P. S.
Я сегодня пьяна, и зализаны раны
До зеркальных рубцов, до горчинки во рту,
Указатель на дно — запотевшие грани,
По которым скользит виноградная ртуть.
Километры стихов и дежурный квартирник:
Я читаю и пью, и чего-то ещё...
А потом — пустота с переходом в пустырник,
Заскорузлая боль... Остальное — не в счёт.
Безучастны глаза, как потухшие окна,
И сурова судьба, будто баба с веслом...
Выживаю назло, чтобы гордо издохнуть,
Продолжаю обстрел — выдыханием слов.
А на мне ярлыков — будто марок акцизных…
Пламенеет мечты продырявленный флаг,
Тяготит суета — имитация жизни,
Раздражает возня в захламлённых углах.
Окружают меня добродушные люди,
Говорят о еде и о судьбах страны…
Замолкаю на миг, но упрямая лютня
Умоляет играть, и аккорды верны.
Я устала хмелеть, надышавшись на ладан,
Промывая слезой воспалённые швы,
Но не надо сверлить всепрощающим взглядом —
Проникающим вглубь и почти ножевым.
Одиночество — дар и обычная плата
За возможность любить, выгорая дотла…
Я не брошу к ногам проржавелые латы,
Предавая себя за огрызок тепла —
Не страшны холода, и бесплодная почва
Без труда устоит под ударом зимы.
Вырождается крик в неразборчивый почерк,
Но искомый ответ — он, как прежде, размыт…
А за окнами — ночь и созвучная слякоть.
Кислород перекрыт, никаких новостей.
И не хочется петь — мне бы просто поплакать
За себя и своих нерождённых детей…
