в кино с Вадимом. Он же твой любовник.

-Я принесла тебе книгу «Ася» о трагической любви.

-Я ни кого не люблю и мне не нужна твоя книга, о любви!

-Значит, ты меня разлюбил?

-Я никогда тебя не любил!

-Тогда ты – обманщик. За что ты вчера надавал мне пощёчин?

-Я пощёчинами никогда не бью! Если бью, то кулаками, потому,

что занимаюсь боксом. Так, что обманщица это ты. Уходи!

Ко мне должна сейчас, прийти девушка.

-Кто она? Я её знаю?

-Да. Это Неля Крапоткина.

-Главная Красавица нашей группы. И певица. И о чём

она тебе поёт?

-О любви. Она нежная и добрая, не то, что ты – ведьма.

Ты злая и вертлявая, как...

-Уж?

-Хуже, как гадюка? Ты уже много раз кусала меня и я

весь в ранах.

-Покажи, я посмотрю.

-Ты их не увидишь. Они не на теле, а на душе. У тебя в

кулаке что-то зажато? Соль? Ты хочешь на мои раны насыпать

соль? Сыпь! От тебя можно всего ожидать.

-Но я не хочу причинять тебе боль. Я хотела пригласить

тебя в кино или в сквер, погулять.

-А почему бы тебе не пойти с Вадимом?

-Он ещё пока не пришёл. И не знаю, когда придёт?

-Убирайся, тварь негодная!

-А если я не уйду?

-Я надаю тебе пощёчин.

-Только попробуй!

-На, получай!

-Вот теперь я вижу, что ты не тряпка, а настоящий

мужчина! Дай я тебя за это поцелую!

......................................................

-Сестрёнка, кого ты собралась целовать? Вставай, а то

опоздаем на занятие.

-Алл, я, правда, во сне болтала?

-Наверно снова приснился Флорин?

-Нет, другой парень.

-Я его знаю?

-Скорее, нет! Всё, я побежала умываться.

Что-то гадко на душе.

.....................................................

С этих пор Вано перестал приходить к нам в комнату и

стал меня избегать.

Время было напряжённое. Предэкзаменационное. Это, можно

сказать, последний год учёбы, а затем ещё три месяца занятий,

преддипломная практика и дипломная работа. А там – прощай

техникум!

Да, Это время я хорошо помню.

С утра занятия в техникуме до двух, трёх часов. Затем отдых,

от учёбы в спортзале, час, полтора, далее самостоятельное

занятие по сопромату, пару часов, а потом я шёл к евреечке - Вере.

Её сестра Галка, вместе с моим другом Вовкой Савоном, уехали

поступать в институт, в Харьков.

Мы часто с Верой оставались вдвоём. Её отец допоздна был на

работе, а мать или куда-то уходила или занималась своими делами.

К нам в комнату она тоже никогда не заходила.

Если у меня к Людмиле были чисто платонические отношения,

взгляды на неё, как на икону, божественный образ, который

нельзя осквернять даже в мыслях, то к Вере

- совершенно другое отношение.. Каждый раз, идя к ней,

я представлял её голой и каждый раз думал:

-Всё! Сегодня она мне точно даст.

Но она не давала. Каждый раз у неё были отговорки.

Иногда я раздевал её до трусов, а дальше всё равно поезд

катил своим ходом и я никак не мог нащупать стоп-кран,

чтобы остановить его и забраться в мягкий вагон дальнего

следования. Я же был зелёным юнцом и не знал тайных секретов

в интимных отношениях с женщинами. Эта, идиотка, только

дразнила меня, позволяла всё с собой делать, кроме самого

главного. Я постоянно уходил от неё с опухшими яйцами. Но

всё равно, дело шло к финалу. Она, втихаря, от Галки,

трахалась с Володькой, а сейчас его не было. И до приезда

её жениха, учившегося в Киеве, в институте, тоже еврейчика,

оставался, почти месяц. Как раз перед последним экзаменом,

дня за три, я довёл её до исступления поцелуями. Мы лежали

на диване одетые. Платье на этот раз она не позволяла снять.

-Вер, я уже не могу! Почему ты меня мучаешь? Ты же сама,

говорила, что давно не девушка, и я знаю, что ты даёшь Вовке.

Она, аж, подпрыгнула.

-Он тебе сам сказал, болтун?

-Нет! Я сам видел, несколько раз, как он трогает тебя, то за

грудь, то за попу, а ты в ответ, радостно улыбаешься. Тебе

трудно, хотя бы раз, дать мне?

-Сегодня я сама готова затащить тебя на себя, но у меня только

начались критические дни. Смотри!

Она приподняла платье, спустила трусики и показала мне свою

«красавицу». Не, саму «красавицу» я не видел. Потому, что она,

видимо, только что вернулась с фронта, где получила

огнестрельное ранение и теперь была вся забинтована. Но кровь

через бинты, кое-где просочилась. Это было полным доказательством,

что ей необходима трёх-четырёхдневная госпитализация.

-Убедился?

-Убедился. Но в следующий раз у тебя найдётся другая причина.

Заболит голова.

-Причём здесь голова? Она у меня никогда не болит.

-Тогда слушай анекдот:

Муж и так и этак уговаривает жену, но она ему не даёт. Пошли

они в зоопарк. Из клетки выпрыгивает самец гориллы и бежит к ним.

Они бросились в разные стороны. Жена, как кошка полезла на

дерево. Самец за ней. Уже догоняет.

-Милый, орёт она, -спаси, он же сейчас изнасилует!

-Ты теперь ему скажи, что у тебя критические дни или болит

голова.

Она долго хохотала.

-Анекдот своевременный, как ложка к обеду. Приходи дня через

четыре, а лучше через пять. Я встречу тебя обнажённой, как

Даная.

Я так и планировал. Сдать экзамены, завершить сессию, стать,

при помощи Веры, полноценным мужчиной и со спокойной совестью,

что все дела в Енакиево завершены, поехать в свою родную

Грузию. Туда, где растут пальмы и магнолии, созревают

цитрусовые и феехоа, плещется ласковая морская волна,

прося прощения у берега, за то, что согрешила с ветром, и где

носятся белокрылые чайки, ругаясь между собой. А белые облака

бегут по голубому небу в сторону Эльбруса и на них сидит моя

подруга Лира и машет мне рукой. Ласточки, усевшиеся на провода

нотами, написали для меня песню, которую станет исполнять

многочисленный хор поющих птиц и цикад. До чего же хороша ты,

моя Грузия!

Но судьба распорядилась по-своему. Мне пришлось уехать в тот

же день, как я сдал последний экзамен – сопромат, приревновав

свою любимую. А тот день мог стать поворотным в моей судьбе,

если бы я только знал?

А на Верку я всё равно запрыгнул, применив советы, первой

своей женщины – Зины, которая вместо Веры, в поезде сделала

меня – мужчиной.

ГЛАВА I I. ЛЕТНИЕ КАНИКУЛЫ.

(ЛЮДА)

8 июля. Суббота.

Наконец-то, сегодня, можно будет вздохнуть свобод-

но. Экзамены останутся позади. Сессии – конец. Сегод-

ня, шестого июля, последний экзамен - сопромат. Сдал и

«гуляй Вася». Вернее, Люда.

Возле аудитории, в которой принимают экзамен, обра-

зовался кружок тех, кто уже сдал. Остальные, волнуясь,

ходят по коридору или в уголках, штудируют конспекты. Кто-то

шепчет, словно молится, чтобы пронесло.

Вано пришёл без книги и конспекта. Студенты говорят:

-«Перед смертью не надышишься».

Забавно наблюдать за происходящим. Если кто-то выходит из

аудитории, вся толпа устремляется к нему.

Всем любопытно, кто же будет первой жертвой. Но жертв

нет и нет. Хотя, в основном, у всех – тройки.

Всё идёт хорошо. Все сдают.

Мы с Аллой сдали. Алла ушла домой, а я «болею» за остальных

или просто убиваю время. Делать то уже совсем нечего.

Вано от моих услуг тогда, отказался. Видимо, решил: -«Пусть

лучше ходит в кино с Вадимом или с кем угодно. Сопромат, я

«подгоню» - сам». Вот только бы сейчас не засыпался, а то

придётся ему сказать: - «Отказался от моей помощи и завалил.

Так тебе и надо!»

Вышел Вадим.

-Вадик? Какая оценка? – посыпались вопросы.

-Конечно, пять!

Вано невозмутимо стоит на своём месте. Его не инте-

ресует оценка Вадима, как и он сам.

Я подхожу к Вано. Он удивлённо смотрит на меня, почему я

подошла к нему, а не к Вадиму?

-Волнуешься перед экзаменом?

-Написано на моём лице? Наоборот! Спокоен, как статуя. Ведь

я подготовился, он делает ударение на слове Я.

Я краснею, наверно, понимая его слова правильно: «обо-

шёлся без твоей помощи». Сообразив, что неправ, он до-

бавляет:

-Благодаря твоей помощи! – но в голосе проскользнули

иронические нотки.

-А я уже сдала.

-Видел! Что ты получила?

-Пять. Почему же ты не подошёл?

-Я ни к кому не подхожу, чтобы не расстраиваться.

-Эгоист.

-Альтруизм – это талант и не каждый им обладает, в

том числе и я.

-А я не ухожу, беспокоюсь за всех!

Я, разозлившись, поворачиваюсь и иду к кружку, где

Вадим с апломбом рассказывает, как он сдавал.

Все мои мечты и надежды сразу, в одночасье рухнули.

Я целую неделю, обдумывала наполеоновский план, только

не захвата Москвы, а его городка Кобулети, а точнее

Великого Мухоэстатского Совхоза, откуда он родом. Он

предлагал мне на зимних каникулах поехать с ним. А тут я

сама решила предложить, поехать, хотя бы на пару недель с

ним, чтобы увидеть море и его прекрасную приветливую Грузию.

Я даже Алке сказала, чтобы на мои деньги, которые выдадут

нам за два месяца каникул, она не рассчитывала. Хорошо,

что не сказала, как я их потрачу, иначе она потом издевалась

бы надо мной.

Неужели он меня так сильно любит, что ревнует ко всем?

Наверно даже к самому себе? Да, пошёл он к чёрту!

Коля, староста, собирал деньги по трояку, чтобы обмыть

окончание летней сессии. Алка не соглашалась Я еле уговорила

её, чтобы обговорить свою поездку на каникулы с Капцовым.

Надо было поговорить до этого с ним, но я не решалась и

думала, когда понемногу выпьем, то стану смелее и у меня

развяжется язык.

Капцов, (нет желания называть его по имени) выходит

на улицу.

