моноаморное
Холщовая сумка подарков моргает на бейлиз,
отметить серьёзно зигзаг — горлопань от судьбы.
Молчанье воды: разрежённость до стика и мели
на рыбие — после — прольётся испариной. Лбы
омоет, размоет и время и грусть. Пала всуе
на флешку фасеток, на плёнку — в небесный гранит
стеклявость дифтонгов. Пустые сады оцифрует
зима: что ни сон — то цветастей разливы весны.
По карманам морошки ныкаю в бесприютность пустой башки,
грею их, осязая: выкидыш не случится — им
ва/和/режки
из дыханья три-дэ-объёмного, им — перина снегов мягка.
Кличу омута имя тёплое, словно полымя озерка.
Прикасаются к дуновению и ладони, и сердца нить,
ветер-ветер… Немного времени ненадолго остановить…
Но минуты корзинка зимняя рассыпает, как серебро.
Неспокойное, одержимое — полыхает внутри костром.
По спирали венеро-марсовой убегаем от солнц и лун,
Притяженье телами кастуем — живодейственную смолу —
неразрывно, до неприличия прикипаем, благоволя
ритуальным дарам языческим от распутника-января.
Полумрак, и свеча бесхитростна — угляной оттеняет квест.
На стене язычки расхристанны, их немой поцелуй небес
и литавры почуем дёснами в запрокинутое лицо.
Заплывают объятья космоса льдисто-выдержанным винцом.
Мы и тени в одном движении — замирая и торопясь —
по течению, по влечению… Удержаться бы, не упасть,
угадать, затянуть полётное, чтоб острее на виражах...
Пьяно сумерки черноплодные невоздержанное вершат.
