Витязь в тигровой шкуре. Глава 1.
Глава 1
Повесть о Ростеване, царе Аравийском.
* * *
По намёкам древних мифов и неподтверждённым датам,
Жил в Аравии правитель. Был он важным и богатым,
Также витязем искусным, сильным, статным, бородатым…
Если б знали нефть в те годы, был бы он ещё магнатом.
Ростеван (так звали шаха) также был отцом отличным:
Дочь в условиях растил он, приближавшихся к тепличным.
Тинатин, царевна-дочка, была чадом симпатичным –
С внешностью фотомодели… и умом аналогичным.
Царь созвал своих визирей и сказал яйцеголовым:
«Типа, щас я осчастливлю вас, болванов, умным словом.
Я - мужик ещё что надо. Но не вечно быть здоровым…
В общем, надо поразмыслить, кто владыкой будет новым.»
Ростеван, промолвив это, огляделся, а вокруг
Видно не было покоев через лес поднятых рук.
Кое-кто приподнял обе: дескать, мало ли, а вдруг…
По углам уже шла драка между партиями слуг.
Царь продолжил: «Успокойтесь, мои люди доброй воли.
Эвон как вас всех пробрало… пошутить нельзя мне что ли?
Вы забыли о царевне, что цветёт как роза в поле.
Так что знайте, что она и воцарится на престоле!»
Хором все вздохнули так, что рябь пошла по гобеленам
Но сказали: «В мудрых мыслях, царь, с тобой сровняться где нам…»
Про себя же каждый думал то, что в этом мире бренном
С молодой нам сладить проще, чем с тобою - старым хреном!
Распустил султан парламент. Все попрятались по норам,
Предвкушая пир горою на поминках царских в скором.
Лишь один стоял в сторонке и страдал немым укором -
Автандил - полковник штаба и ответственный по сборам.
Он единственный, кто не был соискателем на трон.
Размечтавшись, речь владыки не сумел расслышать он.
Всё стоял, уставясь в точку, испуская тихий стон…
А мечтал он о царевне, был в которую влюблён.
Тут его под белы руки проводили из покоя.
Удивился наш влюблённый, вопрошая: «Что такое?»
А узнав решенье шаха, захлебнувшись слёз рекою,
Сделал он в своём кармане неприличный жест рукою.
«Как же так - рыдал он - видя эти пламенные очи
Буду знать, что недоступна та, что мне желанна очень.
Что царевна, что царица…» и порвав надежды в клочья
Он отправился к служанке с приближеньем новой ночи.
Ну а царь об эту пору разослал благие вести:
«Скоро будет восемнадцать моей дочери - невесте.
Кто придёт прославить дочку - ставлю каждому по двести.
Не хотите - не ходите… Сядьте дома, ждите мести».
И сходились к нему люди, подгоняемые стражей…
И Сограт, мудрец придворный, прискакал с улыбкой вражьей.
Собралась толпа большая; и из пышной спальни даже
Автандил прибрёл, шатаясь, словно мерин под поклажей.
Там он в обществе служанок позабыть пытался лик
Той, с которой обручаться он в мечтах уже привык,
Той, что здесь на троне сидя, поправляла каждый миг
Обруч новенькой короны, так как ей он был велик.
Гордость папина на троне восседала, как влитая:
Ноль внимания на царство, в грёзах девичьих витая…
По команде режиссёра, в умилении рыдая,
Все воскликнули: «Восславься, о царица молодая!»
К ней придворные поэты подходили чередою,
Разворачивали свитки с похвалебной ерундою.
А за троном царь-папаша, потрясая бородою,
Всё учил царевну жизни, как не встретиться с бедою:
«Дочь моя! Чтоб при правленьи избежать переворота,
Ты бросай подачки смердам - представителям «народа».
Подавай порой монетку в руки нищего урода,
И «народ» тебя полюбит - такова его природа.»
Царь услышал рядом звуки открываемой бутыли…
Вмиг благие наставленья на устах его застыли.
Быстро речь свою закончив, со словами: «В общем, ты ли
Не достойна быть царицей…» царь сбежал туда, где пили.
Но для дочки недалёкой речи папины, увы,
Пролетели, не коснувшись венценосной головы.