Часа через полтора он появился. Не сдавших оставалось

пятеро, вместе с ним. Двое завалили. У оставшихся - страх.

Они боятся заходить. Капцов, ни на кого не глядя, заходит.

Через какое-то время вылетает, за дверь как пуля и, не

дожидаясь вопросов, кричит – четвертак!

Мне, с одной стороны радостно, что он сдал, а с другой, если

бы он завалил, была бы моя маленькая месть, за то, что

отказался от моих услуг.

Староста группы, Коля «Рыжик» тянет Капцова за рукав

в сторону. За ним семенит наша Нелка.

-Капцов, гони трояк! – Коля улыбается.

-Я должен? Извини! Забыл.

-Как, разве тебе Людка не говорила? - Нелка кивком

головы показывает в сторону, где мы стояли с Вано.

-Мы собираемся вечером отметить конец сессии. Вон

все уже сдали деньги.

Он оборачивается, и смотрит на кружок ребят и, от-

дельно стоящих меня и Вадима, разговаривающих и улы-

бающихся.

Нелка потом рассказывала:

Он, молча, достал деньги, отдал и сказал:

-Только я вечером уезжаю. У меня на руках билет.

-Так быстро? У Коли в глазах удивление.

-Летом с билетами проблема и я взял заранее.

-Тогда забери назад деньги. В дороге пригодятся.

-Не надо! Деньги у меня есть. Пусть это будет моим

маленьким вкладом в общее дело. Пока! Иду собирать

вещи.

Он вышел.

То, что он сегодня уезжает и не будет вместе со всеми,

я пока не знала и уже мысленно готовила ему месть.

Я тебе сегодня устрою! Напьюсь и уйду с Вадимом. Пусть он

меня оттрахает.

Подошли Коля с Нелей.

-Ещё один придурок, отказался. Хоть деньги оставил.

-Кто? -спросил, подошедший Марат.

-Капцов. У него, оказывается, уже был билет на сегодня в

свою Грузию.

У меня сразу пропало настроение и пропало желание

устраивать ему месть.

Людка, -сказала я себе,- вот же рядом стоит Вадим и

улыбается тебе, а ты думаешь о Вано. Неужели ты в него

влюбилась? Себя не обманешь. Он уже тебе дорог!

-Извините, ребята и девочки! Мне нужно отойти.

Я пришла в комнату. Алка читала книгу.

-Алл, у меня, видимо, оттого, что сильно волновалась,

разболелась голова. Может, поедем домой?

-Я - за! Только надо сходить забрать наши деньги!

-Ты что сдурела? Мелочиться из-за шести рублей?!

Потом будут обсуждать. Собирайся, поехали!

Я всю дорогу, до самой Горловки, сидела с закрытыми

глазами и думала о нём. О Вано.

......................................................

Я взял билет на московский поезд. Можно было ехать и

другим путём, но всё равно с пересадкой. Так лучше заехать

в Москву и отовариться. Несмотря на то, что обеспечение

промышленными и продовольственными товарами у нас, на

КАМАЗе было лучше, чем в других городах, с продуктами всё

равно, было плохо. Я однажды разговорился с женщиной и она

сказала мне, что у неё сестра живёт в Москве и работает в

мясном магазине. Дала адрес и телефон. С тех пор беготня по

магазинам за мясом и колбасой, где продавали не более двух

килограмм в одни руки – отпала. Первый раз она нагрузила

меня так, что мне пришлось доплачивать за лишний груз в

самолёте. Возить мясо поездом не было резона, оно часто

портилось. Позже мы с ней пришли к соглашению. Двадцать

килограмм общего веса, но пополам. Десять её сестре, десять

мне.

Поужинав в ресторане, с небольшой дозой спиртного,

забрался на верхнюю полку и достал дневник. Его прочи-

танные страницы – добавляются, а оставшиеся – убывают и

становятся всё тоньше. Хоть дневник и не живое существо, а

его жизнь, как у людей. Прочитали и он – умер.

...........................................................

В автобусе, по пути в Горловку, Алка спросила:

-Чем ты расстроена, Люд?

-Ничем, просто болит голова.

-Ты выглядишь совершенно не так, когда у тебя болит голова.

-Алл, насчёт моих отпускных денег, за два месяца каникул,

что я тебе говорила – всё отменяется. Решите с матерью, куда

их потратить. Мне оставишь рублей десять.

-Я сразу поняла, что у тебя что-то не срослось. Похоже ты с

кем-то договорилась немного попутешествовать: с Лоркой или

Нинкой, а потом всё сорвалось.

-А может, с Вано?

-С Вадимом, ещё допускаю. Ты, иногда смотришь на него, как

мартовская кошка на кота, а с этим кавказским ишаком ты бы

ни за что не согласилась ни куда поехать.

-Плохо ты меня знаешь, Аллочка. А Вано нормальный парень.

Даже сопромат сдал на четверку.

-Если бы ты его не натаскала, как собаку на зайца.

-Алл, что он тебе сделал плохого? Почему ты так не-

навидишь его?

-Ты же знаешь, что если мне кто-то не понравится с самого

начала, то уже навсегда.

-Оставим его и весь этот разговор. А насчёт поездки, может,

съездим все вместе к маминой сестре?

-Мать разве бросит свой огород?

-Можно одному кому-то остаться.

-Я не люблю копаться в земле. Если хочешь, можешь оставаться.

-Могу и остаться.

-Дома поговорим с матерью. Только не сегодня. Сегодня

вечером я буду бродить по Горловке до полночи. Соскучилась

по своему городу. Енакиево мне не нравится,

особенно в районе металлургического и цементного заводов.

Когда нас возили на экскурсию на домостроительный комбинат

города, наш гуцул спросил:

- А что это за новая порода курей и свиней, все серые?

Все засмеялись, а Марат ему ответил:

-Это работники цементного завода. И когда курочка отряхнулась,

после петушка, то оказалась чёрного цвета, потому что с неё

слетел весь налёт цементной пыли.

-А я такого не помню.

-Ты же с нами не ездила. Что-то писала для Петухова.

15 июля. Суббота.

Сегодня проводила Алку с матерью к тётке. Сходила в кино,

на новый фильм «Человек амфибия», где главные роли исполняют

красавица Анастасия Вертинская и Владимир Коренев – Ихтиандр.

Я раньше его ни в одном кино не видела. Какой красавец! Он

даже похож на моего Флорина. Если бы ещё играл на саксофоне.

Могли же авторы фильма сделать его ещё и саксофонистом? Завтра

схожу ещё раз. Был бы Вано здесь, то сходили бы вместе. Чем он

сейчас занят? Пьёт домашнее вино, купается в море и заигрывает

с полуобнажёнными девушками.

У нас тоже жарко и я сейчас пишу дневник совершенно раздетая.

Даже без трусиков. Какая красота, ходить, в чём мать родила!

Вано рассказывал, что он читал в журнале «вокруг света», что

есть острова, где круглый год температура +22-24 градуса и там

все ходят в одних трусиках, и мужчины и женщины. Вот бы там

пожить немного! Я бы работала и в огороде раздетой, если бы у

нас был высокий бетонный забор. Если я даже выйду во двор в

лифчике и трусах, то половина горловских мужиков будут стоять

и глазеть на меня из-за забора.

В обед пришла Лорка. Мы с ней поболтали, а вечером решили

побродить по улицам.

-Может, найдём хахалей?

-Тебе не терпится, Лор?

-А тебе? Ты, после Флорина, ещё с кем нибудь спала?

Это он сломал тебе целку? Мне сказала Нелка.

-Лор, что сейчас об этом говорить?

-Ты, вроде тихоня, а подцепила тогда такого парня! Я бы

ни за что не поверила, если бы не видела сама. Ладно.

Это в прошлом. Жизнь то на месте не стоит. А где твои, мать

с Алкой?

-Уехали к тётке.

-Надолго?

-Дней на десять.

-Слушай, Люд, это же удача! У тебя пустая хата. Нужно этим

воспользоваться. Будет куда привести парней.

-Кого ты хочешь привести?

-Кого подцепим.

-Я первого попавшего тащить к себе и на себя не собираюсь.

-У меня есть пару парней, с которыми я трахалась. Разыщем

одного, а он найдёт второго. Тебе нравится трахаться раком?

Я мысленно представила, как голая стою раком на своей

кровати, а сзади меня большой красивый парень, держащий меня

за груди и делающий плавные движения, взад и вперёд.

Томление растеклось по телу и внизу стало намокать. Вдруг

четыре пары глаз, одновременно, с презрением уставились на

меня. Те, что сбоку смотрели - мать и Алка, было стыдно, а

то, что сверху взирали на меня Флорин и Вано, было

невыносимо больно. Флорин, весь в белом, с крыльями, как у

ангела, вздохнул и улетел, а он, Вано, не выдержав пытки,

заплакал и бросился в своё синее Чёрное море, чтобы утопиться.

-Лор, у тебя трусики быстро намокают?

-В каком смысле?

-Ну, когда ты начинаешь целоваться?

-Прежде чем целоваться, я раздеваюсь догола.

-А если такая ситуация, вы целуетесь, а потрахаться вам негде,

трусы быстро намокают?

-А у тебя, что намокают?

-Если долго целуемся, и он держит меня за груди, трусы после

этого, хоть выжимай.

-Ты, счастливая. А мне, последний парень, енакиевский, сказал,

что у меня п...да сухая.

-А я думала, что это у каждой девки, так как у меня, намокает

внизу.

-Значит, ты очень страстная. Понятно, почему тебя выбрал Флорин.

-Мы только заговорили с тобой о парнях, а у меня трусы

уже намокли.

-Люд, ты не врешь?

-Можешь посмотреть!

Я задрала платье и показала ей свои влажные трусики.

-Это ты описалась.

-Ты, дура, что ли? Потрогай!

Лорка потрогала рукой трусики и сказала:

-Липкие. Это смазка. Ух, ты, наверно и злоебуч....я!

-Пока я переодеваюсь, поставь чайник и достань, что-нибудь

из холодильника. Перекусим и пойдём в кино. Ты не видела

фильм «Человек амфибия»?

-Слышала, что хороший.

-Хороший - не то слово. Отличный. Я вчера смотрела.

-И ещё раз хочешь посмотреть?

-Ты тоже захочешь посмотреть несколько раз. Там парень

такой красавчик!

Мы посмотрели фильм, а затем пошли бродить по улицам.

Несколько раз к нам приставали парни. Но все они были под

хмельком и я сразу утаскивала Лорку в сторону.

-Людка, что ты выё....ся? Последние парни, что подходили –

красавчики.

-Они же поддавшие. От них разит водкой.

