-Товарищи, прошу минуточку внимания!

Обращение товарищи осталось еще с советских времен и звучало на собраниях всякий раз из уст бывшего, а теперь и нового директора школы. Господа - не прижилось, педагогический состав начинал посмеиваться и подшучивать, что в план серьезного мероприятия не входило. А оно в ближайшие дни намечалось весьма серьезное - областной школьный чемпионат по футболу.

Стараниями директора Иванцовской сельской школы Елены Степановны Макаровой в прошлом году у них появилось отличное футбольное поле, и в высших инстанциях, к гордости колхозников, было принято решение провести спортивное первенство в их селе.

- Ребят разместим в школе. Я уже распорядилась по поводу кроватей и питания. А вот сопровождающим нужно обеспечить более комфортное проживание. Приезжают три команды - две из области и одна из центра. Разместить нужно судейскую бригаду, медперсонал. Поэтому, товарищи, необходимо на время потесниться и принять тренеров и обслуживающий персонал на должном уровне. Будем распределять по домам педагогов.

Усмирив поднявшийся было ропот сотрудников зычным :"Надо!"- Елена Степановна огласила распределение, согласно списка прибывающих и условиям проживания сотрудников школы. А в деревне об этих самых условиях доподлинно известно каждому.

Роптали педагоги для порядка. Понятно же, что принять заезжий народ надо как следует, не ударить лицом в грязь.

Планировали размещение по возможностям. К кому одного, к кому двух, к кому трех. Судейскую бригаду к завхозу решили. У него флигель возле дома построен. Как раз пригодился. И к себе директор тоже записала временного жильца - тренера команды из областного центра. Столичные - они привередливые. А у Елены Степановны дом большой. И живут вдвоем с матерью. Комнату жильцу не трудно выделить.

 

Встречали автобусы с участниками торжественно, с плакатами, флагами. Прибывали они в разное время и прием растянулся на весь день. Пока разрешились все бытовые вопросы по размещению, питанию, домой Елена Степановна брела уже по темноте.

 

На подходе, еще издалека услышала треск похрустывающего дерева. Им недавно привезли дрова для печи. Как ссыпали, так и лежали у забора. Сосед обещал поколоть да все руки не доходили.

- Нашел время ! - подумала. - И когда сейчас поленницей заниматься.

-Федор, ты чего это на ночь глядя,- крикнула, входя, и осеклась. Вместо серьезного, полноватого Федора на Елену Степановну, улыбаясь, смотрел худощавый, издали показалось - совсем молодой парнишка, школьник что-ли какой. Заметив удивленный взгляд вошедшей, он пошел навстречу, на ходу вытирая руки. Невысокий, с нее наверно, но крепкий, жилистый." Нет, - рассмотрев вблизи, подумала, - ошиблась, лет двадцать пять-то есть."

 

- Здравствуйте, - сверкнув весело глазами, не пожал, а будто погладил мягкую женскую ладонь. Представился:

- Иван Петрович, тренер команды из Смоленска. А вы, видимо, Елена Степановна и есть? Директор школы?

Она рассмеялась чуть виновато, отвечая на пожатие,

- Ой, а я и забыла совсем, что сегодня гостя встречать надо. Закрутилась в школе.

Про себя подумала:

- Ну и тренер - пацан пацаном. Наши старшеклассники солидней смотрятся.

- Да Вы не беспокойтесь. Меня Мария Григорьевна уже заселила. Очень уютная комната, спасибо. А раз уж у меня бесплатное проживание, вот, решил немного отработать. Не люблю оставаться долгу. Да и как не помочь таким симпатичным женщинам.

 

- А вот еще такой случай был, - рассказывал Иван Петрович за ужином, с удовольствием налегая на домашние заготовки: хрусткие огурчики, нежные маринованные помидоры, сало с прожилочками, горячую круглую рассыпчатую картошку.

- М-м-м, - нахваливал, - тают во рту... Так вот, мальцом еще отправили меня на лето к бабушке в деревню. А деревушка та ма-а-аленькая была. Одни старики, да детвора на каникулах. Коз там, овечек местные жители по очереди пасли. Ну, бабушка, чтобы я без дела не болтался и отправила живность местную выгуливать на пару с друганом - соседом Витькой. Пасли мы пасли, а солнце печет. Пить захотелось...

