Ветер несётся. Уносит
Чтобы вернуть почве минералы, нужно её удобрить. Угадай: что станет лучшим удобрением, когда погибла большая часть всего живого, кроме человека?
Не отвечай. Это реальнее, чем твои руки, если ты посмотришь на них.
Одно растение равно одному погребенному заживо.
Но ты — свободный человек, и у тебя есть право выбрать, кем стать. Дубом. Абрикосовым деревом. Розой. Грядкой для петрушки и кинзы. А, может, лучше мхом? Такая теперь пищевая цепочка.
Если ты не согласен, то сначала станешь пропавшим без вести, а потом кто-то будет поедать вкусные сочные груши после обеда или радоваться запаху цветов. В документе напишут: «Погиб. Заметён песчаной бурей».
Я — пропавшая без вести. Но меня еще не нашли. Знаю, они идут за мной. У меня есть час, чтобы успеть.
Я умру в любом случае. Но как — решу сама.
Дует ветер, стирая следы прошлых десятилетий. Смешные и грустные истории целых поколений.
Стук. Глухой стук каблука по засыпанной пеплом и песком бетонной дорожке. Выдвигаю засов калитки. Открываю.
— Что это? — на кухне запахло песком, и мы выбежали во двор. Пыльная мгла высотой с 20-этажный дом грозно надвигалась на город, захватывая с каждой минутой один дом за другим. Срывались крыши, разбивались стёкла, вырывались с корнями деревья. Вся эта ветряная смертоносная каша неслась в нашу сторону.
— Это… Это не песчаная буря. Это что-то гораздо хуже… Бегом в дом!
В комнатах тут и там раздавались щелчки закрывающихся окон. Не успела я щёлкнуть дверью, как в стекло с криком врезалась птица. Размозжило. Красные мёртвые глаза мгновение смотрели на меня, а затем тело рухнуло на ступени. Ветер поднял тушку в воздух и унес. От испуга я села на пол.
— Кира!
Не могу пошевелиться.
Воющая громыхающая тень неслась на нас. Ну вот и все. Солнце спрятано. И последний дом исчез за пыльным полотном. Ну вот и все.
— Кира!
На секунду остановилось время. Тень нависла надо мной. Смотрит. А я на неё. Птицы. Много мертвых птиц кружило в ворохе обломков, вещей, пыли. Камней. Один летит прямо на меня.
— Кира! — мама схватила меня за руку. Стекло разбилось. Удар. Темнота.
Стук. Глухой стук каблука по засыпанному пеплом и песком асфальту. Скрип засова калитки. Открываю.
Стук. Глухой стук каблука. Хрустят обрывки листьев. Хрустит сухая земля. Рассыпается пепел.
Удивительно.
Размеренный шаг стал торопливым. Успеть. Успеть раньше ветра. Она подбежала и наклонилась. Волосы рассыпались по плечам, а рука потянулась к цветку. Тюльпан. Нежный. Розовый. С акварельными жёлтыми прожилками. Тот самый.
"Помни меня... Помни меня в этих тюльпанах. В их необычных цветных разводах. Помни меня в их запахе весной. Знай, что зимой под землей они общаются со мной. Я шепчу им слова любви, а весной возвращаю их тебе, чтобы ты услышала меня, и тебе стало тепло. Помни..."
— Я тебя помню.
Ладонь мягко коснулась лепестков, и они рассыпались. Ветер поднял их в воздух, смешав с горячим песком и мусором. Медленно и тихо спускался пепел на землю.
Ладонь так и замерла в воздухе, словно ещё касалась бутона. Темное мокрое пятно окрасило землю и через секунду высохло.
Поспешно вытерла лицо, вынула клубень из земли и спрятала в карман.
Поднялась и посмотрела наверх. Пепел, млечный путь из мусора, песка. Сегодня 1739 день после той самой стихии. Серый налёт накрыл толстым пепельно-коричневым слоем на дома, машины. Серый цвет кружил в воздухе. Заслонял лучи. Сыпался, проникая в стволы, дома, лёгкие.
В тот день пробудилась Йеллоустонская кальдера. Этого боялись учёные, об этом предупреждали СМИ, но кто мог подумать, что такая катастрофа может произойти с нами, в наше время? Разве кто-то думает о том, что будет завтра?