-Где ты видела, чтобы парни вечером вышли на охоту за девками

трезвыми? Трезвые они, как охотники без ружей.

Лорка звонила своим знакомым хахалям, но их не ока-

залось дома. Она позвонила домой и предупредила, что останется

ночевать у меня.

Мы пили чай и болтали. А затем вместе легли спать на мою

кровать голенькими. Было сильно жарко.

Ещё долго болтали, а затем Лорка сказала:

-Люд, всё я отключаюсь.

Она обняла меня и прижалась всем телом. Я впервые

почувствовала обнажённое человеческое тело, пусть женщины,

вплотную прижатое ко мне сзади и всем своим существом ощутила

безмерное томление, которое охватило меня. Ещё бы пару минут,

и я набросилась бы на неё, как лесбиянка, на лесбиянку. Вот

так, наверно, и становятся лесбиянками? – подумала, я и сказала:

-Лор, так ещё жарче. Жара лета и жар от тебя. Я пойду на

Алкину кровать.

-А мне было так хорошо. Я уже стала засыпать, словно с

любовником, после траханья.

А я после этого долго не могла уснуть.

Мы с Вано вначале купались в море, и он учил меня плавать.

Брал на руки и шёл вдоль берега.

-Ты, не устал так долго носить меня на руках, любимый?

-А ты ничего не весишь. Лёгкая, как пушинка. Морская вода

солёная и её плотность выше пресной, поэтому держит тебя. Я

только лишь чуть-чуть помогаю ей.

-Мог бы не говорить, чтобы я думала, что ты устал, а всё равно

несёшь меня.

-Мне итак тяжело. Ходить в воде всегда тяжелее, чем плыть. Но

с тобой на руках, своей любимой, я готов дойти до Турции.

-Так иди!

-Я тебя туда не понесу, потому что, какой нибудь турок может

утащить тебя в свой гарем и сделать пятой женой.

-А может, первой?

-Может и первой.

-И ты бы отдал ему меня?

-Нет. Я бы его убил.

-Не убивай его, а то его жёны будут плакать. Лучше поцелуй

меня.

Мы целовались с ним до тех пор, пока я не заснула.

Утром Лорка ушла.

-Ты придёшь сегодня, с ночёвкой. Вечером снова сходили бы

погуляли.

-Не обижайся, Люд, но хахаля, я сегодня пойду искать одна.

Ты слишком привередлива. Останешься старой девой.

-Но я уже не дева и мне бояться нечего.

-Ну, останешься без мужика. А жизнь летит быстро. Пока, я пошла.

Привет, родителям.

Она ушла, я обнажилась и начала заниматься уборкой.

ЭТЕРИ. ОДИННАДЦАТЬ ДНЕЙ ЛЮБВИ.

Прочитав об этом времени в дневнике, вспомнил, как я проводил

эти последние каникулы. И в это же самое время.

На второй день, после приезда, я днем, пошёл к лучшему другу

детства, с которым вырастал, длинноносому Резо. Мать сказала,

что он скоро должен прийти на обед.

Дом, в котором они жили, был единственным высотным домом в

совхозе. Аж, целых два этажа. Остальные бараки были все

одноэтажные. Резо с матерью жили на втором этаже, там давали

квартиры только передовикам производства. А его мать была

одной из лучших рабочих. Их соседями были армянин Вардгес и его

жена грузинка из Кахетии - красочного региона, в восточной части

Грузии - Нанули. Они оба были передовиками производства. Квартиры

были все однокомнатные. Без удобств. Общественные туалеты

находились во дворе.

Коридором служил, не остеклённый балкон, или лоджия на всю

длину дома.

Я стоял между комнатами Резо и Нанули. Двери, из-за жары,

почти ни у кого не закрывались, а завешивались белой марлей,

украденной с плантации.

Нанули спрашивала меня, как я учусь, и как там живут в России?

Для всех грузин и армян, живших в нашем совхозе, что Украина,

что Белоруссия или Молдавия, назывались Россией.

Из комнаты Нанули вышла симпатичная девушка, ростом и фигурой

похожая на Людмилу, пристально посмотрела на меня и громко

спросила по-грузински:

-Эс ламази бичи, ром мовида русетидан, виси швилия?

(Этот красивый парень, что приехал из России, чей сын? груз.)

-Эгнатес швили! Момцонс? (Сын Игната. Понравился?

-Дзалиан! (Очень!)

-Гинда, ром щени ико? (Хочешь, чтоб твоим стал?)

-Сулели хар? Ме кмари мкавс. (Ты сумасшедшая? У меня муж есть.)

-Ну, гещиния, ме ар вутхра. (Не бойся, я ему не скажу!)

Нанули повернулась ко мне и сказала по-грузински:

-Бичо, гинда ром эс гогона щени ико? (Парень, хочешь, чтобы эта

девочка стала твоей?)

Я, глядя на девушку, тоже ответил по-грузински:

-Минда, дзалиан минда! Ис дзалиан карги, ламзи гого! (Хочу,

очень хочу! Она очень хорошая и красивая девушка!)

Девушка ошалело посмотрела на меня, затем заорала на сестру:

-Цади, щен ктари дзагли! (Пошла ты, дохлая собака!) И мигом

убежала в комнату.

-Ваня, пошли, будем её успокаивать. Она быстро отходит.

Девушка лежала на животе, закрыв лицо руками.

-Не плачь, Этери! Я пошутила.

-Дурацкие у тебя шутки! –сказала Этери на чистом русском

языке. с небольшим, еле заметным акцентом.

-Ваня, не удивляйся! У нас мама учительница русско-

го языка и литературы в грузинских школах. Мы с детства

говорили на двух языках.

-Нанули, если ты ещё хоть раз так подставишь меня, то я

больше не стану к тебе приезжать!

-Всё нормально, девочка. Зато вы сразу сказали друг другу,

что понравились. Ваня, свози её сегодня на море. Она одна

не решается, а Резо обещал ей только в воскресенье. А я не

хочу, чтобы этот бабник, сопровождал её. Он, уже подкатывался

ко мне. Ты скажи ему, чтобы он оставил эти игры. Вардгес

узнает, посадит на кинжал.

-Я как раз собирался на море через пару часов, Жду когда

спадёт жара. Если Этери не против, то поедем.

Она вскочила с постели, обняла сестру, поцеловала и

захлопала в ладошки. Большой ребёнок.

Резо прошёл по коридору к себе в комнату.

-Через два часа я зайду. Ты будешь готова, чеми гогона?

(моя девочка. груз.).

-Я уже готова, чеми бичико. (мой мальчик. груз.)

-Нанули засмеялась и сказала:

-А вы быстро поняли друг друга и смотритесь хорошей парой.

Жаль только, что это продлится недолго. А ты Ваня, не приходи

к нам, когда дома Вардгес. Он сразу всё поймёт и может сказать

её мужу. Держитесь в тени. Сегодня я скажу Вардгесу, что еле

уговорила тебя, чтобы ты свозил Этери на море. По совхозу

вместе не ходите.

Для меня это не было новостью. Я знал, что любое проис-

шествие у нас долго смакуется. Мы договорились, где встретится

с ней через два часа. Но оба пришли на полчаса раньше.

Море чуть-чуть волновалось. Похоже, утром был полный штиль.

Тогда его синяя скатерть, даже не шевелилась и только

сантиметровые волнышки нежно целовали прибрежный песок,

как любимую, после долгой разлуки.

-Я не умею плавать!

-Я тебя буду учить.

-А я научусь за это время, пока буду здесь гостить?

-Когда ты уезжаешь?

-Через одиннадцать дней.

-Научишься, если будишь слушаться меня.

-Я послушная ученица.

-Посмотрим! Раздевайся догола!

-Что снимать и купальник?

-Конечно! А иначе ты не научишься.

Она окинула всех взглядом, но не увидела полностью

раздетых купающихся.

-Здесь же нет ни одного голого?

-Как нет? Смотри!

Рядом в воде бултыхались две девочки и мальчик без

трусиков, годика по три.

Она опять посмотрела и никого не увидела.

-Я никого не вижу.

-Прямо перед тобой голый мужчина дарит камушки двум

голым дамам.

Она захохотала и сказала:

-Два ноль в твою пользу. Обманывай меня и дальше так.

Мне с тобой хорошо. И хорошо, что мы повстречались. Что

раздеваемся догола? Как эти трое?

Юмор она понимала, и с ней было хорошо и комфортно. Людям,

ничем не связанным, всегда комфортно.

Давай отойдём на километр в сторону виднеющихся гор. Там

людей мало. И мы сможем поцеловаться.

-Только один раз?

-Это зависит от тебя.

-Ме минда ас джер. (я хочу сто раз).

-Ме минда атаси! (я хочу тысячу).

Я взял её босоножки и свои туфли, и мы пошли по, воде, по

краю берега. Над нами носились чайки и что-то громко обсуждали.

Видимо, очередную интрижку, своей подружки чайки, которая

улетела к баклану.

-Здесь же почти, никого нет!? Давай остановимся тут.

-Давай пройдём мимо вон тех, обнажённых дам.

-Почему ты думаешь, что они обнажённые?

-Я вчера здесь плавал, две лежали голые, может это они?

-Ты с ними знаком?

-Может, это не они совсем, и не голые.

Это были не они, и не голые. Их низы прикрывали тонкие

полоски трусиков.

-Ну, они же почти голые?!

-Давай отойдём от них метров на сто.

Мы отошли на какое-то расстояние и стали раздеваться. Нам и

раздеваться почти было не надо. Я сбросил брюки и рубашку,

а Этери стащила с себя платье. Она осталась в трусиках и

лифчике.

-Мне нужно надеть купальник, а здесь нет кабинок, для

переодевания.

-Зачем тебе переодеваться? Тебе и так хорошо.

-Но трусики, когда намокнут – просвечивают.

-Здесь же никого нет!

-А ты?

А я закрою уши. И я закрыл уши руками. Она вновь

захохотала и сказала:

-Уговорил. Только если кто-то сюда придёт, ты мне принесёшь

купальник в воду.

Я взял её за руку, и мы стали входить в воду.

-А вода холодная!

-Это потому-то ты разгоряченная.

-От солнца и ходьбы.

-И от страсти.

-Если я стану разгоряченной от страсти, то изнасилую тебя.

Мы засмеялись.

Вода мне доходила до пупка, а ей чуть выше.

Дальше я не пойду! Боюсь.

-Медленно присядь, чтобы намокло всё тело, а затем я

69.

возьму тебя на руки.

-А вода тёплая. Можно я немного так посижу?

-Посиди и не забудь пописать. А то позже будет некогда.

-Почему?

-Придёт морской царь Нептун и станет насиловать тебя.

