Когда у тебя не останется правды и имени...
Когда у тебя не останется правды и имени,
И скроется твой силуэт в наползающей мгле,
Я буду просить до последнего: "Боже, прости меня,
За то, что тебя отпустила бродить по земле..."
Когда ты найдёшь горизонт по сияющей линии,
Протянешь ладонь и начнёшь торопливо идти,
Я буду просить до последнего: "Боже, прости меня,
За то, что уверила, счастье возможно найти..".
Когда ты увидишь, что дали лишь кажутся синими,
А горы немые и черные, словно зола,
Я буду просить до последнего: "Боже, прости меня,
За то, что всё это тебе объяснить не смогла..."
Когда ты чужие слова посчитаешь святынями,
И станешь им жадно внимать, о скитаньях скорбя,
Я буду просить до последнего: "Боже, прости меня,
За то, что позволила скверне коснуться тебя..."
Когда ты поймёшь, что тебя в этом мире не приняли,
Он ловит несчастные души, смеётся и льстит,
Тогда ты вернёшься домой и прошепчешь: "Прости меня..."
Я тихо отвечу: "Прощаю... И Бог пусть простит..."
И скроется твой силуэт в наползающей мгле,
Я буду просить до последнего: "Боже, прости меня,
За то, что тебя отпустила бродить по земле..."
Когда ты найдёшь горизонт по сияющей линии,
Протянешь ладонь и начнёшь торопливо идти,
Я буду просить до последнего: "Боже, прости меня,
За то, что уверила, счастье возможно найти..".
Когда ты увидишь, что дали лишь кажутся синими,
А горы немые и черные, словно зола,
Я буду просить до последнего: "Боже, прости меня,
За то, что всё это тебе объяснить не смогла..."
Когда ты чужие слова посчитаешь святынями,
И станешь им жадно внимать, о скитаньях скорбя,
Я буду просить до последнего: "Боже, прости меня,
За то, что позволила скверне коснуться тебя..."
Когда ты поймёшь, что тебя в этом мире не приняли,
Он ловит несчастные души, смеётся и льстит,
Тогда ты вернёшься домой и прошепчешь: "Прости меня..."
Я тихо отвечу: "Прощаю... И Бог пусть простит..."