- И нашли вы тут козье копытце, - засмеялась Елена Степановна.

- А чего их искать - козьи копытца, когда коз вокруг с десяток бегает. Поймали мы одну, камолую, безрогую то есть, чтоб не забодала. Мы же мальчики умные. Витька ее держит, а я снизу приладился и давай за сиськи дергать. Сам рот открыл, чтобы прямо в горло текло. Только коза не хочет доиться, все убежать норовит, крутится волчком. Перемазался весь молоком этим, но упрямо по кругу за выменем на спине елозию. Пока так крутились и не заметили, как на дневную дойку к своей корове баба Тамара пришла. Витька увидал, когда она уж рядом стояла, испугался, козу отпустил и тикать, а я так и остался лежать враскорячку с открытым ртом. Тут баба Тамара надо мной наклонилась и спрашивает, сердешный, чего это, мол, с тобой. А я:

- Чего, чего, не видишь? Пасу!

- Да ты , мила-а-ай, мал еще в пастухи, гляди-ко, молоко на губах не обсохло.

И хохочет, да вот не хуже, чем вы сейчас.

 

Рассказывал он, а сам все на Елену Степановну поглядывал. Взлетал в веселом удивлении тонкий росчерк женских бровей , поблескивали рафинадом то и дело расходящиеся в смехе полные губы. В такт веселью подрагивали под скромной водолазкой округлости - богатство такое не спрячешь. Да и весь ее ладный, чуть полноватый стан был хорош той зрелой спелостью, что бывает весьма привлекательна, особенно на досуге, для мужского взора.

- Ох, и юморист ты, Иван Петрович!

- Да можно просто - Иван.

- Ну и меня можно просто - Елена.- Спохватилась тут же, - Только дома. В школе, сами понимаете, субординация.

- Договорились, Елена Прекрасная. А позвольте проводить Вас в покои.

- Тю, прыткий какой. Тебя, Ваня, на дискотеках еще девчонки ждут. Там и поищи, кого в покои провожать.

Посмеявшись, разошлись по комнатам. Назавтра день предстоял трудный.

 

Хоть и умоталась нынче, а не спалось Елене Степановне. Игривый намек напомнил первую влюбленность, так и не сумевшую набрать силу, растворенную временем и расстоянием. Избранник был родом из Смоленска, учились вместе. Могла она тогда после университета в областном центре остаться, уже и работу подыскала, если б не беда с отцом. Сердечный приступ. Скорая из райцентра приехала слишком поздно, не спасли. А, как отца не стало, и мать за ним засобиралась. Каждый день на могилу ходила. Есть, пить забывала. Не могла она ее в таком состоянии одну оставить.В местной школе оказалась вакансия учителя как раз по профилю. Сколько воды с той поры утекло...

Школьные проблемы для нее всегда были, как личные. За то и ребята любили, и начальство ценило. В тридцать шесть директором школы назначили, не шутка. За ее кандидатуру сам бывший директор хлопотал.

Только своей семьи как-то за профессиональными заботами не получилось или не встретился тот, кто по сердцу. Вспоминала иногда смоленского Сашку, но со временем вставала перед глазами только размытая высокая фигура. Забылось все: лицо, жесты, взгляды, планы. А ведь переживала когда-то, ждала - позвонит, приедет.

- Все спать, спать. Дел завтра много.

 

Утром была жеребьевка и после нее сразу первый матч. Поле для игр (председатель помощь присылал) постарались, подготовили: траву покосили, по периметру лавки сделали. Всех старшеклассников приобщили. И теперь они , довольные, восседали на самодельных трибунах в качестве зрителей. Несмотря на страду, народу поглазеть на матч собралось много. И старые, и малые пришли. Чемпионат - он не каждый день, хоть и школьный!

 

По запланированному распорядку играли по два матча в день, чтобы в три дня уложиться. Ну а четвертый - финал, поздравления. Все, как положено.

