Ёлочка

Ёлочка
Заметая «сейчас» – возвращает зима, что было:
треск бенгальских огней, мандарины, снежки, подарки…
«Красный мак» цвёл и пах, гости в «шубе» смотрелись мило,
ёлка… вот ёлочку – было жалко:
забинтованный ватой обрубок, ветвей обрезки,
запах смерти от сохнущих игл и смолистой кожи…
Труп желтел, осыпался и плакал живицей в детской,
себя – тот же труп, посвежей – было жалко тоже.
 
Растёшь ты, положим, вот так же, лет восемь-десять –
и тут тебя топором, на дурацкий праздник:
подохни в жаре, в хохломе, рядом скачут дети…
«Ты что? – возмущалась родня – Торт, шипучка, конфеты в вазе!»
Дни искрами звёзд рассыпались, шуршали трухой игольной;
ель, сникнув, смирившись, звала посидеть с ней рядом –
шептала, что вместе не страшно, почти не больно,
что смерть к нам двоим подошла ещё ближе на год.
 
Ободран стеклом, батареями изувечен –
скелет становился всё призрачней, засыпая…
Дом вскоре пустел, и дышать становилось легче,
но пара иголок кололась в ковре до мая –
немым «итого», в чём едины живые судьбы:
путь кончить на свалке, по-братски сплетясь костями…
Пластмасса молчит. Крутит шар, никого не судит –
но пальцы зелёных подруг цепко держит память.