Уловивши половину из вгружаемой ботвы,
Улыбнулась дева глупо и сказала: «Вы правы».
Тот совет, что был ей понят, воплотила дочка свято:
Созвала своих визирей, буйной радостью объята,
Говоря: «Народ мой беден, ну а я - весьма богата…
Нужно равенство и братство… Выносите людям злато!»
Грудой царские богатства навалили на пороге:
Всю казну, запасы, фонды, все трофеи и налоги.
Блеск невиданных сокровищ подрывал здоровье многих:
Двести сорок три инфаркта - этой акции итоги!
Вот один какой-то нищий взял монетку осторожно…
«В чём прикол?» - следя за нищим люди думали тревожно.
Нищий смылся, а у стражи все мечи остались в ножнах.
«Оба-на!» - сказали люди и попёрли всё, что можно…
Что сказал царице юной позже офигевший батя,
Помнят лишь пустые стены в белокаменной палате.
Страшен гнев был Ростевана… говорят, (не буду врать я) -
У владыки даже утку свистнули из-под кровати!
Но недолго царь бранился на дочуркины проделки.
Даже бить не стал посуду (благо, спёрли все тарелки)…
А потом настало утро, а пред чувством опохмелки,
Как подмечено народом, остальные чувства мелки.
Но владыка многомудрый, Ростеван, не был бы оным,
Если б не располагал он потайным надёжным схроном.
Трон отставив (вместе с дочкой), бледный царь с утробным стоном
Выкатил четыре бочки из хранилища под троном.
Он воскликнул: "Я желаю продолжения банкета!"
И пошла такая пьянка, что народ невзвидел света!
Вскоре царь навзрыд заплакал. "Эх, недобрая примета...
Видно, бочки на исходе" - объяснили люди это.
Тут визирь Сограт и храбрый Автандил без проволочек
Расколоть царя решили на предмет подобных бочек:
"Вдруг где есть другие схроны - проживём ещё денёчек..."
И к царю подсели дружно, взяв его под локоточек.
Укорил визирь владыку: "Нам ли быть с тобой в печали!
Что грустишь? Ведь нынче дочку мы на царство повенчали.
И, позволено мне будет правду рубануть сплеча ли:
Недовольных нет в народе - погреба не подкачали.
В чём причина странной скорби?" - у царя спросили оба.
Отвечал им царь сквозь слёзы: "Я стою у края гроба...
Мне на дочь надежды мало - недалёкая особа.
Передать бы титул сыну - нету сына... Вот стыдоба!"
Ростеван махнул на залу, где бухали все вельможи:
"Разве могут править эти непроспавшиеся рожи?
Толк бы был от Автандила, да и это не похоже -
Малый, хоть и не дурак он, но дурак немалый всё же."
Кровь вскипела Автандила. Он горяч бывал порою.
"За обиду - думал витязь - я сейчас козла урою!
Сам одной ногой в могиле, а ещё хамит герою..."
И подняться попытался, речь свою с трудом, но строя.
Автандил икнул, и громко обратился к государю:
"Чтоб твои развеять речи, царь, что сказаны в угаре,
Мы с тобой устроим нынче королевское сафари.
Благо, в нашем зоопарке каждой твари есть по паре!"
Мы возьмём с тобой по луку, что остались в арсенале,
Да побольше средств от жажды – ну, там, пива ли, вина ли;
А народ пускай рассудит, кто тут крут, сочтя в финале,
Сколько туш мы завалили и ногами запинали».
Царь ответил: «Состязанье ты затеял на беду
Так как с детства я приучен жизнью к ратному труду.
Я самца москита в самку превращаю на лету...»
И без промаха поднёс он чарку винную ко рту.
Поразились все вельможи этой ловкости движенья,
И признали, что владыка их достоин уваженья:
Ведь кто пил с царём синхронно (всё царёво окруженье),
Те давно в горизонтальном пребывали положенье.
Но владыка был не в силах переспорить Автандила.
Отвертеться от охоты у него не выходило.
И, когда настало утро, лишь светило засветило,
Решена была судьбина и слона и крокодила!
Автандил надел кольчугу, латы, наручи, поножи.
Шлем и латные перчатки в тот комплект входили тоже.
