Июль

Два сарафана и хот-дог в бауле

и в десяти карманах по конфете.

Поспешно уезжаю от Июля,

уж больно жарок он, уж больно светел.

Разбудит в пять мелодией попсовой,

подслушанной у птичьего джаз-банда.

Ну как не озвереть нормальным совам?

Я обескрылев, стала грустной пандой.

Прошу на завтрак только газировки.

В обед, за неимением бамбука,

с тоской грызу безвкусные морковки,

наверно, скоро стану легче пуха,

но не взлечу – Июль придавит зноем

к сухой траве – нескошенному сену.

Он любит все рутинное, земное,

а я почти готова лезть на стену

от выходок унылого тирана –

он, видно, возомнил себя колоссом.

Вчера мне протокольно и пространно

пообещал ко дню рожденья грозы.

Он, дескать, не забыл – я грозовая,

хоть для него такие встряски – слишком…

Пофыркивая, следую в трамвае

Куда-нибудь поближе к белым мишкам.

«Эй, не смеши!» – стучит в окошко ветер.

В карманах тихо плавятся конфеты.

Без лакомства не сунусь я к медведям,

В трамвае далеко я не уеду.

А рядышком дюймовочка-бабуля

вовсю подзаряжается лучами.

В смартфоне – sms-ка от Июля:

«Шашлык пожарил. Жду тебя. Скучаю».