Мгновения

Он не звонит, а стучит в дверь, обитую дерматином, –

знак для неё, что это муж, а не какой-нибудь вор-домушник,

разинувший рот на картину,

которая сто лет висит на стене над старой больной кроватью…

Он входит, протягивает свежий батон /такой, как ты любишь, Катя/,

она улыбается, тянет за стол, пока не остыли оладьи…

Потом, кряхтя, поднимается: время выгуливать пса, –

стареет, наверное, вредный стал, надо водить по часам,

а то, озорник, куролесит…

«А знаешь… Пойдем-ка вместе!»

Он надевает ошейник, бурчит: «Ах ты, сукин сын,

опять сгрыз ремень и веник», – смеётся в густые усы…

Втроём, три седых одувана, тихо бредут по скверу,

и каждый боится думать, кто же уйдёт первым…

И мудро молчат – о жизни, о том, что пока ещё в силе,

о детях, которые /что поделать/ месяц уже не звонили,

приедет ли внучка Настенька из жаркой своей Италии,

надо же, угораздило, забраться в такие дали…

На ужин пюре с котлетой, мелиссовый чай, халва.

И утро тревожно-светлое. Жив… Слава Богу, жива…

А что ещё нужно для счастья? Пирог с айвовым вареньем,

расшитая гладью скатерть, родные «Семнадцать мгновений…»,

погрызенный псом ошейник, и солнце в окно, и плед,

и то, что сегодня не ноют колени и удался омлет,

не портит его даже липкий и гадкий, но очень полезный шпинат…

 

…И вздох.

И улыбка.

И слёзы украдкой.

И выдох.

И тишина…

 

*Фото из интернета