Царь, как главный и как старший, нарядился чуть построже:
Так же, как его соперник, плюс ещё колет из кожи.
Ухватившись друг за друга, побрели они ко входу
В зоопарк, что был назначен этой прихоти в угоду.
Там смотритель за зверями выпускал их на свободу.
Стрел кругом валялись связки, чтоб не прерывать охоту...
Царь десятку любопытных жестом приказал единым
Встать на всякий случай стенкой меж зверьми и господином.
Остальные разбежались, посочувствовав кретинам.
Автандил один остался со слугою Шермадином.
Вот на них помчались звери... понеслась за стаей стая:
Черепахи и ленивцы, воробьи и попугаи...
На стрелков народ дивился – их задача непростая.
Лук поднять, и то – проблема, а не то что попадая.
Пробегали мимо зайцы… шли ежи волной живою:
Над поляной плыли звуки рыка, топота и воя.
А соперники стреляли, добивая булавою,
И рискуя поминутно поплатиться головою.
Ростеван разил не глядя, сея ужас, смерть и раны:
Так, десятка слуг прикрытья смерть нашла от стрел тирана.
Царь, узнав об этом позже, приказал бойцам охраны
Сосчитать их как трофеи, записав в графе «Бараны».
Вскоре кончились все звери… Сняв помятые доспехи,
Ростеван призвал придворных восхвалить его успехи.
Но владыке отвечали: «Царь, прости, мы – неумехи…
Не смогли, как ни старались мы прикрыть твои огрехи!
Поголовно, царь, гордимся мы твоей стрельбою ловкой,
И твоим спортивным духом, и военной подготовкой…
Только стрелы Автандила (с разрывной боеголовкой)
Оказались неспособной к конкуренции уловкой.
Оправдал полковник бравый все поставленные ставки.
Сотни туш лежать оставил бездыханными на травке.
Безнадёжно от него ты отстаёшь, согласно справке,
Даже если сосчитать и тех, кто был затоптан в давке…»
Царь внимал речам придворных, покривившись от обиды,
Наблюдать не забывая за реакцией у свиты:
Те, кто были слишком рады - очень скоро были биты…
Пир, однако, продолжался… Мяса много… люди сыты…
Повесть о Ростеване, царе Аравийском.
* * *
По намёкам древних мифов и неподтверждённым датам,
Жил в Аравии правитель. Был он важным и богатым,
Также витязем искусным, сильным, статным, бородатым…
Если б знали нефть в те годы, был бы он ещё магнатом.
Ростеван (так звали шаха) также был отцом отличным:
Дочь в условиях растил он, приближавшихся к тепличным.
Тинатин, царевна-дочка, была чадом симпатичным –
С внешностью фотомодели… и умом аналогичным.
Царь созвал своих визирей и сказал яйцеголовым:
«Типа, щас я осчастливлю вас, болванов, умным словом.
Я - мужик ещё что надо. Но не вечно быть здоровым…
В общем, надо поразмыслить, кто владыкой будет новым.»
Ростеван, промолвив это, огляделся, а вокруг
Видно не было покоев через лес поднятых рук.
Кое-кто приподнял обе: дескать, мало ли, а вдруг…
По углам уже шла драка между партиями слуг.
Царь продолжил: «Успокойтесь, мои люди доброй воли.
Эвон как вас всех пробрало… пошутить нельзя мне что ли?
Вы забыли о царевне, что цветёт как роза в поле.
Так что знайте, что она и воцарится на престоле!»
Хором все вздохнули так, что рябь пошла по гобеленам
Но сказали: «В мудрых мыслях, царь, с тобой сровняться где нам…»
Про себя же каждый думал то, что в этом мире бренном
С молодой нам сладить проще, чем с тобою - старым хреном!
Распустил султан парламент. Все попрятались по норам,
Предвкушая пир горою на поминках царских в скором.
Лишь один стоял в сторонке и страдал немым укором -
Автандил - полковник штаба и ответственный по сборам.
Он единственный, кто не был соискателем на трон.
Размечтавшись, речь владыки не сумел расслышать он.
Всё стоял, уставясь в точку, испуская тихий стон…
А мечтал он о царевне, был в которую влюблён.
Тут его под белы руки проводили из покоя.
Удивился наш влюблённый, вопрошая: «Что такое?»
