по памяти
за какого чёрта, по стыни мартовской, по сугробам
снег хватая бронхами, вывернутыми наружу
кровь заката богу, а тем, кто пока под богом
кислород больше чем всё остальное нужен
не о чем молчать; слёзы мёрзлые сохнут хуже
гуттаперчевым горем не переиначить вдоха
навсегда – рыжий плюшевый медвежонок в луже
и бессильное, горькое, пьяное: пох…й! пох…й!
утоли же печали, Господи, позже, после
зарастёт травой, ведь оно всегда зарастает
только по лесу бродит печальный тряпичный ослик
и стихи медвежонка себе самому читает
