Сдаюсь
Вчера предпочтительнее, чем завтра - туда с опаскою, как в колодец,
нигде не мающий дна, мы смотрим, и видим зеркало, чуть рябое -
не то от старости, или от ветра, который морщит волны и лица.
Мы - те, кто скачет, не зная лиха, такой дурацкий смешной народец, -
вчерашним хлебом по горло сыты, довольны миром, горды собою,
бородино нам и куликово - ни Ляояня, ни Аустерлица.
И мы нам в завтра руками машем - легенда предков гласит, что звёзды
нам из колодца видны на небе - такое якобы искаженье,
так милосердны и мудры боги: грядущий день наш трусливо прячут.
Короче, лажа - и так, и эдак. Я затаилась. Мне нужен роздых -
снимаю берцы, чехлю свой барретт. Я год любила на пораженье.
За этим срубом с водою мёртвой - моё былое водой стоячей.
Там пятна ржавью на тусклой мути, и солнца блики на юной коже,
а где поглубже – надежды камни, листом поверху – наив убогий,
но я вольна лишь неправду помнить – так берегут дураков блаженных,
так стерегут - то, на дне колодца, – чтобы не вырвался и не ожил
драконом смысл роковой улыбки, которой было ничтожно много,
чтобы тонуть в том, чего не будет.
На небе – звёзды. В колодце – люди.
И звёздам нахер не надо пленных.