-Ты меня сегодня уже полдня смешишь. С тобой так хорошо.

-Это я зарабатываю. Расплачиваться ты будешь поцелумя.

-Твоя работа смешить меня – бо;льшего стоит.

-Вставай. А теперь обними меня за шею.

-Ты уже хочешь целоваться?

-Я ещё не заработал на поцелуй. Обними крепче, как

своего любимого.

-Ты итак сейчас мой любимый.

Я взял её за ноги выше колен и за талию, приподнял,

тихонько опустил на воду и чуть подальше отнёс от берега.

Сама туда она бы не пошла. Все, кто не умеет плавать боятся

глубины.

-А сейчас, убери руки с моей шеи и попробуй встать.

Она отпустила руки и пошла всем телом на дно. Вода дошла

ей до носа, и ей пришлось попробовать её вкус.

Она подпрыгнула и резко обхватила меня за шею, а её ноги

оказались на моей спине.

-Ты что решил меня утопить?

Её черные красивые глаза были полны ужаса и страха.

-Ты, неверная, вчера мне изменила, и я, как Сенька Разин

решил утопить тебя, но только не в озере Байкал, а в

Чёрном море.

Её напряжение стало спадать. Мы, поневоле, оказались в

таком положении, что её лобок был прижат к моим плавкам.

Со стороны можно было подумать, что мы трахаемся, в такой

позе.

-А теперь я сделаю пару шагов к берегу, там глубина

будет меньше. Вода должна доходить тебе только до под-

бородка. Ты встанешь, я положу тебя животом вниз на свои

руки и буду поддерживать тебя, а ты станешь плыть по-собачьи,

работая руками, как собачьими лапками и болтая ногами.

-Не хочу я ни по-собачьи и ни по-кошачьи. Не хочу я учиться

плавать. Лучше давай целоваться.

-Меня не обманешь. Отпускай руки и вставай на дно.

-Я боюсь! Отнеси меня на берег!

-Нет. Я сейчас разожму твои руки и оставлю тебя здесь.

Разжимай руки, только не сразу, а потихоньку.

Она встала на дно, готовая в любую минуту броситься мне

на шею.

-Ой, я стою!

-Полдела уже сделано. Теперь потихоньку пойдём вдоль берега.

-Я, почти не чувствую своего тела.

-Когда не будешь чувствовать совсем, значит, научилась плавать.

Ложись на мои руки животом вниз и греби, как я тебе говорил.

Она стала осваивать собачий метод плавания.

-Ты быстрее научишься, если сама без меня станешь подпрыгивать

и плыть, а я буду тебя страховать.

-Я немного замёрзла. Давай я ещё посижу у тебя на руках.

-Берись за шею.

-Она взялась за шею и подпрыгнула. Её ноги вновь оказались

на моей спине.

-Опусти мою попу немного ниже. До уровня своих плавок.

Она впилась своими губами в мои.

-Если бы мы были раздетыми, то ты бы вошёл в меня.

- Ты замёрзла. У тебя посинели губы. Выйдем, погреемся и

снова зайдём в море

-Мне так хорошо, что неохота выходить.

-Держись за шею. Пошли на берег.

Я пронёс её метра четыре, и она, отпустив свои руки,

очутилась, почти на берегу.

Вырыв неглубокую ямку, заставил её лечь и закопал в

песок, оставив только голову.

-Ты умеешь не только шутить, учить плавать, целоваться, но

и издеваться. Зачем ты закопал меня в песок?

-Согреваешься?

-Да, мне уже не холодно. Немного тяжело. Как же здорово,

здесь, на море. Теперь я каждое лето стану приезжать сюда.

-Будешь самостоятельно плавать, и учить, какого-нибудь

приезжего красавца.

-Я буду с тобой.

-Я уже к тому времени буду где-нибудь на Украине, работать

на заводе, после окончания техникума.

-Я училась в Тбилисском педагогическом институте, но мой

идиот, муж, после свадьбы забрал меня оттуда. Но я всё равно

работаю в сельской школе, учительницей младших классов и,

как мама, преподаю русский язык и литературу.

-Согрелась?

-Мне уже становиться жарко. Пойдём в воду?! Только давай

разденемся догола, всё равно ты уже видел мою девочку,

через мокрые трусы. И поблизости никого нет.

-Ты ошибаешься. Видишь на берегу вышка.

-Спасательная?

-Там круглосуточно дежурят пограничники. У них мощные

бинокли. Вечером, как стемнеет, на пляж никого не пускают.

Через пятьдесят метров стоят солдаты. Мы с тобой в воду зайдём

одетыми. Я нырну, найду большой камень, и мы придавим им, нашу

скудную одежду. Но это если не поднимется большая волна? Даже

средняя. А сейчас, почти штиль. Согласна?

-Ещё бы! Я приеду и расскажу мужу об этом методе.

И она захохотала.

Весёлая, нежная, милая, красивая девушка.

-Раскапывай меня из этой египетской усыпальницы. Пойдём

к Нептуну и попросим у него подвод...

-Подводный дворец?

-Подводную кровать. Усыпанную жемчугом и коралами.

Она встала и стала стряхивать с себя песок.

-Что ты делаешь?

-Но я же, вся в песке.

-Не отнимай у Нептуна его обязанности, а иначе он не научит

тебя плавать.

-Какие, обязанности.

-Он сам смоет с тебя песок и начнёт целовать всё твоё тело.

Ласкать его.

-Что же будешь делать ты?

-Смотреть на тебя и радоваться.

-Чему? Как твою возлюбленную трахает другой?

-Этого я ему не позволю. Сломаю его трезубец, и он лишиться

царской силы.

Мы взялись за руки и побежали в воду.

-Стой здесь и дальше не заходи. Вода не должна подняться выше

пупка. Море имеет свойство утаскивать в глубину.

-Снова шутишь?

-Говорю вполне серьёзно. Я могу долго пробыть под водой,

разыскивая большой камень. Если вода поднимется, хотя бы на

сантиметр, сразу делай шаг назад. Ты должна постоянно твёрдо

стоять на ногах. И не вздумай самостоятельно учиться плавать

без страховки, то есть меня. Лучше сделай ещё шаг назад.

Она отступила, и я нырнул на глубину.

Только с шестого раза я нашёл приличный валун. Подтащил его

вплотную к самому берегу и подошёл к милой Этери.

-Ты тяжело дышишь, устал? Долго не мог найти камень?

-Камень я нашёл сразу, но пришлось подраться с ось-

миногом. Он хотел первым обладать тобой, но я оторвал ему

пару ног и его детородный орган и он, плача, уплыл.

Она снова стала хохотать.

-Теперь снимай лифчик и трусики.

-Вначале ты!

Я стащил плавки и положил их под камень. Почти на берегу,

он был намного тяжелее.

-В самый раз.

-Что в самый раз?

-Потом расскажу. Ты разденешь меня?

Я снял с неё трусики и бюстгальтер и тоже положил под

камень.

-А в воде никакой заразы нет?

-Вода солёная и йодистая и убивает все микробы. Пошли!

Мы зашли в воду, как в прошлый раз. Она тут же, обняла

меня за шею, закинула мне ноги на спину и ласково сказала:

-Видишь, у меня уже появился опыт. Моя девочка, как раз

остановилась напротив твоего мальчика и уже пригласила его

в гости.

Она быстро, как лоцман, нащупала сама путь моего танкера,

с детородной жидкостью, и он стал входить в узкую расщелину,

между Сциллой и Харибдой.

-А теперь, дай твои губы. Я хочу их целовать.

Зябь на воде, как это обычно бывает к вечеру, намного

усилилась и качала нас на высшей стадии наслаждения.

Она шептала, то по-русски, то по-грузински.

-Можешь шептать и по-армянски и по-гречески. Я немного

понимаю эти языки.

-То, что я говорила, по-армянски будет: «Гец сирум ем

ксенти пес» - (люблю тебя, как сумасшедшая). А по-гречески

«сэ агапо; па;ра па;ра поли;». (Я тебя очень, очень люблю!)

Хочу тебя, хочу! Бери меня всю! Ещё, ещё!

Мы ещё пару раз заходили в воду.

-Что ты имела ввиду, когда посмотрев на моего маль-

чика, сказала, что в самый раз.

-Ты, знаешь кличку моего мужа там, где я живу?

-Откуда я могу знать?

-Ишак.

-Что он такой тупой?

-Нет, он не дурак и хороший семьянин. Работает бригадиром

на виноградной плантации. Но у него его прибор, как у ишака.

В первую, брачную ночь, он чуть меня не разорвал. Если бы у

тебя был такой же, я бы тебе не дала. И сейчас, для нас

половой акт мученье. Мне медсестра сказала, что если бы у

тебя выделялось мало смазки, то иметь половой акт с ним,

для тебя было бы пыткой. А для меня – всегда пытка. Я

сегодня впервые почувствовала наслаждение. Особенно твои

выстрелы в меня. А у него еле-еле выделяется пару капель

семенной жидкости.

-У вас дети есть?

-Нет. Кто-то из нас бесплоден.

-Скорее он. А почему бы вам, не провериться?

-Я предлагала, но он не хочет.

-А если ты, сейчас, забеременеешь?

-Я об этом не думала и не хочу думать. Проблемы надо

решать, когда они появляются. А сейчас у нас с тобой

нет никаких проблем. Я смотрю, ты уже снова готов к

сражению.

-Я и вечером буду готов. Мы встретимся?

-Лучше не надо. Вардгес подозрителен. Это он познакомил

меня с Автандилом.

-Кто это –Автандил?

-Муж кто же ещё. Мы лучше будем встречаться, каждый день

на этом пляже. Место я это знаю, и сама буду приезжать сюда.

-Только не вздумай без меня заходить в воду.

-Не станем долго задерживаться на море. Лучше вернёмся

пораньше. Может, как раз вернётся Вардгес с работы. Ты

попроси взамен у Нанули бутылку нашего кахетинского вина.

Я привезла им Киндзмараули, десять литров. А завтра

ты станешь пить вино, выращенное им, Автандилом и

трахать его жену – Этери. Скажи Нанули, что больше не

поедешь со мной, мол, она дорогу знает и пусть ездит сама.

-Этери, сколько тебе лет?

-Двадцать семь, через месяц.

-А я дал тебе 23-24. На больше - ты не выглядишь!

-В обще-то грузинки быстро стареют. Потому, они такие

страстные.

-А тебе сколько?

-Через месяц будет 21.

-А я ещё подумала, когда висела у тебя на шее с голой

задницей:

-Надо же! Соблазнила восемнадцатилетнего. У тебя были

женщины?

-Первая – три дня назад, в поезде. Когда я ехал сюда.

