Побег легионера... Прощай, рабство!

Хуже ада невольника доля у мерзостных бриттов.

Грубость кельтов порочна, за гранью морали, закона.

Человека на капищах в жертву приносят друиды:

- Завтра время hastatae *–

……………………………………… Бежал! … Нет к свободе препонов.

***

Пережитое в бездны пусть бросит уставшая память.

Водопады, быть может, прольют на прощание слёзы.

Пленник мчался, как вихрь, обагряя безмолвные камни,

Украшая рубинами травы, сбив стылые росы.

 

Прочь! … Оставлена жуткая горечь, бесчестие плена.

Был изранен в бою... Без сознанья… Жаль, не был убитым…

Ждать закланья, став мерзкому идолу жертвою тленной?

Нет! ... Грыз цепи, как зверь, кандалами, колодками сытый.

 

До того, как скалу озарила рассвета полоска,

И на спящие пихты приветливый луч обронила,

Узник вышел из клетки… Пусть вытекшим мозгом

Портит шкуры охранник… Ленивого смерть навестила.

 

И спасённый летел вольной птицей, дыша полной грудью,

Разрезая неласковый воздух холодных просторов,

Опьяненный желанной свободой, волшебной из судеб,

Ощутив олимпийских богов удивлённые взоры.

 

Небожителей мысль к судьбам смертных черна и беспечна.

Пусть взирают, смеясь, пьют чудесность амброзии сладкой.

Пусть бегущий теперь – развлеченье в безделии вечном…

На погибель стремительно высятся аспидов ставки.

 

Корнуолл, будь же проклят! Сгори в жуткой бездне агоний.

Трупоеды безумны**… Нужны ли скотам акведуки?!

Полусумрачный мир из туманов и сырости скроен,

Неприглядности скал, заполняющих серость округи.

 

Всюду дикая пустошь, изломанность грубая линий.

Через сизую мглу здесь едва пробивается солнце,

Оживив тусклым бликом уныло-безжизненный иней,

Чтоб надолго исчезнуть… И думаешь, вряд ли вернётся.

 

Под шершавой скалой обнаружил осиные гнёзда..

Наибольшее алой туникой связал в прочный узел....

И внимала заря вопли кельтов, загонщиков слёзы.

Усмехнулся впервые за годы находчивый узник.

 

Рим, на юг отступивший, не смят и силён и законен.

Воин верный спешил к легиону, империи предан!

Но к полудню слышны стали звуки далекой погони.

Псы, почуяв солёную кровь, шли по алому следу.

 

И, удвоив усилья, скользил по обветренным скалам,

Шёл ручьями студеными, след в быстрых струях скрывая.

Волкодавы, ведомые голодом, жертву искали,

В мыслях кожу и тёплое мясо клыками срывая.

***

И к полудню второму — развязка…Предельна и ясна.

Несвобода прощай! … Краткий бой: человек — полу-волки.

Отбивался шестом… И закрасил всё тусклое красным,

Обагрив даже морды до вздыбленных в бешенстве холок.

 

 

* hastati – гастаты, копейщики, воины авангарда тяжёлой пехоты римского легиона в IV-II вв. до н. э.

** Древнегреческий историк Страбон, описывая каннибализм кельтов, упоминает об обычае съедать сыновьями мясо покойного отца.