Каменный цветок
Это фанфик. Венок сонетов от имени прокаженного воина Балдуина - героя компьютерной игры darkest dungeon об локации "грот". Провальная попытка сделать "пейзажную лирику". К Бажову имеет мало отношение. Кроме названия. Это же фанфик.
Затих внезапно в сумраке пещер mervent.
В лицо он дул самозабвенно с лютой силой,
Как гордый, неподкупный дьявол-инсургент,
И будто смерть сама гнала, коня стремила.
Вот я, ещё один герой и претендент,
Начертан будто бы дисперсией акрила*,
И ждёт меня в конце роскошная могила
Среди шелков, бантов, атласных, льстивых лент.
Валяются разбитые, вселенские мерила,
Красна предательством прелестная Далила
Я ощущаю бурный нрав тревоги.
Когда наш мир угаснет в чаше страха,
Но не померкнет блеск, начищенная бляха
Ведь тусклый свет проник в чертоги**.
II
Вот тусклый, лунный свет проник в чертоги,
На краткий миг я обернул свой взгляд назад,
Чертой у желтизны страниц итоги,
До скорого свидания, о милая камрад.
Я опущу надсадно все прологи,
Взглянув едва в твои зелёные глаза,
Немного дольше стоя на пороге,
Едиными чтоб наши сделались сердца.
Свинцовые прогонит тучи ветер
Пусть озарится серость пением скворца,
Рыбак починит порванные сети.
Но отступил с позором интервент,
Застыли в сумраке твои черты лица:
В который раз наc скорбный поджидал ивент.
III
В который раз наc скорбный поджидал ивент:
Он полоснул отравленным стилетом.
Как надоедлив этот странный прецедент
Сдавил запястье стальным браслетом.
Луною новорожденной восстал адвент,
Накрыв соратников он тенью силуэта.
Как будто голосом кровавого навета
Взывал припрятанный на чёрный день абсент.
Послания вонзаются клинками света,
От стен базальтовых я жду ответа:
Как дань эпохи вычурные слоги.
Я ощущая липкий, мокрый гнёт
Всего лишь грязь, всего лишь переплёт
Блеск чёрных лат закрытый в складках тоги.
IV
Блеск чёрных лат закрытый в складках тоги,
Солёной влаги стон на каменных столбах —
Как экспозиции и эпилоги,
То горький смысл в краденных словах.
Там факелы как огненные Логи
Как стражи на серебряных крестах.
Там скреплены пророческие слоги
Заколками на спутавшихся волосах.
Пропитанное мерзкой солью бытие:
Морские ведьмы, бандер-логи.
Стоят за тяжестью брезентовых портьер.
Там в полумраке Ахерон свидетель сцен
О том: живительна искра во многих,
В тех соляных пещерах каждый сокровен.
V
В тех соляных пещерах каждый сокровен:
Супротив зла тут всякий добровольцем.
Течет горячий сок в тоннелях тонких вен,
Морские змеи сдавливают в кольцах.
Героев ждет лишь только тяжкий плен.
Оплаканные мощи богомольцем
Что сквозь барьер засаленных стекольцев
Увидят липкий страх, зловонный тлен.
Тщедушному во след злорадствовала солнцу
Проклятая луна согнулась в полукольца,
У ней обломками камней все сбиты ноги
И там могучие атланты сточены водою,
Земля намедни ставшая вдовою
Для жертв стоят сырые, ржавые треноги.
VI
Для жертв стоят сырые, ржавые треноги,
Алтарь, кайма звериных черепов;
Их сторожат солёные отроги,
Накрытые туманной пеленой.
Обрывом встретил скользкий склон пологий
Сквозил ненавистью проём дверной,
Поверженные лестью Гоги и Магоги.
Ведомые провидицей слепой.
Там факелами осветили лица
Омытые русалочьей слезой,
Зияет пустотой там каждая глазница.
И ветхий там фундамент онтологий,
Там твари с ядовитой железой,
Что низко кланялись во тьме немногим.
VII
Что низко кланялись во тьме немногим
Теперь как изваяния былых эпох
Застывшие в солёной хватке монологи.
Их так боится зыбкий повелитель блох.
Те статуи — перипетии антологий
Средь леденящих душу холодов сполох
Для здешних обитателей они как боги,
Одеждой служит им зеленый мох.
Железным опоясывав себя кольцом
Герой, что испустил последний вздох,
Лавровым (иль терновым) окаймлен венцом.
Вот на камнях стенает древний гобелен.
Из дыма иглы выковал чертополох,
Что не останется в опале у легенд.
VIII
И не останется в опале у легенд
Тот страх на фоне древних, тайных арий;
Холодный трепет страстно вожделел,
Жесток, он мелочен, авторитарен.
Быть может редок тот ингредиент,
Что в колдовском котле морская ведьма варит.
