Жил-был однажды на свете прямоходящий,
В меру разумный, лиричный слегка примат.
В лирике грезил он о любви пьянящей.
Жизнь ему ставила год от года за шахом мат.

Жил бы себе примат и не знал печали,
Да вот втемяшилось: вынь, мол, да положи.
Путь его шрамы-истерики отмечали,
Стоном надрывным не в ноту звенела жизнь.

Он и искал, и влюблял, и про вечность клялся...
В души влезал по локоть, искал святынь.
Но неизменно с осколками оставался,
Глядя обиженно в хлябей небесных стынь.

"Как ж это так?" - вопрошал он у провиденья. -
"Я ведь люблю, ревную, схожу с ума,
Равно свожу, поздравляю полуночно с днём рожденья,
Даже порой вроде как приживаюсь в чужих домах."

Небо молчало, как то и положено смеси газов,
Рандомно окружившей планетный шар.
Не помогало ни капли ни в звёздах искать алмазов,
Ни подкреплять все свои воззванья нытьём гитар.

Чувства легко остывали, как утром угли,
Люди менялись, и все, как один, не те.
Так он отчаялся, что уже даже гуглил
Слово "любовь" в электрической темноте.

Так бы и шло всё, пожалуй, до самой смерти -
Незаполняемый холод в груди да сверло в мозгу -
Стих бы примат в лихорадочной круговерти,
Стаял бы незаметно в ещё одного брюзгу.

Да вот попалась примату одна девица,
Что не велась почему-то на пафос клятв.
Бровь поднимала в ответ на призыв жениться,
Не понимала геройственных жертвожатв.

Таять не думала от задушевных трёпов,
За понимание не цеплялась, как за блесну.
С ним не делила ни игр, ни автостопов,
И не строчила соплей, отходя ко сну.

Бился примат над загадкой весну и лето.
Пробовал так и эдак, да всё не впрок.
И наконец догадался спросить ответа
Лично у той девицы - как взвёл курок,

Как окунулся с разбега в холодный омут -
Задал примат надрывно простой вопрос.
...К счастью, он выплыл там, где другие тонут,
За ночь до тихой правды рывком дорос.

Что он услышал? Я так же легко отвечу,
Как персонаж персонажу в моём стишке.
Только учти - этой правде идя навстречу,
Ты покупаешь котяру в невнятном таком мешке.

Знаешь, всё просто. С рождения и до края
Ты обладаешь всецело одним существом - собой.
Только одним. Нет ни ада тебе, ни рая -
Там, за порогом. Есть только бессменный бой.

Есть только цепь многих, многих перерождений -
Путь к совершенству так долог и так непрост.
Сотни уроков. И множество наваждений,
Сладких и горьких, способных замедлить рост.

Всё, что ты ищешь в объятьях дузей, партнёров -
Ты себе можешь успешно давать и сам.
Не затевай здесь со мной бесполезных споров,
Вспомни-ка лучше всё то, в чём твой друг - твой зам.

Как в тебя верят, тебе придавая силы.
Как одобряют, смывая вопрос "зачем?".
Как помогают твой страх закопать в могилу
И укрепляют каркас промежуточных схем.

Нет, ты ошибся: я не отрицаю любви и дружбы.
Но..."Лишь свободного можно любить" - в этом суть вещей.
Вдумайся в разницу: "быть желанным" и "быть так нужным!"...
Ты ведь не видишь в нуждаемости клещей?

Цепких клещей, извращающих суть свободы,
Суть и любви, и дружбы. Не видишь? Жаль.
Я вот увидел. Попёрся в реку, не зная брода.
Верил поэтам, делил с ними их печаль,

Множество лет так старался уметь нуждаться,
Но осознал, что природе чужд суррогат.
...Знаешь, порой это важно - уметь сломаться,
Чтоб осознать, в чём на деле ты был богат.