А узнав решенье шаха, захлебнувшись слёз рекою,
Сделал он в своём кармане неприличный жест рукою.
«Как же так - рыдал он - видя эти пламенные очи
Буду знать, что недоступна та, что мне желанна очень.
Что царевна, что царица…» и порвав надежды в клочья
Он отправился к служанке с приближеньем новой ночи.
Ну а царь об эту пору разослал благие вести:
«Скоро будет восемнадцать моей дочери - невесте.
Кто придёт прославить дочку - ставлю каждому по двести.
Не хотите - не ходите… Сядьте дома, ждите мести».
И сходились к нему люди, подгоняемые стражей…
И Сограт, мудрец придворный, прискакал с улыбкой вражьей.
Собралась толпа большая; и из пышной спальни даже
Автандил прибрёл, шатаясь, словно мерин под поклажей.
Там он в обществе служанок позабыть пытался лик
Той, с которой обручаться он в мечтах уже привык,
Той, что здесь на троне сидя, поправляла каждый миг
Обруч новенькой короны, так как ей он был велик.
Гордость папина на троне восседала, как влитая:
Ноль внимания на царство, в грёзах девичьих витая…
По команде режиссёра, в умилении рыдая,
Все воскликнули: «Восславься, о царица молодая!»
К ней придворные поэты подходили чередою,
Разворачивали свитки с похвалебной ерундою.
А за троном царь-папаша, потрясая бородою,
Всё учил царевну жизни, как не встретиться с бедою:
«Дочь моя! Чтоб при правленьи избежать переворота,
Ты бросай подачки смердам - представителям «народа».
Подавай порой монетку в руки нищего урода,
И «народ» тебя полюбит - такова его природа.»
Царь услышал рядом звуки открываемой бутыли…
Вмиг благие наставленья на устах его застыли.
Быстро речь свою закончив, со словами: «В общем, ты ли
Не достойна быть царицей…» царь сбежал туда, где пили.
Но для дочки недалёкой речи папины, увы,
Пролетели, не коснувшись венценосной головы.
Уловивши половину из вгружаемой ботвы,
Улыбнулась дева глупо и сказала: «Вы правы».
Тот совет, что был ей понят, воплотила дочка свято:
Созвала своих визирей, буйной радостью объята,
Говоря: «Народ мой беден, ну а я - весьма богата…
Нужно равенство и братство… Выносите людям злато!»
Грудой царские богатства навалили на пороге:
Всю казну, запасы, фонды, все трофеи и налоги.
Блеск невиданных сокровищ подрывал здоровье многих:
Двести сорок три инфаркта - этой акции итоги!
Вот один какой-то нищий взял монетку осторожно…
«В чём прикол?» - следя за нищим люди думали тревожно.
Нищий смылся, а у стражи все мечи остались в ножнах.
«Оба-на!» - сказали люди и попёрли всё, что можно…
Что сказал царице юной позже офигевший батя,
Помнят лишь пустые стены в белокаменной палате.
Страшен гнев был Ростевана… говорят, (не буду врать я) -
У владыки даже утку свистнули из-под кровати!
Но недолго царь бранился на дочуркины проделки.
Даже бить не стал посуду (благо, спёрли все тарелки)…
А потом настало утро, а пред чувством опохмелки,
Как подмечено народом, остальные чувства мелки.
Но владыка многомудрый, Ростеван, не был бы оным,
Если б не располагал он потайным надёжным схроном.
Трон отставив (вместе с дочкой), бледный царь с утробным стоном
Выкатил четыре бочки из хранилища под троном.
Он воскликнул: "Я желаю продолжения банкета!"
И пошла такая пьянка, что народ невзвидел света!
Вскоре царь навзрыд заплакал. "Эх, недобрая примета...
Видно, бочки на исходе" - объяснили люди это.
Тут визирь Сограт и храбрый Автандил без проволочек
Расколоть царя решили на предмет подобных бочек:
"Вдруг где есть другие схроны - проживём ещё денёчек..."
И к царю подсели дружно, взяв его под локоточек.
Укорил визирь владыку: "Нам ли быть с тобой в печали!
Что грустишь? Ведь нынче дочку мы на царство повенчали.
