ШАЛЬ

 

Осенью 2014 мне удалось выехать из города в область – навестить родню и друзей. Опуская впечатления от дороги, всё остальное – глоток воздуха, но омрачённый неприятным открытием.

 

У родственников зеркало "для наведения марафета" находилось в веранде, залитой солнцем. И я заметила, что неимоверно прохудилась грива волос. Возможно, это был длительный процесс – просто не до него было. Из двух кос толщиной в руку осталась одна.

Понятное дело – не самый спокойный и благоприятный момент в жизни – нервы, стрессы.

Но взгрустнулось как-то.

 

Это потом было – и витамины, и вкусные мятные чаи «от нервов». Но не всё сразу. Вид расчёски после приведения волос в порядок не радовал. Периодически "линька" становилась менее заметна, но иногда…

Понемногу я смирилась с тем, что когда-то стану гордой обладательницей "шевелюры" в три пера.

 

Прошло время. Весна 2015 пришла во всей красе – тепло, солнечно, зелено. Даже вишни с абрикосами решили порадовать нас цветением раньше обычного.

 

Было жарко. Благо, ближайший магазин с громким названием "Абсолют" находился в двухстах метрах.

 

У входа моё внимание привлекла пожилая пара. Опрятно одетые. Старушка в светло-бирюзовой юбке и белой, в бирюзовых же мелких цветочках блузе с длинным рукавом. На плечах – красивая, ирландского кружева, самоcвязанная шаль. Дедушка – в серых брючках, отутюженной рубашке и трикотажной жилетке с крупными ромбиками.

Обоим на вид за восемьдесят. Волосы – белые, как лебяжий пух – просвечивались на солнце.

 

Старичок отпустил вдруг руку своей спутницы, зашагал скорее, обогнав её на пару метров, и с усилием открыл большую стеклянную дверь, пропуская женщину вперед.

Она прошла в холл магазина и остановилась. Дедушка догнал её, подхватил падающую шаль, заботливо обернув ею плечи любимой. Старушка улыбнулась глазами и нежно провела рукой по ромбикам на жилетке.

Они взялись за руки и прошествовали через турникет – к товарам.

 

А мне подумалось – ведь, в сущности, нет разницы, какой густоты у тебя причёска.

 

Пока есть тот, кто подхватит твою сбегающую шаль.

 

 

 

ДОЧЕРИ

 

У деда был друг, ещё с юности. Вместе учились, работали в геологоразведке, жили в одном городе.

После рождения у дедушки с бабушкой четвёртой дочери, крёстным которой он стал, друг часто подтрунивал над дедом: "Что такое дочери? – разлетятся, и поминай, как звали. То ли дело у меня — два сына. Эти всегда рядом будут!"

Дед молчал, но огорчался.

 

Надо сказать, что пророчество кума не сбылось. Не было выходных, чтобы кто-нибудь не приехал навестить наших стариков. Летом же был полный аншлаг — собиралась вся семья. Немного немало — на тот момент 27 человек. Дочери с мужьями, детьми (у каждой — двое), их "половинами" и малышнёй. Спали по́котом — на пол сбрасывались матрасы, одеяла, листы поролона в пододеяльниках.

Для того чтобы вместить всех за одним столом, в палисаднике соорудили основательную беседку — в тридцать квадратных метров.

Самый жаркий период был в июле — аккурат на день рождения моей мамы — собирались все без исключения дня на три. Такая себе мини-свадьба.

 

В такой день и приехал друг деда.

 

Заглянул во двор — а там четыре машины (остальные ютились за двором) и толпа — снующих и смеющихся, звенящих посудой и резвящихся в надувном бассейне, выясняющих — кому должен достаться велосипед без рамы и чья очередь играть в бадминтон.

 

Он сел на скамейку за двором. Дед примостился рядом.

 

– Помнишь, Николай, я тебе говорил, что дочери — это одинокая старость?

– Помню, кум, ну и что? Говорил, так говорил.

– Мои сынки ко мне четвёртый год не приезжают...

– Да брось ты, пойдём за стол. Сегодня же праздник!

– У тебя во дворе не протолкнёшься.

– Ничего. Всем места хватит!

– Эй-эх…

 

Все выходили за двор, приглашали в гости, заманивали угощениями — шашлыками, молодым картофелем, салатами, выпечкой.

Дед Митька только вздыхал. Потом сел в машину и уехал.

 

Во двор так и не зашёл.

КОЛОНКА

 

Кто помнит – семья у меня большая.

 

Долгое время мой детёныш был самым мелким из понаехавших к прадеду. Плюс к тому – всеобщий самый. Потому как беспроблемный людь мне достался. Что приготовишь – то и ест, где положишь, там и спит. Не ревёт, не капризничает – знай себе лётает по территории и окрестностям, отзываясь на команды «обед», «купаться», «спать». Это лирическое.

 

У деда во дворе была в то время колонка. Сколько себя помню – обычная колонка. Средневысокоголубокрашенная. С крючком для ведра.

Качали нечасто – был водопровод. Но летом – то в корыто (тогда ещё) детворе для поплескаться, то пару мисок в беседке сполоснуть, чтоб на кухню не тянуть.

 

Ну и вот мой лётчик на очередном вираже и наделся лбом на крючок для вёдер. Не хныкал – удивился. Все вокруг заахали «ну как же ты так, не смотришь, куда бежишь!» и похвалили «мужик, не ноешь».

Я обработала «пробоину» (кожу рассёк, ес-но), заклеила пластырем и выпроводила за двор.

Дед сокрушённо обмотал старым полотенцем крючок и побрёл в огород.

 

Проехали, летим дальше.

 

Как там оно, полотенце это, отмоталось, с чьей лёгкой волшебной руки – не важно.

Через пару часов после характерного «ой» вся семья опять в том же месте и по тому же случаю. И в то же место крючочек и вделся, пластырь к своему наконечнику прибрав.

 

Сценарий «почему ты не смотришь, куда бежишь…» повторяется. Только вместо полотенца дед присобачивает ведро так, чтобы то не слетало с крючка. Уходит в огород.

 

Два часа прошло.

Время собираться семье.

 

Андрюха, уже немного разозлённый, снимается с крючка и несётся ко мне с ором: «Мама, почему ты не смотришь, куда я бегу?!»

Дед вырывает колонку вместе с бетонной заливкой. Деду за семьдесят, силён.

 

Сыну – три года и месяц.

 

Занавес.