***

Она неторопливо раздевалась, бережно снимая с себя вышедшие из моды наряды. Расстегнула тёплое пальто разноцветных ковров, небрежно сдёрнула не по возрасту легкомысленный шарфик занавесок – ах, эта французская мода! – и растерянно взглянула на выпавшие из кармана перчатки мебельных чехлов.

 

«Маникюр нужно беречь, негоже даме ходить с неухоженными руками», – подумала она, старательно отворачиваясь от облупленного лака журнального столика.

 

К обеду нехотя подвязала растрепавшиеся кудри новогодних гирлянд упаковочными лентами и окончательно устала от шуршания бумаги, в которую заворачивала хрустальные салатницы и бокалы.

 

К вечеру смотрела на меня печальными глазами, прячущимися за мутноватыми линзами серванта. Вздыхала, тоскливо похрустывая суставами деревянных дверей.

 

Я всегда стремилась в будущее, но расставаться с прошлым было... Странно. Мне казалось, что это не переезд из квартирки в старом деревянном доме – подумать только, бывший купеческий особняк 1907 года постройки – и не простой сбор вещей. Я бросала на произвол судьбы престарелую родственницу и чувствовала себя предательницей.

 

Это она научила меня жить одной, готовить, получать почту, просыпаться в тишине...

 

За двадцать с небольшим лет я переезжала столько же раз и до сих пор никогда не сожалела. Привычно помогала матери укладывать вещи, подписывала коробки, забивала маленькие гвоздики в ящики с хрупкими вещицами и обыденно прятала слёзы, когда приходилось расставаться с книгами.

 

На этот раз домашняя библиотека ехала со мной. Нет, больше никогда, никогда, ни одного томика из рук не выпущу! Теперь я решаю.

 

***

Не задумывалась, как Дом влияет на человека. Оказывается, квартира, принадлежавшая нашей семье больше, чем я прожила на свете, держала меня за запястье хрупкой ладонью и одёргивала каждые два шага: «леди не пристало», «хорошая девочка не будет», «платье слишком яркое, это неприлично». Она упрекала меня скрипучим голосом входной двери и деревянных рам: «приходить позже девяти – это преступление, весь дом в курсе!», «закрой окно, сквозит ужасно».

 

Из центра я плавно переместилась в район за мостом. Дорога тянется на полчаса дольше, но я по-прежнему ставлю будильник на привычное время – просто утро стало короче. Поднимаюсь на восьмой этаж вместо крылечка первого. Прихожу домой в одиннадцать. По давней привычке поворачиваю лампу так, чтобы не светило в соседнюю комнату. Перестала искать выключатель в метре от пола. Живу. Вы не поняли... Живу!

 

***

Она не леди, но получила неплохое воспитание. Молчалива, не хлопает дверями и не имеет скандальных привычек – уронить на голову полку например. Носит современное пальто-ковролин, тщательно следит за макияжем и недавно сменила косметику на ту, что больше подходит настроению. Тёплые бежевые и золотистые обои намного симпатичнее прохладных голубых. Ей к лицу.

 

Старинные тяжёлые платья-скатерти пылятся в гардеробе и редко его покидают. Отчего бы не носить топ и короткие шорты? Мне всегда нравились бамбуковые салфетки, и теперь, когда не нужно прятать от гостей морщины-сколы столешницы, современные вещицы очень кстати.

 

Она крепко держит меня за ладонь изящными пальцами и необидно подшучивает. Не спорит, охотно приноравливается к моей походке. Вприпрыжку. Бегом. Вместе мы вдумчиво прогуливаемся по рутине или торопливо шагаем куда-то в неизвестность (пора бы сменить работу, кем я ещё не была?). Она не зудит в ухо о том, что стабильность и покой равняются правильному пути.

 

***

Навестила как-то родственницу. Ту самую. Она молодится, сменив оконные рамы на пластик, и подружилась с двумя такими же ворчунами. Они втроём ругают молодёжь, не открывают форточки, чтобы не продуло, и достают по праздникам хрусталь – кое-что я оставила новым хозяевам.

 

Один ритм с Домом – вот что делает нас счастливыми.