Свободного времени у приезжих игроков практически не было. Не тренировка, так матч, или теми же зрителями оценивали соперников на трибунах. Вечерами в клуб ходили всей толпой. Местный кинозал давно такого ажиотажа не знал. Но больше никуда. Тут тренера следили строго, хоть и заглядывались на их подопечных местные девчонки. Режим.

 

К концу третьего дня определились фавориты. Сельским повезло. Не то, чтобы играли профессиональнее прочих, но, видно, свое поле было счастливое. И смоленская команда вышла в финал. Сильный был состав. Да и тренировки у них проводились серьезные. Ребята из местной команды заглядывали посмотреть: обводки отрабатывали, подкаты, удары, пенальти, моделировали искусственный офсайт. Все ошибки, что допускались в матчах тренер разбирал подробно, а потом еще и еще раз создавал проблемные ситуации на поле и подсказывал варианты выхода. Силен был Иван Петрович. Конечно, по сравнению с ним, Светлана Сергеевна - учительница физкультуры Иванцовской школы, мало что могла дать для развития школьного футбола.

 

 

Накануне финальной игры постоялец явился домой поздно. Сначала в дверной проем вплыла огромная коробка с тортом, потом набитый доверху пакет, позвякивающий тарой, из которого, не вместившись целиком, торчала палка сырокопченой колбасы.

- Ну, хозяюшки, сегодня я вас угощаю!

- Заранее победу отмечаете? - съехидничала Елена Степановна.

Вручая ей продукты, он выдержал паузу, но повод для торжества озвучил.

- День рождения у меня сегодня. Тридцать два годочка стукнуло.

И, лукаво глянув, протянул по-стариковски:"Эх, идет времечко."

- А я думала...Вы очень молодо выглядите, - честно призналась женщина.

- Но точно не моложе Вас, - усмехнулся, отмечая про себя вспыхнувшие смущением щеки собеседницы. - А продукты-то выкладывайте. Зря я что ли в город за деликатесами мотался.

За ужином Иван Петрович привычно шутил, балагурил. Елена Степановна пыталась придать торжественности моменту, произнося серьезные тосты о счастье и удаче. А Мария Григорьевна налегала на икорку да красную рыбку в те редкие моменты, когда рот не расплывался в хохоте на очередную байку гостя. Расходились, как повелось с недавнего времени, поздно, хоть назавтра и был ответственный день.

 

Елена все ворочалась под грудой новых впечатлений, томясь смутным ожиданием. Сон не шел. Худощавая фигура, темным пятном застывшая на пороге комнаты, не удивила, хоть сердце и забилось гулко неровными толчками. Он постоял, прислушиваясь. Догадался, что женщина не спит, видит его, но молчит, и смелее ступил, наполняя пространство помещения ароматом желания, нежности и ласки, давно не виданных в приютившем его доме.

 

Финальный матч решено было провести вечером, чтобы и занятый днем рабочий народ мог подтянуться. Собралось полсела. Скамеек не хватило. Кто корягу какую или бревно приспосабливал, кто пледы с собой прихватил, стелили на землю. Мужское население, в основном, стояло, переживая перипетии игры. Болели мощно. Шум, свист стоял на все село, привлекая все новых болельщиков. С такой поддержкой местная команда старалась вовсю. Но чуда не случилось. Победили смоленские. Счет был разгромный, несмотря на то, что вратарь сельских - Кирилл, исправляя ситуацию, с десяток мячей не пропустил в ворота. Иван Петрович после игры лично подошел к нему, руку пожал и сказал, что с таким голкипером, как он, можно горы свернуть. И команду похвалил: "Достойно играли, молодцы!"

 

На чаепитие с тортами, испеченными поварами школьной столовой к окончанию чемпионата, собрались все команды. У ровесников тем общих много нашлось, расходиться не торопились. А сопровождающие посидели недолго и собираться пошли, предупредив:" Утром автобусы".

Иван Петрович шел к дому, радуясь удачному финалу и любуясь небом. Поздний вечер начала августа провожал лето несметной, яркой звездной россыпью.

