Тьма течёт из зрачков, будто струны под пальцем чувства, ветер – мятным драже в мёртвом облачном серебре. Ночь вонзается в мозг цветомузыки нервным пульсом, ловит шуганых мотыльков в сети конусов фонарей, вязкой чёрной смолой заполняет ущелья улиц – город вяло колышется, как под ножом желе…

 

Мы друг к другу идём – или, может, давно уснули, стали светом и снами – что помнить, о чём жалеть? Каждый заперт на дне, в одноместной подводной лодке, в пустоте треск помех – ведь ты больше меня не ждёшь…

Этот мрак – навсегда, хоть рассвет обожжёт высотки серной спичкой, и сменит июльскую сушь на дождь.

 

В сапогах-скороходах под занавес мчится пьеса, wind of change надувает исчёрканные паруса. Может, стоит дождаться какого-то МЧСа, только здесь уже нечего – и ни к чему спасать. Жизнь гнилым полотном расползается под ногами, обнажая прорехи от старых обид и лжи…

 

Газ шипит, распускается синими лепестками, над залитой конфоркой эльфийским цветком дрожит. Ледяными руками сквозняк обрывает венчик: be, не be – фиолетово всё, что ему, что мне…

Засыпаю, согретый мечтой, что однажды встречу стёртый образ тебя в нескончаемом новом сне.