Старик.
Она стояла перед витринным стеклом.
В прошлую пятницу ей стукнуло сорок, какие-то сорок, а она уже превратилась в обрюзгшую тётку, с тридцатью лишними килограммами, уставшую от вечно гуляющего мужа и шалостей детей подростков.
Выложенные рядами, красивые разноцветные картонные и пластиковые коробочки и баночки, занимали всё прозрачное поле витрины сверху донизу. Со вздохом изучая ассортимент, она искала что-нибудь не очень дорогое и знакомое по многочисленным телевизионным рекламным роликам. В глазах уже рябило от обилия красок и названий, и она отвернулась на миг, бросив взгляд на вошедшего в аптеку колоритного седого старика с толстой тростью.
Старик был из тех, что встречаются у помойных баков или дворовых урн в поисках очередной бутылки или другого, не нужного хламья.
Серое, видавшее виды полупальто с поднятым «лысым» воротником, из-под длинных неопрятных штанов выглядывали носы коричневых ботинок. По аптеке сразу же разлился аромат немытого тела и ещё чего-то не менее отвратительного.
Резко зазвонил телефон. Старик от неожиданности выронил свою палку и беспомощно застыл посреди зала.
Она, повинуясь какому-то безотчётному порыву, рванулась и подняла тяжеленную, скорее всего старинную, как и сам хозяин, трость. Отдала деду и отвернулась разглядывать витрину дальше.
Через минуту в ухо засопели, и вкрадчивый старческий голосок произнёс – А ты жизнью-то, не довольна, поди?
Она опешила и оглянулась вокруг, стало дико неудобно, что подумают окружающие. Но аптека была пуста. Из окружающих не было никого, и только маячил белый халат провизора в первом окошке на приличном расстоянии.
- Это вы мне? - подняла она свои белёсые брови и удивлённо взглянула на старика. Старик, не торопясь, достал из разорванного кармана клетчатый платок не первой свежести и заговорил, словно не обращая на неё никакого внимания.
- Ищешь таблеточки чудодейственные, порошки, да капсулки? Чтоб принять и фигура точёная – жизнь налаженная, дети отличники и муж не гуляет, так, да? И чтоб не платить дорого, а лучше и вовсе бесплатно.
«Откуда он всё знает?»- пронеслось птицей-тройкой в голове.
- Только вот, что скажу я тебе, девица, не бывает бесплатных чудес, за всё цена своя и завсегда дорогая. Вот эти баночки, что здесь лежат, – он кивнул на стекло – ни на что не годные. А вот у меня средство настоящее, веками проверенное, только поможет ли? На каждого по разному действует… Только вот хватает его ненадолго - на месяц, а там видно будет, надо оно тебе, да и заслуживаешь ли…
Старик начинал говорить как-то путано, загадками, но она, будто во сне, всё соглашалась с ним и кивала в такт неторопливым словам.
- Значит так – смотри – порошок этот примешь на ночь, на утро встанешь другим человеком. Никому не рассказывай, что с тобой произошло. Недельку дома посиди, пообвыкни, а потом–то, ради бога, демонстрируйся во всей красе, только глупостей не наделай. А через месяц приходи сюда же, аккурат к шести часам, вот как сейчас! - он достал из недр своего пальто круглые старинные часы, с откидной крышкой, на крупного плетения цепочке.
- Посмотрим, поглядим, чего дальше с тобой делать…
Она неслась к дому, перепрыгивая через лужи, как девчонка; сердце бешено колотилось и в висках стучало пульсометром – Вот это да!
Она как-то сразу поверила, что этот бумажный пакетик, отданный стариком, внесёт в её жизнь большое разнообразие.
Влетев в квартиру, как небольшой тайфун, сбросила прорезиненные туфли на громоздких каблуках, плащ, сумку; швырнула фотографию мужа со стола. Открыла комод-бар, достала водку, бокал, плеснула, потом на кухне добавила льда и порезала лимон. Подняла бокал и со словами – «ну будь, что будет», выпила и закусила лимонной долькой.
