Не знаете вы боли настоящей.
Где я? Никак не соображу.
И что со мною происходит?
Всё тело судорогой сводит,
В какой-то комнате сижу,
От боли в ужасе дрожу,
И вонь такая, аж воротит.
В лицо направлен яркий свет,
Из глаз выдавливая слёзы,
Как сок весною из берёзы,
Босой, до пояса раздет,
И ноет скрюченный хребет,
Как будто бы при сколиозе.
А вместо пота, кровь из пор
На коже клюквой расцветает
И ручейком на пол стекает,
Где её чёрный лабрадор,
Уставив в лужу жадный взор,
Кровавым языком лакает.
От напряжения хрустел
В дугу согнутый позвоночник,
В песок крошились камни в почках,
Язык от жажды почернел,
И я невнятно прохрипел:
«Ну, дайте хоть воды глоточек!»
Но лишь молчание в ответ,
И вижу я сквозь веки в щёлки,
Суют под ногти мне иголки,
Включили ультрафиолет,
Вдруг захотелось в туалет,
Аж дыбом волосы на холке.
Моя истерзанная плоть
Прощаться начала с душою.
Боялся, вдруг глаза открою,
Не в силах боль перебороть,
Когда начнут живот пороть,
Я перед смертью зверем взвою.
Открыв глаза, боясь дышать,
Достал термометр из подмышки,
И рассмотрев на нём сквозь вспышки
Отметку «Тридцать семь и пять»,
Я прохрипел: «Спасайте, бл..дь!
Совсем хреновые делишки.
Реанимацию скорей!
Бригаду «Скорой» вызывайте,
Друзей и близких извещайте,
Пока не поздно, поскорей
Готовьте на Москву «санрейс»!
Меня теряем, так и знайте!»
Меня спасла моя жена.
Не знаю, чем уж там лечила,
Но от меня не отходила,
А то пришла бы мне хана,
Ведь я не помню ни хрена,
Но хворь в итоге отступила.
И я хочу сейчас сказать
Тем женщинам, что утверждали,
Как больно им, когда рожали:
«Вам бы страданья испытать,
Как наши «Тридцать семь и пять».
Тогда бы вы так не стонали».
30.10.2020