-Эх, я немного не успела, была бы первой. Но ты у меня

тоже – второй. Но, если по настоящему - первый. Мужа я

в счёт не беру.

Две чайки пролетели над нами и прокричали:

-Пора, домой, пора домой.

Сценарий, написанный нами, на пляже, между поцелуями,

превратился в хороший спектакль с тостами.

Этери не пошла меня провожать, но тихонько прошептала:

-;;;;; ;;;;;;-! (груз. Хочу во внутрь, или туда!)

..........................................................

На второй день я уже ждал её на нашем пляже.

-А что это за парень, с которым ты разговаривала?

-Прицепился местный донжуан. Но я с ним заговорила по-грузински

и он сразу отстал.

У неё сегодня получилось чуть лучше, чем вчера. По-собачьи

она уже проплывала метров десять, но сильно уставала.

Когда мы лежали на песке, она вдруг засмеялась. Если человек,

с которым ты находишься рядом, вдруг начинает смеяться,

то всегда создаётся впечатление, что смеются над тобой.

-Ты что-то увидела во мне смешного?

Мы с ней говорили то на русском, то на грузинском языке, но

больше на русском, так как она владела русским лучше, чем я

грузинским, и если я строил предложение неправильно, она

поправляла меня.

-В тебе всё прекрасно. Я засмеялась потому, что вспомнила

один случай с моим мужем - Автандилом. Я же гоорила, из-за

чего у него было прозвище – ишак.

-Из-за его большого члена.

Однажды вечером, после работы, хотя было ещё светло, к дому

на ослице, подъехал незнакомый мужчина. Мы с мужем копались

на приусадебном участке.

-Автандил здесь живёт? – спросил незнакомец.

-Я – Автандил.

-Слушай, друг выручай! Мне сказали, что у тебя есть хороший

ишак. Я привёл тебе ослицу. Видишь, она орёт. Хочет ишака и

мучается уже три дня. Я тебе хорошо заплачу.

Автандил схватил незнакомца за шиворот и стал выталкивать со

двора. А тот, несчастный, ничего не понимал.

Автандил, вытолкал просителя за ворота, дал вначале пинка

под зад незнакомцу, а затем и его ослице.

Я быстро ушла в дом, упала на кровать и стала хохотать.

Кто-то зло подшутил над Автандилом.

Через пару минут Автандил вошёл в дом.

-Что ты хохочешь, подлая? Тебе нравится, что над твоим мужем

издеваются?

-Найди того, кто так зло подшутил, и накажи его.

-Искать не надо. Я знаю его. Это Важа прислал своего односель-

чанина. Важа украл бочонок молодого вина «маджари» и хотел на

арбе вывести его, а я его поймал и отобрал.

-Теперь я поняла, откуда взялся этот бочонок. Ты отобрал его

у Важи и привёз домой. За это Важа отомстил тебе. Автандил,

для чего тебе работать на плантации? Ты можешь зарабатывать

деньги иначе. Легко и просто. Тебе будут приводить ослиц, и

платить за это деньги.

Он чуть меня не избил. А затем перестал злиться, быстро

отходил после ссор, и мы с ним, стали обсуждать разные темы.

-Этери, я разговаривал с мужиками на работе, во время перерыва,

они все говорят, что их жёны в постели стонут, а ты орёшь, как

сумасшедшая. Когда я рассказал об этом, то Валико, сказал это

от большого удовольствия. А моя Жужуна всё время говорит:

-«толкни ещё чут-чуть, толкни, он не вошёл до конца. А куда ему

толкать? У него, Валико - самый маленький член.

Я как раз сварила большой кусок баранины, килограмма на

полтора, обычно разрезала его на кусочки и подавала на стол.

А на тот раз принесла кусок целиком.

-Почему не порезала мясо?

-Для чего? Засунь сразу весь кусок в рот и жуй.

-Ты, что дура? Такой кусок у меня во рту не поместится.

-А тот, что у тебя в штанах, не помещается во мне. Поэтому

я ору, от боли, а другие стонут от удовольствия.

-А что же делать?

-Сходи к ветеринару Сосо, пусть он отрежет тебе половину и

пришьёт Валико. Всем будет хорошо.

Он засмеялся и обнял меня.

-Этери, я теперь постараюсь не загонять его тебе до конца.

Если смогу. Когда мы в постели, то командует мной - он, а

не я им...

На пятый день она уже плавала не только по-собачьи, но и

вольным стилем или кролем. Мы проплывали с ней вдоль берега

по 20-30 метров, но она быстро уставала и пыталась отдохнуть

на моей шее, опуская попу, чуть пониже. Но я не воробей,

который запрыгивает на подругу до сотни раз за короткое время

любви.

На седьмой день стояла очень сильная жара. Параллельно

Набережной, за которой начинался пляж, проходила центральная

улица имени Ленина, протяжённостью 14 километром, так как

город был расположен вдоль моря. На этой улице, недалеко от

того места, где мы купались, находился кинотеатр мест на

четыреста-пятьсот. Сеансы начинались с 9-ти утра. На этот

сеанс билетов можно было купить, хоть тридцать. На 11ти

часовой, билет можно было купить, но выстоять очередь, а

на 13ти и 15ти часовые сеансы, билеты можно было купить

только у спекулянтов. В эти часы наступала самая сильная

жара и все: отдыхающие и местные – стремились попасть туда,

потому, что там был установлен кондиционер. Люди, в основном,

шли не на фильмы, а чтобы переждать жару.

Повторно шёл фильм «Человек амфибия», я несколько раз

посмотрел его ещё на прошлых летних каникулах.

-Этери, ты видела новый фильм «Человек амфибия»?

-Нет.

-Пойдём, посмотрим!

-Прямо сейчас? Но я хочу купаться в море!

-Сегодня слишком жарко, а там прохладно, установлен

кондиционер.

-А что это такое?

-Типа холодильника. Охлаждает помещение. Он летом выраба-

тывает холод, а зимой тепло.

-Мне так не хочется уходить с моря!

-После фильма мы вернёмся.

В кинотеатре, она даже немного замёрзла, прижалась ко мне,

и я грел ей её бок, а она мой, потому, что и мне было холодно.

Придурок, который включал кондиционер, видимо посчитал, что

на фильм пришли не люди, а бараньи туши и включил его на

полную мощность.

Потом мы лежали на песке, отогревались, после кондиционера,

а затем ещё раз, после очередного заплыва на пятьдесят

метров вдоль берега.

-Я хотел бы быть таким, как Ихтиандр, из фильма!

-Но ты ныряешь и плаваешь под водой, не хуже его.

-Таким красивым, как он.

-Красота не во внешности. Ты очень красив и внешне и

внутренне. И ещё много шутишь, а Ихтиандр шуток не понимал,

и когда эта красавица бросила в воду жемчуг, ринулся в

воду, как сумасшедший добывать ей новый.

-Я сейчас тоже принесу тебе жемчуг, сказал я.

Встал и с разбега нырнул в воду. Взял направление

вдоль берега и отплыл, под водой, на столько, на сколько

хватило дыхания. Она пристально смотрела вдаль, перед

собой, выискивая меня. Незаметно выполз на берег, где

метрах в сорока от нас лежали три дамы, спрятался за ними,

лёг и стал наблюдать за ней. Минуты три она сидела спокойно,

а затем встала и стала метаться по берегу. Её глаз я не

видел, но лицо побледнело. Потом она села на песок, прижала

ладони к лицу, и её тело стало содрогаться в плаче. Мне

стало жаль, её, и я быстро пошагал к ней. К хорошему

человеку быстро привязываешься.

-Этери, что случилось?

Она вскочила, бросилась мне на шею и стала покрывать моё

лицо поцелуями.

-Почему ты так долго был под водой? Тебя не было минут десять.

Я не знала что делать. И поблизости никого нет, одни

пожилые женщины.

-Я искал раковины, в которых вырастает жемчуг. Хотел собрать

тебе на ожерелье. Но таких раковин поблизости нет. Мне надо

находиться в воде не менее часа, чтобы достать их. Сейчас

передохну и пойду, нырну ещё раз.

-Нет, нет, нет! Не нужен мне твой жемчуг! Я умру, ожидая тебя.

-Но зато я принёс тебе разноцветные камушки. Мне их дала

русалка, для тебя. На, бери!

Она взяла камушки и минуту смотрела на них.

-Значит, ты трахался с русолкой, а не искал жемчуг?! Подарки

от русалок мне не нужны! –и она швырнула их в море.

-Русалка, обиделась и утопит тебя, если ты полезешь

в воду одна, без меня.

-Я сама её утоплю, потому что немного научилась плавать.

Как ты можешь так долго быть под водой? Научи меня!

-Оставайся на всё лето, и я научу тебя не только нырять,

но и разговаривать с морем. Оно, ведь живое.

-Я бы с удовольствием осталась и с тобой и с морем, но

это от меня не зависит. Мне уже жарко. Пойдём, поплаваем.

Мы пошли в воду, взявшись за руки. Когда ей вода дошла

до подбородка, она обхватила своими руками меня за шею и

запрыгнула на меня. С ней творилось что-то неладное. Столько

страсти было в ней на этот раз, сколько не было за все дни.

Когда она, опустошённая встала на дно, но ещё руками

держалась за мою шею, я сказал:

-Ты сейчас была совершенно другой, чем в остальные

наши любовные игры.

-Это последствие стресса. Ты не знаешь, что я пережила за то

время, что тебя не было!

-Испугалась, что тебя привлекут к ответственности за меня?

Скажут, что утопила?

-Дурак! А испугалась, что потеряла любимого человека. Как же я

тебя люблю! И как стану жить дальше без тебя?!

-Ты думаешь, я, правда, столько времени был под водой? У меня

нет жабр, как у Ихтиандра.

И я подробно рассказал, как прятался от неё. Её кулачки

застучали по моей груди.

-Дурак, дурак, дурак! Не делай больше этого!

-Зато ты подарила мне мгновения сумасшедшей страсти. Я

постоянно стану делать так, как этот раз, чтобы видеть и

ощущать тебя такой, как сегодня.

-Если ты ещё раз так сделаешь, то никакой страсти не будет. Я

просто встану и уйду.

-Давай я буду учить тебя нырять. Главное, ты должна

научиться держать глаза открытыми в воде.

-Туда сразу попадёт вода, и они перестанут видеть.

-Давай присядем в воду с головой и откроем глаза.

Мы присели. Я с - открытыми, а она с - закрытыми глазами.

-Открывай глаза.

-Я боюсь.

-Ну, попробуй, хоть один раз.

Она открыла глаза и пробкой выскочила на поверхность.

