Последний самурай
Я отстранён от маршей и парадов.
Я выслан в дальний вьюжный гарнизон,
Где земли, перепаханные градом,
Смеются мне, замёрзшему, в лицо.
Да, я закован в латы камуфляжа,
И ноги плачут в грузных сапогах.
Не знаю я по ком, как долго, даже
Чего во имя буйствует пурга.
Лежать бы в поле ленствующим трутнем,
Кричать: "Я жив, доколе есть печаль!"
Маяк вдали мерцает будто спутник.
Мне никого не любится. А жаль.
И нить струны, разорванная мною,
Висит над грифом, будто аксельбант.
Я ограждён от радости стеною,
Я - сосланный в забвение солдат.
Псы воют на луну, и вместе с ними
Рыдаю я, оторванный от всех.
Так ночь в тиши становится богиней,
От плотских убегающей утех.
Так плачет жизнь, заблудшая в пустыне,
В тиши снегов познавшая печаль.
Всю жизнь свою я лёгок на помине,
Всю жизнь в календаре моём февраль.
Мелькает там, вдали, за облаками,
Тень рваных телефонных проводов.
И тянешься замёрзшими руками
К тому, чего, увы, так и не смог.
На ветках иней, умершие шишки.
И спину трёт белеющая сталь.
Вверху лишь боль, но звёзды боли выше.
Меня никто не помнит. Мне не жаль.
