Крестоносец

День свернулся клубочком. Стучится в окно луна,

Освещая жилище опального крестоносца,

Что не стал паладином. Луна, обозрев, смеётся:

Мол, убого и скудно. А, впрочем, твоя вина.

 

Променял безвозвратно карьеру на ржавый меч —

И подался в священники в самом глухом приходе,

Лишь война отгремела. Измучила, чай, икота:

При дворе не смеётся ленивый! Остыла печь,

 

Завывает обиженно ветер в сыром углу

И лучина над книгой дрожит — норовит погаснуть…

«Кто поверит в твои, крестоносец, дрянные басни?» —

Усмехается дьявол. И слышит в ответ: «Я глуп,

 

Все мирские соблазны отверг, бросил замок свой,

Не женился на дочери графа, не стал придворным,

Всё раздал, чем владел, чтобы бесов голодных своры

Не насытились грешной душой. До сих пор живой,

 

Хоть соперники смерти желали в бою не раз…

Разве это — не знак, не свидетельство Божьей воли?

Поболтали? Теперь убирайся. Ты, верно, болен —

Повторяешься, не изменяя набору фраз».

 

Дьявол бесится. Стены дрожат, источая тьму.

Крестоносец, зажмурившись, молится: «Pater noster…

Не прошу малодушно избавить меня от гостя —

Дай мне силы противиться, не уступить ему».

 

Он прощения просит за каждый удар мечом —

И за каждого смертного, павшего от удара.

Дьявол бьётся в конвульсиях: столько усилий — даром.

Обещает вернуться. Швыряет, в сердцах, свечой.

 

Рыцарь крестится — ну и манеры, даёт обет

Крест нести свой под градом камней — до седьмого пота.

Личный бес не уснёт — порождение грешной плоти.

Значит, надо молиться, иначе — погаснет свет.