И, позволено мне будет правду рубануть сплеча ли:
Недовольных нет в народе - погреба не подкачали.
В чём причина странной скорби?" - у царя спросили оба.
Отвечал им царь сквозь слёзы: "Я стою у края гроба...
Мне на дочь надежды мало - недалёкая особа.
Передать бы титул сыну - нету сына... Вот стыдоба!"
Ростеван махнул на залу, где бухали все вельможи:
"Разве могут править эти непроспавшиеся рожи?
Толк бы был от Автандила, да и это не похоже -
Малый, хоть и не дурак он, но дурак немалый всё же."
Кровь вскипела Автандила. Он горяч бывал порою.
"За обиду - думал витязь - я сейчас козла урою!
Сам одной ногой в могиле, а ещё хамит герою..."
И подняться попытался, речь свою с трудом, но строя.
Автандил икнул, и громко обратился к государю:
"Чтоб твои развеять речи, царь, что сказаны в угаре,
Мы с тобой устроим нынче королевское сафари.
Благо, в нашем зоопарке каждой твари есть по паре!"
Мы возьмём с тобой по луку, что остались в арсенале,
Да побольше средств от жажды – ну, там, пива ли, вина ли;
А народ пускай рассудит, кто тут крут, сочтя в финале,
Сколько туш мы завалили и ногами запинали».
Царь ответил: «Состязанье ты затеял на беду
Так как с детства я приучен жизнью к ратному труду.
Я самца москита в самку превращаю на лету...»
И без промаха поднёс он чарку винную ко рту.
Поразились все вельможи этой ловкости движенья,
И признали, что владыка их достоин уваженья:
Ведь кто пил с царём синхронно (всё царёво окруженье),
Те давно в горизонтальном пребывали положенье.
Но владыка был не в силах переспорить Автандила.
Отвертеться от охоты у него не выходило.
И, когда настало утро, лишь светило засветило,
Решена была судьбина и слона и крокодила!
Автандил надел кольчугу, латы, наручи, поножи.
Шлем и латные перчатки в тот комплект входили тоже.
Царь, как главный и как старший, нарядился чуть построже:
Так же, как его соперник, плюс ещё колет из кожи.
Ухватившись друг за друга, побрели они ко входу
В зоопарк, что был назначен этой прихоти в угоду.
Там смотритель за зверями выпускал их на свободу.
Стрел кругом валялись связки, чтоб не прерывать охоту...
Царь десятку любопытных жестом приказал единым
Встать на всякий случай стенкой меж зверьми и господином.
Остальные разбежались, посочувствовав кретинам.
Автандил один остался со слугою Шермадином.
Вот на них помчались звери... понеслась за стаей стая:
Черепахи и ленивцы, воробьи и попугаи...
На стрелков народ дивился – их задача непростая.
Лук поднять, и то – проблема, а не то что попадая.
Пробегали мимо зайцы… шли ежи волной живою:
Над поляной плыли звуки рыка, топота и воя.
А соперники стреляли, добивая булавою,
И рискуя поминутно поплатиться головою.
Ростеван разил не глядя, сея ужас, смерть и раны:
Так, десятка слуг прикрытья смерть нашла от стрел тирана.
Царь, узнав об этом позже, приказал бойцам охраны
Сосчитать их как трофеи, записав в графе «Бараны».
Вскоре кончились все звери… Сняв помятые доспехи,
Ростеван призвал придворных восхвалить его успехи.
Но владыке отвечали: «Царь, прости, мы – неумехи…
Не смогли, как ни старались мы прикрыть твои огрехи!
Поголовно, царь, гордимся мы твоей стрельбою ловкой,
И твоим спортивным духом, и военной подготовкой…
Только стрелы Автандила (с разрывной боеголовкой)
Оказались неспособной к конкуренции уловкой.
Оправдал полковник бравый все поставленные ставки.
Сотни туш лежать оставил бездыханными на травке.
Безнадёжно от него ты отстаёшь, согласно справке,
Даже если сосчитать и тех, кто был затоптан в давке…»
Царь внимал речам придворных, покривившись от обиды,
Наблюдать не забывая за реакцией у свиты:
Те, кто были слишком рады - очень скоро были биты…
Пир, однако, продолжался… Мяса много… люди сыты…