 

У ворот, увидев знакомые очертания, почувствовал, как тепло удовольствия растекается по телу:"Ждет".

- Экая красота в ваших краях, Елена Прекрасная, - приобняв, тихо сказал.- Словно и небо нынче празднует.

- Ну, кто празднует, а кто и нет.

Она улыбнулась одними губами, отстранилась тихонько и в дом.

Стол к ужину был накрыт, но, сославшись на нездоровье, Елена к себе в комнату ушла, прилегла.

Иван заглянул с порога:

- Неужто так разобиделась оттого, что мои ребята выиграли?

- С таким тренером и мои б выиграли.

Он усмехнулся, приблизился и на ухо тихо:

- Не засыпай, я скоро.

Чуть коснулся губ обещающе.

 

Она слушала, как на кухне Иван что-то рассказывает, мать заливисто хохочет, звенят стеклянные бока фужеров и тренькают приборы по тарелкам. Подумала, отчего-то с горечью:" Последняя ночь".

 

Переливом растекся по дому дверной звонок. Через щель под дверью в ее комнату засквозило уличной прохладой. Громкие, взбудораженные девичьи голоса заполнили пространство по ту сторону. Иван что-то отрывисто спрашивал, девчонки кричали наперебой. Потом все стихло.

Едва накинув халат, Елена выскочила в кухню. Мать сидела за столом одна. Ни Ивана, никого.

- Что случилось?

- Да я не поняла. Девчонку что ль какую пацаны не поделили. Драка вроде.

Елена выскочила во двор. В конце улицы увидела несколько бегущих по направлению к клубу фигур. Вспомнила - дискотека сегодня. Там что-то? Дернулась было бежать, опомнилась - в халате. Вернулась, стала лихорадочно натягивать цивильное.

- А ты куда? - ухватила за кофту мать, - Без тебя не разберутся? Пошел Иван-то, наведет там порядок. Сиди.

Да ее разве удержишь. Вырвалась, заторопилась по ночной дороге. Еще до поворота на улицу, где стоял клуб, услышала выстрел. Замерла на мгновение. Сердце заколотилось от страха. Чувствуя, как слабеют ноги, заставила себя идти туда, на звук.

Завернув, увидела, как от здания в разные стороны разбегаются ребята. Один сиганул мимо, да так, что чуть не сбил. И разглядеть не успела кто. У входа девчонки верещали, столпившись. Елена Степановна туда же в толпу нырнула. А его уже поднимали, поддерживали под руки.

- Иван, - рванулась. Тренер руку выставил, мол, не трогай меня.

- Ты чего тут, Елена Степановна? Все в порядке. Проблемы решились.

- Что решилось? Кто стрелял?

- Да я это,- чуть улыбнулся виновато, вытащил из кармана пистолет:

- Стартовый. Хорошо, догадался с собой захватить. Надо было сразу пальнуть, а я сдуру разнимать полез, увидал - трое на одного. Ну и приложили слегка.

Он поморщился от резкого движения. Трое ребят из смоленской команды, опустив головы, молча стояли рядом.

Елена Степановна двух девчонок выцепила из круга:

- Ну-ка, рассказывайте, из-за чего весь сыр бор?

А все было просто. После чаепития местные на дискотеку собрались и с ними несколько парней смоленских увязались. Сергею, нападающему команды, девочка одна приглянулась.

-...Зойка Калинина. - тараторили девчонки. - А она раньше с Димкой Савельевым встречалась. А потом они разругались. А Димкины дружки увидели, что она с Сергеем танцует и Димке сказали. Они выпимши были, пришли и стали права качать, ну чтобы смоленские уматывали. А Зойка возьми да скажи Димке, что я мол с Сергеем пойду. А Димка Зойку как дернул. А Сергей заступаться стал...

Виновница разборки тихо стояла рядом с Сергеем. И за что ее ругать? Обычное дело такое в селе. Само собой, друзья в стороне не остались. Но, так как произошло чрезвычайное происшествие во время чемпионата, понимала Елена Степановна, что неприятностей не избежать. Главная же неприятность стояла перед ней в виде тренера, опирающегося на руки ребят.

