Свой
На улице холодно, снег не растаял,
а ты у порога почти неглиже —
побитый, поддатый,
зато, блин, с цветами.
Какие цветы? — ты ледышка уже.
Входи, разувайся, мы ранки промоем —
Какие цветы? —
Ватка, перекись, пластырь…
Ты тело себе не завёл запасное?
Болит? Переломы? Тошнит? Не грабастай!
Да — не безразличен. Да — дорог. Да — нужен.
Да…
просто минуту спокойно постой!
Ты хищником диким по комнатам кружишь,
Желая увериться — дом мой пустой.
Мужская рубашка. Ты сразу в нападки —
ревниво прищурясь:
— Трофеи?
— А то!
«Клиент», как обычно, бежал без оглядки.
Прикинь, у меня даже чьё-то пальто.
Глазами в глаза — полыхают зарницы:
«ты-мой», «ты-моя» выжигается вязь.
Но знаем, никто не преступит границы —
нам эта граница непросто далась.
Родные по духу, родные по сердцу
мы заперты в этом прокля́том лесу
вдвоём — никуда друг от друга не деться…
Ложись уже спать — я бельё принесу.
Приглажу вихор, посижу в изголовье,
сбегу, пожелав тебе «сладкого сна».
Не вырастить нам её — кожу слоновью.
Сбегать друг от друга — дорога ясна.
Нельзя со своими. Нельзя — мы же знаем:
мы слишком наотмашь и любим, и бьём.
Мы сами себя с поводков отпускаем
и, крови своей же напившись, блюём.
Минута прощанья — трясёт и корёжит.
«Я снова одна, и ты снова один».
Твой взгляд напоследок: «А может… А может…?»
Нет, милый, не выйдет — своих не едим.
