Пепел.

А нам остаётся лишь пепел,

Черноватый и горький на вкус.

Но процессы горенья

Бывают краше любого из искусств.

 

И бессильно упав на колени,

Тихим голосом взвыв на луну,

Ты бесшумно истлеешь в старом камине,

Уподобившись лежащему рядом бревну.

 

Под злобный холод космической ночи,

Срываешь иней с тонких ресниц.

Насмерть замерзая, хохочешь,

Глядя в десятки омертвевших лиц.

 

Ты шепчешь мне, леденея,

Таких с трепетом зовут "серафим".

Из приторного елея

Рождаются копоть, слёзы и дым.

 

И в забвении от молитвы,

Руки возносишь Богу Огня.

Вся эта жизнь - сплошные битвы,

Ты их проживаешь, боль полюбя.

 

Но пламенем красным расплавлены слёзы,

Влагой безвкусной засыхают во рту.

За окном гремит гром и сверкают грозы,

Шумом своим зазывая беду.

 

На коленях, в молитвенной позе,

Почти насквозь прожигая себя,

Ты хрипло кричишь алтарной розе,

Той, что пылает лепестками огня.

 

Ты безумно жесток от Природы,

Так и не сумевший свои пороки принять.

И на площади, перед толпой моральных уродов,

Без тени пощады себя смог распять.

 

Мироточат бездушные глазницы

У старых и хмурых икон.

В обеих руках торчат спицы,

Но спокоен и нежен твой сон.

 

Будь уверен, ты красиво сгораешь

В вихре холодном из острейших льдин.

И на утро устало бросаешь

Свои почерневшие кости в камин.

 

Лишь к ночи, очнувшись в углу,

Ты не увидишь блеск, что был благолепен.

И рассеянно руками разгребая золу,

Обнаружишь лишь тлеющий пепел.