 

Потихоньку дошли до дома. Елена тут же хотела за врачом бежать, да Иван остановил. Не гоношись, мол, просто сильный удар, к утру пройдет... Не прошло.

Утром медработник, что прибыл с командами, прощупал :" Больно? Не больно?" Спросил, где, мол, так угораздило.

- Упал неудачно.

- Сильно неудачно-то. Похоже на перелом ребра. Думаю, что одно...И без смещения. Но точно только рентген определит. Если все, как я предполагаю, недельки за три - четыре кость срастется. Первое время только покой нужен. И, желательно, свежий воздух. Но рентген все-же сделайте.

 

Увидев, как Иван начал собираться в дорогу, Елена Степановна подошла решительно:

- Ну вот что, я тебя в таком виде никуда не отпущу. Команду твою Светлана Сергеевна доставит. Пару отгулов ей потом дам. Позвони в школу, скажи, что, мол, заболел. Имеет право человек заболеть? Рентген в райцентре сделаем. Сама отвезу. Это не в Смоленск в таком состоянии полдня мотать. В больницу нужно будет, так у нас и больница есть. А если все, как врач сказал, так поживешь у нас пока поправишься... Кстати, и свежего воздуха тут пруд пруди.

 

Вроде и мог бы возразить Иван Петрович, да только не захотел. Уж больно складно обо всем Елена Степановна рассудила.

 

Перелом оказался несложным, назначили амбулаторное лечение. Первые дни Иван все больше лежал. Читал. С Марией Григорьевной беседовал. Той нравился шебутной, веселый постоялец.

- Вот погодите, поправлюсь, загон для кур вам поправлю. Столбы-то подгнили, скоро совсем завалится.- обещал, тоскуя по делу.

- Да лежи уже, лежи, - махала та на него рукой.- Ишь, шустрый какой. Выздоравливай. А там и видно будет.

Если нужны были лекарства, Елена Степановна ему сама их из райцентра привозила:

- Нечего тебе больному в автобусах трястись!

 

Спустя два дня после происшествия, пожилая хозяйка впустила в его комнату трех долговязых парней.

- Пришли к тебе тут, Иван Петрович.

Узнал он их сразу, хоть и темно тогда было. Да и Мария Григорьевна догадалась, кто такие и зачем пожаловали. Разговоры-то дочки с Иваном слышала.

- Явились, не запылились, - ворчала, - Давайте говорите, чего хотели и уходите. Не видите - болен человек.

Парни забубнили извинения.

" Испугались что ли, - смекнул Иван, - не заявлю ли."

- Да ладно ныть- то, - усмехнулся, глядя на рослые фигуры. Прищурился лукаво:

- Эдакая силища, а пропадает зря.

Во дворе все еще лежала груда поколотых, но так и не убранных дров.

- Несподручно мне нынче. Подсобите ребята.

Через пару часов, выпроваживая парней, Мария Григорьевна с удовольствием окидывала взглядом аккуратную поленницу.

 

Извинения были приняты.

- Вам бы спортом заняться, - посмеивался на прощание Иван Петрович, - вон хоть баскетболом. Гляди, как ловко получается дрова кидать.

 

Через две недели, поначалу в компании с Марией Григорьевной, а потом и один стал он ходить по грибы в ближний лес. Неделю до того дожди лили. Белых, подосиновиков было немерено.

Вечерами, после работы Елена с матерью закручивали консервы. Рядками вставали на лавку прозрачные банки с соленьями, и Иванов сбор тешил взгляд отварными шляпками из-под стекла.

А после всех дел вечерами на лавке во дворе болтали о житейском. Мария Григорьевна редко, все больше дочь с постояльцем вдвоем. Говорили чаще о работе, благо тема близка.

- Обещали место тренера в спортшколе, - рассказывал Иван, - ребят моих жаль, но вакансия появится, уйду, наверно. Там все же перспектива.

- Не остаются молодые педагоги, в город сбегают,- сетовала Елена. - И жильем специалистов не удержать, нет строительства в колхозе. Бывший тренер футболистов наших тоже год назад уехал. А ведь я ему и оклад повышала, как могла. Школа при нем на всех соревнованиях лучшие места занимала.