Восемьдесят процентов флоры стерто с лица Земли. Столько же — животных. И лишь человек смог выжить. И для чего? Чтобы отныне выживать?
Когда-то здесь стояла голубая скамейка, а за ней зелёные кусты с пышными малиновыми и персиковыми бутонами. Зрел крыжовник и распускались пионы. Вился на крыше виноград, создавая приятную тень над головой. За зелёным забором мелькал белый пушистый хвост собаки, щебетали и пели птицы. В прохладе клубники пряталась от летнего солнца черепаха. Раньше всех просыпалась традесканция, распуская перед нашим пробуждением голубые цветки. Лимонницы порхали средь листвы, садясь на яркие сочные лепестки. Порхали над голубым небом.
Когда не видишь будущего, остаётся только вспоминать.
Встряхнула головой. Пепел разлетелся у лица и осел на пальто. Я втянула пыльный горький воздух. Пора.
Стук. Глухой стук шагов по горячим бетонным ступеням. Вот и она. Та самая дверь. И камень, что убил в тот день не меня.
Пальцы легко оттолкнули шаткую дверь. Заскрипели ботинки под осколками и прогнившим полом.
А в целом дом выглядел сносно. В тот день он один из немногих уцелел.
"...песок забвения струится
Сквозь память прошлых дней,
В нем силуэт мне мнится...
Но только чей?..
Не покидай меня.
Держу бабушкину шкатулку в руках. Тихо и тоскливо поет женский голос.
"...Ветра сомнения несут мне лист,
Не успеваю разглядеть, мутится
Линия чернил, тускнеет нить..."
Захлопнулась. Тишина. Лишь ветер воет за окном. Скоро будет буря.
Заскрежетали ботинки, приближаясь к шкафу. Засыпанные толстым слоем вазы. Книги. Просроченные лекарства. Нашла.
Пальцы погрузились в толщу песка и нащупали край альбома. Вытащила и встряхнула. Песочная толща осыпалась на ботинки.
Давно я вас не видела.
Открываю.
Лучи солнца ворвались в комнату, разъедая серый цвет и возвращая прежний вид вещам. Смех, голоса, суета раздавались тут и там. И мне три года. Топочу на кухню за конфетой. Тёплые взгляды и улыбки встречают меня, а бабушкина рука протягивает заветную сладость. Хватаю и убегаю в зал, а там...
А там стоит большой стол, накрытый в честь восьмого марта и дня рождения дедушки. Мне уже десять, и вся женская половина семьи шумно разговаривает и задорно хохочет. Но вот открывается дверь прихожей, и в комнату врываются охапки жёлтых пушистых мимоз, а из-за них выглядывают улыбающиеся лица дяди и дедушки.
— Мне снился дедушка. Это был туннель, а в конце яркий свет. Он стоял и махал нам с тобой. Мы проводили его в последний путь.
Я сижу в зале за столом, уже сложенным вдвое, в полной тишине, пока бабушка готовит ужин. В тишине.
— Мне снилась твоя бабушка. — Ко мне подошла соседка. — Она сказала, что умерла, а ты её проводила в последний путь.
Хлоп. Свет погас. Только пыль. Затхлая пыль витает под потолком, проникая в поры, лёгкие. Вещи вновь потеряли очертания.
Ветер завыл сильнее. Заскрипели оконные рамы, задрожали стекла.
Щелкнула часами. Пора.
Чёткий быстрый шаг. Кухня. Щеколда. Ветер ударил в лицо, оставив царапины. Стук. Чёткий быстрый шаг. Окно в коридоре. Щеколда. Окно в спальне. Щеколда.
Зал.
Щеколда.
Горячий ветер ворвался в комнату, подняв девушку и ударив её об стену. Тело обмякло и упало на пол. Ветер с яростью засыпал в рот песок, но она не сопротивлялась. Лишь крепче сжимала клубень в руке.
"Дедушка, слышишь? Бабушка?.. Я скоро буду с вами. А ваш тюльпан продолжит расти. Розовый. С жёлтыми прожилками".
Ветер носился из комнаты в комнату, засыпая песком тело, пока оно не превратилось в холм.
