Июль
Два сарафана и хот-дог в бауле
и в десяти карманах по конфете.
Поспешно уезжаю от Июля,
уж больно жарок он, уж больно светел.
Разбудит в пять мелодией попсовой,
подслушанной у птичьего джаз-банда.
Ну как не озвереть нормальным совам?
Я обескрылев, стала грустной пандой.
Прошу на завтрак только газировки.
В обед, за неимением бамбука,
с тоской грызу безвкусные морковки,
наверно, скоро стану легче пуха,
но не взлечу – Июль придавит зноем
к сухой траве – нескошенному сену.
Он любит все рутинное, земное,
а я почти готова лезть на стену
от выходок унылого тирана –
он, видно, возомнил себя колоссом.
Вчера мне протокольно и пространно
пообещал ко дню рожденья грозы.
Он, дескать, не забыл – я грозовая,
хоть для него такие встряски – слишком…
Пофыркивая, следую в трамвае
Куда-нибудь поближе к белым мишкам.
«Эй, не смеши!» – стучит в окошко ветер.
В карманах тихо плавятся конфеты.
Без лакомства не сунусь я к медведям,
В трамвае далеко я не уеду.
А рядышком дюймовочка-бабуля
вовсю подзаряжается лучами.
В смартфоне – sms-ка от Июля:
«Шашлык пожарил. Жду тебя. Скучаю».
