Свой

На улице холодно, снег не растаял,

а ты у порога почти неглиже —

побитый, поддатый,

зато, блин, с цветами.

Какие цветы? — ты ледышка уже.

 

Входи, разувайся, мы ранки промоем —

Какие цветы? —

Ватка, перекись, пластырь…

Ты тело себе не завёл запасное?

Болит? Переломы? Тошнит? Не грабастай!

 

Да — не безразличен. Да — дорог. Да — нужен.

Да…

просто минуту спокойно постой!

Ты хищником диким по комнатам кружишь,

Желая увериться — дом мой пустой.

 

Мужская рубашка. Ты сразу в нападки —

ревниво прищурясь:

— Трофеи?

— А то!

«Клиент», как обычно, бежал без оглядки.

Прикинь, у меня даже чьё-то пальто.

 

Глазами в глаза — полыхают зарницы:

«ты-мой», «ты-моя» выжигается вязь.

Но знаем, никто не преступит границы —

нам эта граница непросто далась.

 

Родные по духу, родные по сердцу

мы заперты в этом прокля́том лесу

вдвоём — никуда друг от друга не деться…

Ложись уже спать — я бельё принесу.

 

Приглажу вихор, посижу в изголовье,

сбегу, пожелав тебе «сладкого сна».

Не вырастить нам её — кожу слоновью.

Сбегать друг от друга — дорога ясна.

 

Нельзя со своими. Нельзя — мы же знаем:

мы слишком наотмашь и любим, и бьём.

Мы сами себя с поводков отпускаем

и, крови своей же напившись, блюём.

 

Минута прощанья — трясёт и корёжит.

«Я снова одна, и ты снова один».

Твой взгляд напоследок: «А может… А может…?»

Нет, милый, не выйдет — своих не едим.