Сказание о Джаныке из Кырк-ора
И толсты, и крепки стены крепости Кырк-ора,
На воротах железных замки — весом в целый пуд.
Тохтамыш-хан, чья сабля, как бритва, была остра,
Много лет, сея горе и ненависть, правил тут.
О богатствах несметных по миру летит молва,
Что в пещерах глубоких упрятаны в сундуки.
Только их не касайся, спрячь руки под рукава,
Потому что от крови невинной они липки.
А в гареме красавиц, невиданных на земле,
Что из дальних походов хан в крепость с собой привёз,
Сто и сорок томилось. Но юная Джаныке
Ярче солнца сияла, прекрасней луны и звёзд.
Будто в клетке голубка, оторвана от родни,
Так бледна и печальна всё время была она.
Ведь судьбою сосчитаны рано девичьи дни,
Злой болезнью до времени смерти обречена.
В неприступную крепость однажды пришла беда —
Окружило огромное войско со всех сторон.
Враг узнал — не своя, из долины была вода,
Подождать лишь — и сдаться на милость хан обречён.
Словно злобой пылающий яростный дикий зверь,
Тохтамыш-хан метался в кольце неприступных стен.
— Не открою ворота, не стану считать потерь,
Камни кончатся — головы буду кидать взамен.
Вскоре, жаждой истерзано, замерло всё вокруг.
Безразличие в душах людских заменило страх.
Но пришёл к Джаныке пастушок, старый верный друг.
Говорит: «Есть расселина узкая там, в стенах,
И звенит, и доносится дивная песнь ручья.
Широки мои плечи, пролезть не смогу туда.
Эй, сестрёнка, скорее, так помощь нужна твоя —
Постараемся вместе, и будет у всех вода!
Ты же тоньше лозы, очень гибок твой стройный стан.
Без труда проберёшься в укрытый от взглядов ход.
Раз не хочет помочь своим людям жестокий хан,
Мы с тобою от смерти ужасной спасём народ.»
Ночью тёмной в иссохший, потресканный водоём
Бурдюками таскали живительной влаги дар.
Только билось, как птица в силках, сердце крошки — в нём
Боли жгучей давно полыхает степной пожар.
Ночь бессонно трудились друзья, а когда рассвет
Отразил до краёв переполненный водоём,
Вниз лицом Джанике вдруг упала, дыханья нет,
В небо, клетку разрушив, летела душа её.
И увидели люди лежащую на камнях.
И сказали тогда, не скрывая горючих слёз:
«Уготовьте же лучшее место в своих сердцах
Той, что краше бесценных сокровищ и райских роз»