А затем долго тёрла их.

-Ты хочешь, чтобы я ослепла?

-Я же не ослеп?

-Ты вырос на море.

-Попробуем ещё раз!

-Я замёрзла.

-Когда ты не хочешь, что-то делать, то всегда вы-

двигаешь эту причину, будто замёрзла. Но я всё равно

научу тебя нырять, иначе не позволю сидеть у себя на шее.

-Я немного научилась плавать по-собачьи, а теперь научусь

и лаять по-собачьи, лишь бы ты не лишал меня этого

удовольствия. Ведь осталось так мало времени до моего

отъезда. А нельзя что-нибудь придумать, чтобы мы могли

отведённые нам часы, для моря, провести в квартире, на

койке? Для разнообразия.

-Я тоже думал об этом. Сегодня вечером схожу к своей

тётке, она живёт в полутора километрах от нас, на новой

чайной фабрике. Может, договорюсь, насчет комнаты? В

прошлом году умер её муж, моя дядя, родной брат моей

матери и теперь она живёт одна.

-Ты хочешь выгнать её на улицу?

-Она работает на чайной фабрике посменно. А сейчас, в

сезон сбора чая, фабрика работает круглосуточно. Нам

повезёт, если она эту неделю работает в первую смену.

Ты же не пойдёшь со мной на ночь туда?!

-Конечно, нет.

-Было бы здорово, если бы ты договорился.

..........................................................

Вечером я спросил у матери:

-Мам, я собрался сходить к тёте Сони. Ты не хочешь пойти

вместе со мной?

-Я что-то устала сынок. Сегодня отец зарезал большую жирную

утку. Одну половину я сварила, а вторая лежит в холодной

воде, холодильника то у нас нет, как в детском садике,

сегодня такая жара, боюсь, до утра мясо испортится.

Отнеси ей. Ты когда пойдёшь?

-Прямо сейчас. Доставай мясо.

-Заодно отнесёшь ей и свежий хлеб из нашей пекарни. Лучше

чем наш пекарь грек Ставро – никто не печёт.

Я взял свёрток и зашагал к тётке. Полтора километра

пройти для молодого парня, по местам, где он вырастал,

одно удовольствие. В этом возрасте сама жизнь – сплошное

удовольствие. Нам с Этери повезло. Тётя Соня работала в

первую смену, с 8 до 16, и отдала мне вторые ключи,

оставшиеся от умершего дяди.

Утром мы, как всегда, по отдельности поехали на море.

Но встретились с ней в Мухаестате, откуда уезжали на

попутных машинах, автобусы тогда ещё не ходили, в Кобулети.

Оттуда до новой чайной фабрики было полкилометра.

Вначале девятого мы уже были в небольшой комнатке тёти

Сони. На кровати уже была постелена свежая простынь, но

Этери её убрала и постелила свою.

-Ты брезгуешь её простынью? Она же чистая и даже выглажена.

-Зачем нам пачкать её? Я ещё вчера приготовила свою. Что ты

стоишь? Раздевайся. Я уже не могу! Она сбросила с себя

платье и лифчик, трусиков на ней не было, и прыгнула в

кровать.

До одиннадцати время пролетело незаметно. Мы не отрывались

друг от друга.

-Ты всё это проделываешь со своим Автандилом?

-Если бы я показала ему одну из этих поз, он бы меня зарезал.

-А откуда ты их знаешь?

-У нас в педагогическом институте училась дочь дипломата.

Они два года прожили во Франции, когда ей было шестнадцать

лет. Там порнографические журналы продавались свободно и она,

насмотревшись их, всё знала о любви. Она несколько раз

приносила на занятия такие журналы, с цветными и чёрно-белыми

фотографиями и всегда говорила нам, близким однокурсницам:

-Жить во Франции и не знать всё о любви – грешно!

Я проголодался, но терпел.

-Мы с тобой расходовали всю нашу энергию, и мой организм стал

требовать пищи. А ты не голоден, милый!

-Хочу жрать, как бездомная собака, но постеснялся сказать

тебе. Посмотрю тёткины запасы.

На обеденном столике лежала записка: Ваня, я вчера сварила

борщ с уткой, которую ты принёс. Стоит на электрической плитке.

Там полная кастрюля. Разогрейте и ешьте, а то он всё равно

прокиснет.

Мы, голыми, накинулись на еду. Ели и смеялись.

-Сейчас мы с тобой похожи на первобытных людей, для которых

существовали две цели: пожрать и потрахаться.

-Ты не права! Вначале потрахаться, а потом - пожрать.

После сытного борща из жирной утки, нас стало тянуть ко сну.

Мы по очереди сходили в туалет, стоявший во дворе, и снова

улеглись в кровать. Сон всё же сморил нас, и мы проспали до

двух часов дня. Затем снова занимались любовью.

После я лежал на спине, а она на мне. Наши лица были

близко друг от друга и иногда она прижималась своими губами

к моим.

-Что я буду делать дома без тебя?

-Пить мукузани и есть виноград.

-Мне не до шуток! Я, правда, в тебя влюбилась! И почему ты

только приехал?

-А куда мне было ехать на каникулы? Дом же у меня тут.

-Мог же приехать на две недели позже.

-Надо было тебе позвонить и сказать: Вано, генацвале,

задержись ещё на пару недель, пока я не уеду.

-Не называй себя Вано. Мне так не нравится. Для меня ты Ваня,

Ванечка, мой любимый. Макоце, ;;;; ;;;;;; (шени чириме).

Поцелуй меня, всю твою скорбь себе заберу.

Я притронулся к её губам, а она впилась в них и долго

не отпускала.

-Пригласи меня в гости к себе!

-Ты, что с ума сошёл? Как я могу привезти в свой дом

мужчину?

-По закону гор. Приводят же грузины в свой дом гостей,

по закону гор!

-Да, но то мужчины, а я женщина. Что я скажу мужу, что

встретила одинокого путника в горах, у которого нет крова?

Приюти его!

-Скажи ему, что ты тонула, а я тебя спас и вот ты привезла

этого доброго человека, чтобы ты, Автандил отблагодарил

его. По закону гор.

-Вано, генацвале, скажет мне Автандил, -по закону гор, я

должен дорого гостя положить спать с самой молодой девушкой

или женщиной, которая есть в этом доме. А в этом доме самая

молодая женщина - моя жена Этери. Ты, по закону гор, должен

переспать с ней, как брат с сестрой. Ты можешь с ней делать

всё, что захочешь, она не будет сопротивляться и звать на

помощь, но утром должна подать тебе кувшин с водой, чтобы

ты умылся. Если ты переспишь с ней, как брат с сестрой, и

она утром подаст тебе кувшин с водой, то, по закону гор, мы

становимся братьями. Я возьму два самых острых кинжала, мы

надрежем кожу у себя на руках, смешаем её и, по закону гор,

станем кровными братьями.

Этери лежала на мне, влюблено смотрела своими большими

чёрными глазами и с упоением слушала рассказ об этом древнем

грузинском обычае, о котором она не могла не знать. Затем

поцеловала меня и сказала:

-Продолжай! О чём дальше говорил Автандил?

-А Автандил дальше говорил, - продолжил я своё повествование:

-Вано, генацвале, а если моя Этери утром не подаст тебе кувшин

с водой, чтобы умыться, то, по закону гор, мы накормим тебя,

напоим лучшим вином из моего маленького марани-погреба и я,

выведя тебя за пределы своего двора – зарежу, но не самым

острым, а самым тупым кинжалом. Острым я, по закону гор,

стану резать свою любимую, но опозоренную жену Этери.

-Ванечка, можно я спрошу у Автандила?

-Спрашивай!

-Автандил, но если не он меня, а я сама начну его насиловать, а

он не будет сопротивляться и звать на помощь, что тогда положено

по нашему закону гор?

-По закону гор, это же ты должна подать ему кувшин с водой, а

не он тебе, поэтому смело насилуй, но только не забудь подать

ему утром кувшин с водой.

-Я подам ему - сразу два. Один с водой, а другой с вином, чтобы

он умывался и пил вино одновременно. А где мы будем

спать, Автандил?

-На нашей кровати. Но только, ты знаешь, что она сильно скрипит.

-А где будешь спать ты?

-В своём закутке, где я отдыхаю, после работы, на нашем огороде.

-А если ты вдруг в это время захочешь меня? Как быть?

-У нас два осла и три ослицы. У одной нет мужа. Она с

удовольствием примет меня. И другие тоже. Мой, как раз им

будет впору.

Мы засмеялись, а потом поцеловались.

-Что же ты стоишь? Быстрее раздевайся, и пойдём в кровать! -

закричала на меня Этери.

-Но, по закону гор, гостя можно укладывать в постель только

на ночь, а сейчас только утро, -жалобно сказал Автандил.

-Автандил, давай на сегодня немного изменим закон гор, и

перенесём время, когда гостя укладывают в кровать, не с вечера

– а с утра. А то, моя девочка хочет вонзиться в его мальчика.

Видишь, он стоит и громко плачет.

-Делайте, что хотите! – сказал Автондил и поплёлся в конюшню,

к ослицам.

Этери привстала с меня и быстро поместила моего мальчика,

который действительно стоял, но не плакал, а жалобно скулил

от желания, в свою девочку.

У нас оставалось времени, до прихода тёти Сони, чуть

более часа.

-Как здорово ты придумал с этой комнатой, в которой есть

кровать и стены, скрывающие от посторонних взглядов. И ещё,

мы не так страдаем от жары.

-На море нам тоже было не плохо.

-Не плохо, но однообразно. Мы могли пользоваться только двумя

позами: я у тебя на шее и стоя, в воде. Там даже раком было

невозможно. Тебе было бы хорошо, а я захлебнулась бы водой.

-Всё это можно было бы проделывать и на берегу, но там где

совершенно нет людей.

-Разве там есть такие места?

-Есть, если поехать автобусом из Кобулети в Поти и проехать

километра полторадва, после окончания города, а потом – выйти.

Там совершенно никого нет.

-Почему ты сразу не повёз меня туда?

-Откуда я знал, что ты сразу мне отдашься? Единственное, на

что я рассчитывал, это подержать тебя за груди, когда буду

учить тебя плавать. Тем более ты грузинка. А грузинки всегда

более недоступные, чем женщины других национальностей.

-Но более страстные, и всегда хотят мужчину. Если бы у моего

"ишака" не был бы такой большой, как у ишака, то я, по пять

раз, будила бы его среди ночи. Мы съездим хотя бы раз на то

пустынное место?

-Завтра же и поедем. Выйдем из домов, как всегда и в Кобулети

встретимся у кинотеатра, в котором, мы смотрели фильм. Там как

раз останавливается автобус, который курсирует между Кобулети

и Поти.