 

О личном не говорили. Иван на такие вопросы отшучивался, а Елене и вовсе не хотелось ворошить воспоминания.

О личном писало над ними небо свой вечный роман, придавая душевность даже производственным темам, протягивая звездные мосты между обыденными фразами.

- Обязательно воспользуйся вакансией, Вань. Тренер ты классный. Кому, как не тебе поднимать российский футбол.

- Вот что, Лен. Пока я здесь, потренирую-ка немного твоих футболистов...Да не переживай, я аккуратно.

 

А еще были ночи.

- И куда ты, больной! - охала Елена, чувствуя, как рядом пристраивается жилистое тело. А его руки уже, соскользнув вниз, тянули к плечам ночнушку, обнажая округлые прелести сочного естества. Губы жадно захватывали в плен ее рот, не давая говорить, жалеть. Не за тем пришел.

И, ощущая, как пробираются его горячие ладони к доверчиво открывшимся укромным местам, тонуло в страстных объятиях истосковавшееся по любви женское тело, увлекая за собой разум.

 

Месяц подходил к концу. За несколько дней до первого сентября в городской амбулатории Ивану закрыли больничный. Было это накануне выходных. Можно было сразу и ехать, но он все тянул. Дела находились какие-то. За выходные загон поправил, как и обещал. К вечеру воскресенья все же стал собираться. Да что там собирать. Костюм спортивный и белье покидал в дорожную сумку.

Елена Степановна из комнаты своей вышла, к косяку дверному прислонилась. Молча глядела, как он последние вещи складывает, сумку застегивает.

Тихонько тронув выбившийся локон ее волос, он провел по щеке. Не почувствовав ответа на ласку, руку убрал.

- Ну что ж, спасибо за хлеб-соль, Елена Прекрасная. Если чем обидел, прости. А только я этот дом, эти края и тебя долго помнить буду.

Она только плечами пожала слегка, как смогла изобразила равнодушие, дежурно обронила:

- Да о чем Вы говорите, Иван Петрович. Какие обиды. Вон, дров накололи. Загон поправили. Да и нам с матерью с таким гостем веселей жилось. Всего Вам доброго.

Помолчали, стоя друг против друга. " Не то говорю,"- подумал каждый. Но слова, выбранные для этой минуты, уже сотворили между ними забор, в котором не было калитки. И, когда шагнул Иван за порог, не раздались сзади быстрые шаги, не подбежала, не обняла. Будто и не было ничего.

Проводив, крепко прикрыла дверь, потом тихо добрела до спальни, села на кровать и замерла. Мыслей не было. Она сидела молча, опустив голову, в мельчайших подробностях изучая рисунок прикроватного коврика. Внутри была пустота, черная дыра, которая сжирала всю ее энергию. Не хотелось ни делать ничего, ни двигаться. Как будто любое движение могло расшевелить затаившуюся в наступившей тишине боль. Наверно она просидела так долго, потому что услышала, как заскрипела входная дверь. Мать от подруги Клавдии вернулась. Встречаясь, не разойдутся, пока всему селу косточки не перемоют.

- Ты чего тут? - Мария Григорьевна смотрела встревоженно на притихшую дочь. - Проводила Ивана-то?

- Да, уехал, - медленно протянула та , не меняя позы.

- Ну уехал и уехал. Понятно дело, что уехал. Его дело молодое, городское. А ты вставай-ка, пойдем, я чайку поставлю.

- Да какой чай, мам! - ее словно прорвало. Вся тоска, накопившаяся в возникшем вдруг вакууме, собралась в огромную волну и выплеснулась наружу неожиданно откуда взявшимися слезами.

- Доча, ну ты что! Ну понравился парнишка, понятно. Так ить не пара он тебе.

- Да знаю, мама! - сквозь рыдания. Всхлипнув в очередной раз, нагнулась и из под подушки вытянула тестовую полоску.

- Вот!

- Это что?

- Беременна я-я-я!

