Не знаете вы боли настоящей.

 

Где я? Никак не соображу.

И что со мною происходит?

Всё тело судорогой сводит,

В какой-то комнате сижу,

От боли в ужасе дрожу,

И вонь такая, аж воротит.

 

В лицо направлен яркий свет,

Из глаз выдавливая слёзы,

Как сок весною из берёзы,

Босой, до пояса раздет,

И ноет скрюченный хребет,

Как будто бы при сколиозе.

 

А вместо пота, кровь из пор

На коже клюквой расцветает

И ручейком на пол стекает,

Где её чёрный лабрадор,

Уставив в лужу жадный взор,

Кровавым языком лакает.

 

От напряжения хрустел

В дугу согнутый позвоночник,

В песок крошились камни в почках,

Язык от жажды почернел,

И я невнятно прохрипел:

«Ну, дайте хоть воды глоточек!»

 

Но лишь молчание в ответ,

И вижу я сквозь веки в щёлки,

Суют под ногти мне иголки,

Включили ультрафиолет,

Вдруг захотелось в туалет,

Аж дыбом волосы на холке.

 

Моя истерзанная плоть

Прощаться начала с душою.

Боялся, вдруг глаза открою,

Не в силах боль перебороть,

Когда начнут живот пороть,

Я перед смертью зверем взвою.

 

 

Открыв глаза, боясь дышать,

Достал термометр из подмышки,

И рассмотрев на нём сквозь вспышки

Отметку «Тридцать семь и пять»,

Я прохрипел: «Спасайте, бл..дь!

Совсем хреновые делишки.

 

Реанимацию скорей!

Бригаду «Скорой» вызывайте,

Друзей и близких извещайте,

Пока не поздно, поскорей

Готовьте на Москву «санрейс»!

Меня теряем, так и знайте!»

 

Меня спасла моя жена.

Не знаю, чем уж там лечила,

Но от меня не отходила,

А то пришла бы мне хана,

Ведь я не помню ни хрена,

Но хворь в итоге отступила.

 

И я хочу сейчас сказать

Тем женщинам, что утверждали,

Как больно им, когда рожали:

«Вам бы страданья испытать,

Как наши «Тридцать семь и пять».

Тогда бы вы так не стонали».

30.10.2020