-И там мы будем совсем, совсем одни?

-Да, совершенно одни.

-И будем купаться голыми. У тебя есть фотоаппарат?

-Нет, я давно думаю о нём, может, когда и куплю.

-А фотографа мы можем пригласить, чтобы он сфотографировал

нас голыми?

-Для чего?

-Если я не смогу дальше без тебя жить, и если у меня будут

такие фотографии, то чтобы умереть, я покажу их Автандилу, и

он меня зарежет.

-А если он не станет тебя резать?

-Тогда я покажу эти фотографии всему селу и опозорю весь его

род. Он будет вынужден меня зарезать.

-Ты долго и счастливо будешь жить.

-Долго, может быть да, но уже не счастливо, потому что

повстречала тебя. Давай поедем ко мне домой вместе и скажем

Автандилу, что мы любовники. Тогда он нас зарежет, и нас

похоронят вместе, как Ромео с Джульеттой.

До прихода тётки оставалось не более получаса.

Этери свернула свою простынь и положила в сумку, с которой

ездила на море, а тёти Сонину постелила.

Я оставил красную десятку на тумбочке, рядом с ключами и

написал записку:

Спасибо, тетя Сонечка, купите уточку и сварите себе другой

борщ, а то этот, мы почти весь слопали. Дверь я захлопну.

Целую! Твой племянник – Ваня.

Потом я повёл её на чайную фабрику, вход в которую, для всех

был свободен. Не пускали только туда, где находилась уже

готовая продукция – прекрасный грузинский чай. Он вкуснее

индийского чая, если пить его сделанным по рецепту моей

матери.

После чего я не удержался и сводил её в школу, в которой

учился до пятого класса.

-Тебе, наверно, не интересно?

-Мне интересно всё, что связано с тобой. А потом мы стояли

под магнолией и целовались.

-У тебя есть девушка?

-И, да и нет. Скорее нет! Мы с ней только целовались.

-Давно вы с ней знакомы?

-Полтора года. Но близко общались мало. Месяца два, три.

Ты же видишь, я же всегда хочу! А она, наверно нет!

-Да, женщина видит, что мужчина хочет, когда заметно, что у

него стоит. Но брюки, чаще всего скрывают это состояние

мужчины, и женщина может этого не заметить. А вот женщина

всегда хочет. Ты знаешь такую пословицу? – «мужчина всегда

хочет, но не всегда может, а женщина не всегда хочет, но

всегда может. Не совсем верь ей. Правильнее эта пословица

звучала бы так: Женщина всегда хочет и всегда может, а

мужчина не всегда хочет, а когда хочет, бывает и не может.

Я засмеялся.

-В этом нет ничего смешного. Я говорю тебе правду. Вот

сейчас твой мальчик, она провела по нему рукой, через брюки,

рвётся в бой. А когда он насытится то уже станет спать, как

пьяный в канаве и тебе станет безразлична женщина, как

объект интимного отношения. А я смогу сутки лежать рядом с

тобой или под тобой, если ты будешь меня ласкать, потому

что я тебя полюбила. С моим мужем я тоже смогу лежать

сутками, если он будет меня ласкать. Ведь горцы простые,

необразованные люди и живут по закону гор, то есть по

закону природу. Захотелось самцу, он поймал свою самку, жену,

удовлетворил в течение нескольких минут себя и тут же забыл

о ней, совершенно не интересуясь, доставил он удовольствия

ей или нет.

-А как поступают те горцы, которые не женаты?

-Ловят блудных ослиц или ласкают своего мальчика своими

руками.

-Под ослицами ты подразумеваешь женщин лёгкого поведения?

Проституток?

-У нас нет ни проституток, ни женщин лёгкого поведения. А

под ослицами я подразумеваю ослиц, которые пасутся, когда

не работают.

Я снова засмеялся.

-Теперь ты смешишь меня.

-Хочешь, расстрою тебя? Нет, не скажу! потом буду жалеть.

-Говори, я не расстроюсь.

-Твоя девушка не любит тебя! Если бы она любила, то при

первой возможности отдалась тебе. Я, как увидела тебя,

сразу скала себе, что отдамся ему. Ты сам слышал, как я

сказала сестре по-грузински, что хочу тебя.

-Она спросила тебя, хочешь ли чтобы этот парень был твоим?

-В любом языке есть нюансы, которые иностранцы не понимают.

Ты, конечно, не иностранец, мы живём в одной стране, но

говорим на разных языках. Моя сестра сразу уловила этот

нюанс, что я хочу отдаться тебе.

-Ты ей не рассказывала, что мы с тобой уже в таких близких

отношениях?

-Смеёшься? Я рассказала ей в первый же день обо всём. Всё

то, что мы с тобой вытворяли.

-Этери, не бойся, если забеременеешь! Наших детей должна

привезти мать от вас, но я напишу ей записку, а ты передашь,

чтобы она отправила детей с тобой, притворившись больной. А

здесь я помогу тебе сделать аборт.– сказала Нанули. -Как раз

подойдёт время для аборта.

-Значит, она всё знает?

-Мы, женщины, не можем жить, чтобы не поделиться

новостями. Как я могла не поделиться с ней такой хорошей

новостью? Это она вчера подсказала мне взять с собой

простынь. А сегодня, пока Вардгес, после работы, будет, как

обычно, играть с кем нибудь в нарды, мы снова станем с ней

шептаться, и я расскажу ей всё в подробностях. Даже то, как

мы будто бы, были у нас дома и разговаривали с Автандилом.

Она будет хохотать, потому что тоже не любит его.

Был девятый день нашего с ней знакомства.

Я уже полчаса ждал её у кинотеатра и не мог дождаться когда

она придёт. Всякие мысли лезли в голову; Вдруг её не отпустил

Вардгес, а может, к ней кто-нибудь пристал, вдруг её украли,

но сейчас воруют только с согласия самой девушки, вдруг она

заболела...

Мне надоели эти «вдруг» и я устал стоять у кинотеатра под

солнцем. Жара усиливалась. Небо было безоблачным и голубым.

Напротив стояло большое ветвистое дерево, под которым уже

стояло несколько человек, в тени. Я перешёл улицу и устроился

там. Через пару минут к сидевшему парню подошли двое друзей,

и они вместе ушли. Я сел на его место.

А Этери всё нет и нет. Интересно, как называется это дерево?

Спросил на грузинском языке у стоявшей рядом пожилой грузинки.

-Ра сахели ес хе? (как называется это дерево?)

-Точно не знаю, мальчик, кажется платан или чинар, -ответила

она мне на чистом русском.

Я стал потихоньку сочинять стихотворение:

Небо голубое над платаном...

Я сижу под деревом большим

И любуюсь телом твоим, станом...

Я, любовным голодом - гоним!

Ты меня не любишь, я ведь знаю,

Да и не полюбишь никогда!

Почему же о тебе мечтаю?

Образ твой ношу в душе всегда.

Милая! О, как же ты прекрасна!

Несравненной блещешь красотой,

Но в тебя влюбился я напрасно

И живу надеждой и мечтой.

Старше ты меня и ты грузинка!

И к тому же с мужем ты живёшь…

Между нами узкая тропинка

Над большою бездной - не пройдёшь!

Знаешь ты, что о тебе страдаю,

Знаешь ты, что в огненном бреду

И, как снег на солнце, я растаю

И ручьём под землю я уйду.

Может быть, когда-нибудь, однажды,

Ты меня, вдруг вспомнишь и поймёшь,

Как сгорал я от любовной жажды

И букет цветов мне принесёшь.

Постоишь немного над могилой

И к ногам положишь мне цветы...

И тогда твой взгляд, чуть-чуть унылый,

Скажет мне - любила ведь и ты.

Сорок лет прошло и я с букетом

На могилу девы той пришёл.

- Ты бродил так долго, милый, где-то,

Неужели время не нашёл?

Будто тихо мне она шепнула:

- Я тебя устала уже ждать,

И вперёд тебя сюда шагнула...

О, как тяжко без любви страдать!

А платан раскинул свои ветки,

Тыщу лет ему, а он не стар,

У него столетние уж детки...

Вот такой кавказский он чинар.

* * *

Такое длинное стихотворение трудно было запомни-

ть. Я купил в соседнем магазине блокнот и карандаш, а

нож всегда носил с собой в кармане, подточил карандаш

и записал стихотворение.

Она появилась только через полтора часа. Смотрела по

сторонам, и, видимо, сильно переживала. Увидев, что я

перехожу улицу, она заулыбалась и помахала мне, а я ей

в ответ. Я взял её руку в свою.

-Девочка, почему ты опоздала?

-Перевернулась встречная машина и улеглась, как корова,

поперёк дороги. Хорошо, что с грузом, без людей. Ждали,

когда соберётся достаточно мужчин, чтобы поставить её

на колёса.

-А я уже всякое думал.

-Автобус уже был?

-Один или два. Посмотрю расписание, когда будет следующий.

А ты постой здесь минуту.

Я отошёл метров на семь и стал смотреть расписание. В

стороне от расписания стояли четыре парня, двое из которых

были здоровее меня, а пятый читал расписание.

-Гоги, громко, по-грузински, обратился один из парней, к

тому, что рядом со мной, -ты не знаешь, этот русский парень,

что стоит рядом с тобой, наш, Кобулетский?

-Скорее нет, приезжий.

-Подойди вон к той красотке и заговори по-грузински, если

она грузинка, то его нужно побить за нашу девушку.

Пока он размышлял я быстро подошёл к Этери.

-Не говори ничего. Я всё слышала. Он уже почти, рядом с

тобой?

-Гого, шен кобулетели хар? (девушка, ты из Кобулети?)

-Вы, ко мне обращаетесь? Я вас не понимаю.

-Мы с друзьями поспорили. Они сказали, что ты грузинка

или армянка, а я сказал, что украинка или еврейка, парень

говорил по-русски с небольшим акцентом.

-Скажите им, что вы выиграли. Я украинка из Киева. Наши

девушки похожи на грузинок. Приезжайте к нам, в Киев.

Когда он отошёл, она облегчённо вздохнула.

-Испугалась?

-Очень? А ты?

-Испугался! Больше за тебя.

-А за себя?

-И за себя тоже. Хоть я и занимаюсь боксом, но их пятеро,

а я один. У нас только один парень, Чхака, который может

против ста человек пойти драться один.

-Он сумасшедший?

-Совершенно здоровый. Но чувства страха у него нет.

Однажды к нам, в совхоз, в магазин, заехали на легковой

машине «Победа», шесть мужчин, лет по сорок. Они ему что-то

сказали, а он ответил. Тогда один из приезжих достал нож.