Мария Григорьевна медленно осела на стул напротив. Изумление на ее лице стремительно сменилось неописуемой радостью. И она изо всех сил прижала дочь к себе.

- Счастье-то какое!

Теперь пришла очередь удивляться Елене.

- Да ты что говоришь?

- Что говорю? Я говорю, что судьба тебе радость послала, а ты ревешь, глупая...Тебе какой годок уж пошел? Женщина для того в этом мире и есть, чтобы новую жизнь зачинать. А я внука давно жду. Представляешь, какой будет мальчик? Веселенький, да деловой, как этот твой тренер. - Она ткнула дочь в бок, хохотнув, - И с конопушками такими ж, рыжими.

Елена почувствовала, как рассасывается комок у горла, мешавший говорить, дышать. Сквозь слезы еще улыбнулась.

- А может девочка.

- Не! Нам мальчика треба. Пусть хоть один мужик в доме будет. А то вон чего по дому сделать, так соседей пока допросишься.

- Это уж, мам, как получится.

- Ну, ежели девочка - тоже ничего, боевая будет девочка... Ты вот что, - Она уже расталкивала Елену, стягивая с кровати, подпихивая к двери.- Ты давай-ка, дуй в магазин, пока не закрылся. Торт купи и бутылочку красненькой... Отметим. Ничего, по чуть-чуть можно с радости такой.

Они вдвоем вышли во двор. Бесконечное небо, незамутненное облаками, высыпало все свои ночные сокровища.

- Ему-то сказала?

- Зачем? Парню жизнь портить?

- А ну и ладно... Ты погляди красота какая! И она теперь для вас двоих. А что ты думаешь? Малыш там тоже через твои глаза сейчас все видит и любуется.

- Ой, ну ты и скажешь, мам!

 

Пока дошла до Центральной улицы, уже совсем стемнело. Продавщица Любка уже собиралась кассу снимать. Подавая торт посвежее и вино, поинтересовалась по-простецки, как в деревне водится:

- А чего это вы отмечаете, Елена Степановна?

Глядя, как покупательница молча укладывает покупки в пакет, пожала плечами, мол не говоришь и не надо. Но куда деть характер, не выдержала:

- Уж не отъезд ли постояльца загостившегося?

- И до всего тебе, Люба, дело есть.

Елена Степановна резко развернулась и уже на выходе услышала.

- Так он не уехал.

Она чуть не споткнулась.

- Как не уехал?...Кто?...Ну что ты, Люба, за человек такой. Зачем врешь?

- И ничего не вру. Тамарка Фролова недавно за мукой приходила и говорила, на остановке он сидит. А автобус давно ушел, последний между прочим. Тамара ему еще сказала:" Теперь только на такси". А он на нее рукой махнул. А она...

Но Елена Степановна уже не слушала дальше. Остановка была недалеко, на той же улице. За Г- образной панелью не было видно, есть ли кто внутри. Но деревенская молва редко ошибается.

 

Он сидел, облокотясь на сумку, прислонившись затылком к панели. Удивленно приподнял брови, увидев неожиданно возникшую, словно ниоткуда Елену, но, приложив палец к губам, не позволил ей говорить. Встал, глядя в самую сердцевину блестевших не хуже небесных красавиц глаз, притянул к себе и с силой впечатал в темноту ночи:

- Понимаешь, Елена Прекрасная, таких звезд нет над Смоленском, нет и никогда не будет.

 

Вот напасть, опять мешал комок у горла ей говорить. А так хотелось сказать ему, что всю красоту неба над их селом видят теперь они уже втроем.

 

 

Середина мая радовала солнечными днями. Копошились селяне на огородах. И Мария Григорьевна с утра уже сеяла морковь в грядах. Остановившись, вытащила из кармана затрезвонивший телефон.

- Ну? Кто?...Девочка?...А вес какой?...А рост?... А сама-то как?

Убрав источник приятных новостей в карман, улыбалась, довольная. Досеяв гряду, она быстрым шагом пошла со двора. Надо ж с Клавдией поделиться радостью. Внучка родилась!

 

О том, что когда-то хотела непременно мальчика, она давно и думать забыла. Мужик в доме уже был.