Последний самурай

Я отстранён от маршей и парадов.

Я выслан в дальний вьюжный гарнизон,

Где земли, перепаханные градом,

Смеются мне, замёрзшему, в лицо.

 

Да, я закован в латы камуфляжа,

И ноги плачут в грузных сапогах.

Не знаю я по ком, как долго, даже

Чего во имя буйствует пурга.

 

Лежать бы в поле ленствующим трутнем,

Кричать: "Я жив, доколе есть печаль!"

Маяк вдали мерцает будто спутник.

Мне никого не любится. А жаль.

 

И нить струны, разорванная мною,

Висит над грифом, будто аксельбант.

Я ограждён от радости стеною,

Я - сосланный в забвение солдат.

 

Псы воют на луну, и вместе с ними

Рыдаю я, оторванный от всех.

Так ночь в тиши становится богиней,

От плотских убегающей утех.

 

Так плачет жизнь, заблудшая в пустыне,

В тиши снегов познавшая печаль.

Всю жизнь свою я лёгок на помине,

Всю жизнь в календаре моём февраль.

 

Мелькает там, вдали, за облаками,

Тень рваных телефонных проводов.

И тянешься замёрзшими руками

К тому, чего, увы, так и не смог.

 

На ветках иней, умершие шишки.

И спину трёт белеющая сталь.

Вверху лишь боль, но звёзды боли выше.

Меня никто не помнит. Мне не жаль.