Чхака заорал: -«я вас сейчас перестреляю» - и по-бежал за

ружьём, в соседний дом.

-Быстро уезжайте! Его отец с войны привёз автомат. Он

ненормальный и перестреляет вас. – сказал им Резо.

Они только отъехали, как Чхака стал стрелять по машине.

Хорошо, что было уже далеко, а в патронах была мелкая дробь,

на птиц.

Минут через десять подошёл автобус, и мы поехали. По городу

он плёлся, как городской, останавливаясь на каждой остановке.

Было тесно и жарко. Мы стояли сзади, прижавшись, друг к другу.

-Я написал о нас стихотворение, пока ждал тебя.

-Ты опять шутишь? Какие-нибудь похабные две строчки?

-Я похабные стихи не пишу. Только такие, как Шота Руставели.

-Я же сразу поняла, что шутишь.

-Читайте, сударыня! – я протянул ей листок. Почерк понятен?

-Да, только сильно трясёт. Но читать получается.

Она прочитала два или три раза.

-Это, правда, что написал ты?

-Лучше я докажу тебе другим стихотворением о на-

шей встрече под ночным южным небом. Только у нас

его не будет и придётся писать не о луне и звёздах, а о

солнце, море и голубом небе. Но это будет не так романтично.

Людей в автобусе становилось всё меньше и меньше. Но

остановки за три, до последней, оставалось человек восемь.

Мы сели с ней впереди, на освободившиеся места, и тихонько

шептали друг другу нежные слова, держась за руки.

Впереди нас были только кондуктор женщина и водитель

автобуса.

На конечной, кобулетской остановке вышли ещё двое парней,

после того, как кондуктор объявила, вначале на грузинском,

а затем на русском языке.

-Конечкая остановка города Кобулети. Дальше остановки только

в Поти.

В автобусе остались двое стариков, мужчина и женщина, лет

под семьдесят, две женщины, лет за сорок, одна в чёрной

траурной одежде, и двое мужчин такого же возраста.

-Вы остановите нам километра через полтора-два?

-Слюшай, я уже гаваривал, астановка будит толко в Поти.

-Мы хотим походить по берегу в уединении, вдвоем.

Кондуктор встала со своего места, подошла к Этери и стала

говорить ей по-грузински:

-Такие, как ты, (бозо) блять, позорят всех наших женщин!

Если уж очень захотелось е....ться, нашла бы себе грузина.

Пассажиры, женщины вначале слушали, а затем тоже стали

выливать на Этери грязные ругательства.

-Господи, думал я –хоть бы она не заговорила по-грузински!

Они разорвут её на куски.

-Женщина, что вы к ней пристали? Людочка, скажи сама им,

чтобы они замолчали!

-А, что я им скажу? -стала говорить она мне, а не кондуктору,

-я, хоть не понимаю что они говорят, но понимаю о чём.

Меня даже в нашем Киеве, считают грузинкой или армянкой, а

здесь, тем более. Они, наверно думают, что я грузинка и

осуждают за то, что связалась с русским. Если бы я знала их

язык, то сказала бы им, что неделю назад у нас была свадьба,

а сейчас в свой медовый месяц, нам хочется уединения.

-Гаачере, Сосо. (Останови, Сосо!)

-Слюшай, пачиму ни сказал, что ви наш гост, и у вам, нидила

назад бил свадба?

-Не можем же мы кричать об этом на каждом перекрёстке,

-ответила ей Людмила-Этери.

Дальше все разговоры велись на грузинском языке, который

мы прекрасно знали.

-Сосо, нам не придётся с тобой поесть свежие хачапури,

которые я купила на вокзале в Кобулети. Я отдам этим молодым

влюблённым, тем более она так похожа на Грузинку.

-Отдай, Маквала. А я отдам, почти полную литровую бутылку

красного домашнего вина.

-А где находится этот Киев? –спросила женщина в чёрном

траурном платье.

-Где-то в России. – ответила ей её соседка.

-Россия большая, -сказал один из мужчин. – Там 12 или

тринадцать республик, таких больших как Грузия, или чуть

меньше. Нет, все они меньше нашей Грузии.

-В России три республики, -сказал второй мужчина. –Белоруссия,

Украина и Молдавия, остальные республики в средней Азии:

Литва, Узбекистан и Казахстан.

-Киев, это главный город Украины, как наш Тбилиси, сказал дед,

с большой корзиной на руках. Киев, Наш сын Нодари, освобождал

от немцев, когда их погнали, там он был ранен и лечился, а

после дошёл до Берлина и там погиб.- и они оба заплакали.

Проплакавшись, он продолжил, -может это наша внучка? Может,

наш Нодари переспал с украинкой, и родилась эта девочка.

По возрасту, она как раз подходит. Нино, давай часть сладостей,

что мы везём внукам, дочериным детям, отдадим им?!

-Конечно, отдадим! Открывай корзину Джумбер, хоть ты и зовёшься

молодым львом, а всё равно уже старый, тебе легче будет нести

корзину. А эта девочка даже похожа на нашего Нодари.

-Даже, если это не наша внучка, её всё равно сделал грузин.

Значит в ней течёт наша, грузинская горячая кровь. У кого есть

лишняя сумка? – обратился он к пассажирам.

-Возьми мою. Я уже положила туда хачапури и вино.

-Вот, положите, туда помидоры, варёную картошку и сыр сулугуни,

нам положили в дорогу, но в такую жару совсем не хочется есть, -

сказала женщина в чёрном платье, передавая Нино свёрток.

Ёп твою мать, подумал я, теперь нам можно неделю жить на

пустынном пляже и заниматься любовью.

-Почему ты не положила нашей внучке чурчхелу?

-Я положила одну нитку.

-Положи ещё две. Там их восемь. Дети всё равно плохо её едят и

сразу набросятся на шоколад. Его тоже положи одну плитку. Трёх

им будет достаточно.

Мы слушали их разговор, но старались не смотреть на них.

Этери смотрела в окно грустными глазами. Ей, видимо, было стыдно

за весь этот спектакль, в котором главной героиней была она,

не по своей воле. А я, всё время с большим усилием сдерживал

себя, чтобы не расхохотаться. Разве я виновен в том, что юмор

так и прёт, из меня.

Однажды, в десятом классе, перед самыми окнами нашей

одноэтажной школы, свиньи, в прямом и переносном смысле, стали

заниматься любовью. Кабан уже хорошо проник в нее, и, казалось,

дремал на своей подруге. Кто-то заметил первым, передал второму

и, вскоре всё внимание было уделено им. Учительница тоже подошла

к окну.

-Можно я пойду, помогу им? –сказал я.

-Кому?

-Свиньям. Они неправильно стоят к нам. Задом. А я

скажу им, чтобы повернулись боком, а то нам плохо видно.

Учительница выгнала меня из класса и поставила двойку,

а затем директор, воспитывал пощёчинами. Но мне было не

привыкать. Пощёчины от директора и двойки были моими

постоянными спутниками в той далёкой и прекрасной школьной

жизни.

Кондуктор, Маквала взяла у стариков сумку, подошла к

Этери и сказала:

-Гогона, дивачка, Лиудмила вазми на ваш свадб.

-Зачем? –удивлённо спросила Людмила-Этери.

Актриса из неё вышла бы великолепная. Так, экспромтом

играть свою роль в спектакле не каждая бы смогла.

-Будити дилат мидови мисяц на пиляж, а потом пит вино и

кушат хачапури и фрукт.

-Люда, нам же перед поездкой сюда говорили, что кавказский

народ очень гостеприимный и отказываться от приглашений и

подарков нельзя. Этим можно обидеть их. Так что бери, что

дают, -сказал я и улыбнулся Маквале.

Она взяла сумку и сказала:

-Я знала, что грузины добрые люди, по закону гор, но даже

здесь, в низменной части Колхидской равнины, вы очень добры.

Спасибо вам и низкий вам поклон.

-Бо;льшую половину произнесённого текста, слушатели не поняли,

но главное поняли, что они хорошие люди.

-Чириз киламитир, я астанавлу, там пиляж чистая, - сказал

водитель Сосо.

Когда он остановил автобус, а я взял сумку с продуктами у

Этэри и мы уже собрались выходить, бабушка встала и сказала:

-Винучка, можна я буду тиба пацилават?

Они бросились друг другу на шею и стали рыдать. Это уже

был перебор в этом дорожном спектакле.

Я вышел из автобуса, повернулся к нему задом и мои плечи

тоже стали вздрагивать, но не от плача, а от хохота.

Я ещё раз сказал, но не себе, а Господу:

-Господи, дай ей силы не произнести ни одного слова

по-грузински, иначе она своими ногами не выйдет из автобуса,

а вылетит ногами или головой вперёд.

Но она вышла плачущая, а вслед ей дед Джумбер (молодой лев)

сказал по-грузински своей старухе:

-Видишь, Нино, кровь сама подсказала ей, что она наша внучка и

все в автобусе снова заплакали.

Автобус пошёл, а дед с бабкой стояли у окна и пристально

смотрели на нас.

Этери, повернулась, помахала им рукой и послала воздушный

поцелуй. Они в ответ сделали то же самое. Целый час Этери не

могла успокоиться и сидела на песке в платье. А затем, там же,

на песке отдалась мне, так же страстно, как тогда в воде,

когда подумала, что я утонул.

Из этого я сделал вывод. Прежде чем совершать с женщиной

половой акт, нужно довести её до стрессового состояния, но

не до смерти.

После мы купались, и она плавала, довольно успешно. Один

раз мы отплыли от берега метров на тридцать, но перед этим,

недалеко от берега, метрах в шести, где ноги не доставали дна,

я провёл с ней инструктаж.

-Давай представим, что ты устала, или испугалась, когда тебя

задела рыбка, или началась судорога ноги, то ты сразу спокойно

должна позвать меня и взяться одной рукой за плечо, повторяю,

не за мою шею, как когда мы трахаемся, а за плечо и сказать:-

«нуждаюсь в твоей помощи», а затем плыть рядом со мной, держась

за плечо и работая свободной рукой, помогая мне. Пробуем!

Только с пятого раза более-менее получилось, и тогда, отдохнув,

мы поплыли. В общей сложности мы проплыли метров шестьдесят,

семьдесят. Её радости не было предела. Она плыла медленно,

спокойно и уверенно, как гусыня рядом с гусаком. Я понял, что

плавать она – научилась.

-Вот теперь я проголодалась. Пойдём я тебя покормлю, мой муж.

Скажи по-грузински, нет, лучше напиши: я твой муж, по-грузински,

и грузинскими буквами.

100

Продолжение 1 следует.