Дурманит разум слабый мята, кари —
Из скользких щупалец сей серпентарий.
Тот мир из ракушек и голосов русалок,
Из затонувших шхун; и душ весталок:
Нанизанный на каменные пики.
Из рук привыкших тасовать колоды
Взметнулся призрак человеческой природы
Изменчив лик, игра их многолика.
IX
Изменчив лик, игра их многолика
На стенах след от теневых гримас,
Стояла там морская базилика
На выступах у каменных террас.
Покрыла их замшелая туника
Зелёных водорослей пласт
Как чётки у Святого Доминика,
Они вели неторопливый сказ.
По плитам выстланным богами
(они в пещерах как вульгарный псориаз)
Идти босыми и холодными ногами.
Там отбивались эхом сотни вечных кликов
И преломлял припрятанный алмаз
Там хоровод таинственных, озёрных бликов.
X
Там хоровод таинственных, озёрных бликов,
А может голоса прекрасных нимф,
Одну из них быть может звали Вероника
А ту с лиловыми глазами — Сиф***.
По сути суть её ничтожная двулика
Я думал девица, а оказалась кракен вирн,
Что зазевавшегося ловит в сети сателлита
Меня и как никто я слаб и уязвим.
Быть может ожидал счастливый нас финал
Бросается в объятия Орфея Эвридика,
Но нет, нелепый случай кубиком играл.
Там тёмный холл из тайн закрытый на замок
Играет кошка там неистово и дико
Бедой нарочно скрученной в тугой клубок.
XI
Бедой нарочно скрученных в тугой клубок
Тянулись нити в лабиринтах Ариадны.
И холодом их омывал речной приток
Под оркестровый гул из тишины надсадной.
Возлюбленной сей шелковый платок
Подаренный на счастье запах виноградный,
Как склон из льда, хрустальных глыб, каскадный
Он растворился в мареве, далёк.
Деление на пары спор «death note» тетрадных
Уносят прах спиралью до вершин мансардных
До звёзд, что добровольно шли в затвор.
В последний бережно проводят предки путь.
Душа в холодном мареве грозит уснуть.
В том тайном мире из загадок, ширм и штор.
XII
В том тайном мире из загадок, ширм и штор
Созрело семя добровольных сатисфакций.
В углу таится невидимкой знатный вор —
Продукт от грубо разделённых фракций.
Утратил остроту давно потёртый спор
В осадок выпавших сухих экстракций,
Что апеллируют к иллюзиям абстракций,
Когда своим оружием играет Тор.
Немые слепни за игрой трансакций,
И в преломлении оптических дифракций
Теряет яркость вычурный ковёр.
Вот на сценариях уж нити посидели
И на гуашь разменяны пастели
С Хозяйкою скрепив жестокий договор.
XIII
С Хозяйкою скрепив жестокий договор
Зазубрины на каменных, святых скрижалях
Вели лукавый, куртуазный разговор
Весы слепой Фемиды колыхали.
С чернилами уйдет их враг — раствор
Они действительность иную искажали.
Легли поддавшись на нелепый вздор,
Он непорочностью своей кристален.
Пещеры скованные временной петлёй,
Гирляндой черепов украшенная Кали
И взгляд её как будто неприветлив.
Минога завилась в очередной виток
Она теснилась в малом интервале,
Бессмертный изваял там каменный цветок.
XIV
Бессмертный изваял там каменный цветок.
Струит колоннами и стенами орнамент,
Цыганскою иглою вышитый стежок
И сургучом креплен божественный пергамент.
На пламя жадно смотрит глупый мотылек,
Пульсирует горячий темперамент,
Слагаемых меняют второпях местами.
Шесток свой знает в мире всяк сверчок.
В глухой тени, былыми временами
Трещит по швам ненавистный фундамент.
Быть может выбран был неверный градиент.
Тот пес, уставший в играх с костью.
И словно люди, что охваченные скорбью
Затих внезапно в сумраке пещер mervent.
XV
Затих внезапно в сумраке пещер mervent
Вот тусклый, лунный свет проник в чертоги,
В который раз нас скорбный поджидал ивент:
Блеск чёрных лат закрытый в складках тоги.
В тех соляных пещерах каждый сокровен,
Стоят сырые, ржавые треноги,
Что низко кланялись во тьме немногим,
Что не останутся в опале у легенд.
Изменчив лик, игра их многолика
Там хоровод таинственных, озёрных бликов
Бедой нарочно скрученных в тугой клубок.
В том тайном мире из загадок, ширм и штор
С Хозяйкою скрепив жестокий договор
Бессмертный изваял там каменный цветок.
Примечания:
*в средние века и ренесанс никакого "акрила" и "дисперсии" не было, но это постмодернизм.
**под чертогами прокаженный имеет ввиду собственную. В смысле душа - его убежище, его дом, где он может спрятаться.
***Тут Сиф женское имя.