По телу разнеслось блаженное тепло, и мысли перестали скакать, как бешеные лошади. Она легла на диван, включила телевизор и, подумав – Гори всё огнём, - задремала…
Проснулась от того, что кошка лизала лицо. Подслеповато сощурилась на подсветку часов и чуть не присвистнула – два ночи. Сунув ноги в тапки, поплелась на кухню и с жадностью выпила стакан чистой воды. Горло сушило, и что-то она ещё хотела сделать?! Ну и память. Сорок лет, а склероз в полном разгаре…
Порошок! Надо принять, дед сказал на ночь и неделю сидеть дома мышью.
Из кармана она извлекла пакетик, развернула и уловила от сиреневатого содержимого лёгкий цветочный аромат. Не наркотик же, в самом деле. Закинула в рот содержимое и запила водой; проглотив, затаила дыхание, прислушиваясь к переменам внутри. Но перемен не ощущалось. Завтра с утра, звоню в лабораторию, прикидываюсь смертельно больной, дети в лагере, муж в очередной, ммм, командировке. Подругам отбой, неделю полный покой и затворничество. Кстати и поголодаю, как раз в холодильнике пусто…
Утром, она проснулась поздно, сорочка болталась на ней как на вешалке. Не открывая глаз, она доползла до зеркала в ванной и уставилась на своё изображение.
Оттуда на неё смотрела двадцатилетняя нимфа с глазами газели. Нет, безусловно, это была не она, а какой-то улучшенный голливудский вариант. Фигура приобрела стандарты современной красоты, кожа светилась здоровьем и молодостью, её три пера на голове налились густотой и силой, крупными кольцами спускались на фарфоровые плечи. Мелкие и тёмные от природы зубки ровными рядами сверкали приятной белизной.
В ступоре она сидела минут пятнадцать. Потом распахнула двери шкафа и на пол полетели наряды, вернее то, что до недавнего времени считалось достаточно-таки приличными, скрывающими недостатки фигуры, вещами.
Серенькие и чёрненькие водолазки, безразмерные трикотажные кофты, парашютного фасона штаны, – всё летело на пол, а потом и в помойное ведро. Она хохотала, устраивала из одежды фейерверки и сальто и в конце концов, угомонилась, чтобы попривыкнуть к своему новому облику.
Потом, подсела к компьютеру, выбрала в интернете пару вещей для своего нового гардероба и обувь. Вошла во вкус и заказала ещё. Позвонила в экспресс-еду и набрала того, от чего отказывалась многие годы.
Через неделю в шкафу не было места от новинок моды, она скупила столько вещей, сколько не покупала за всю жизнь. Половина отложенных денег на машину улетучилась безвозвратно и весело.
Аппетит был тоже отменный, но несмотря на это, к бокам ничего лишнего не липло, и совесть была чиста и спокойна.
Через неделю, пантера вышла на охоту, мужской пол сошёл с ума и наперебой предлагал рестораны, театры, Париж и замужество. Она благосклонно принимала некоторые из предложений и развлекалась на всю катушку. Больничный был продлён ещё на неделю, а через неделю было написано заявление об уходе по собственному.
Зав лабораторией упал на одно колено и онемел от её неземной красоты навсегда. Сотрудники шептались, а некоторые и открытым текстом говорили о пластических операциях, любовниках-олигархах и тайном ограблении банка. Но всё это её совершенно не трогало.
Муж вернулся в семью и везде ходил за нею как пришпиленный, резко сократилось количество его постоянных и таких важных доселе командировок. Дети перестали узнавать свою мать, держали себя с нею, как с ровесницей, не слушались и хамили. К тому же за этот месяц она растеряла, практически, всех своих подруг. В конце концов, всё это ей надоело до смерти, она опять стала носить старые невзрачные вещи и совершенно перестала следить за собой, раздражало всё и вся.
Но не тут-то было, мужчины всё равно летели, как мотыльки на свет; машины продолжали останавливаться - из них выбегали знойные брюнеты и стройные блондины и уговаривали уделить им чуточку внимания.
Через месяц, ровно в шесть часов вечера, в аптеку влетела раздражённая фурия. Она металась по залу и то и дело посматривала на свои золотые часики. На скамеечке у окна сидела маленькая старушка, в по-деревенски повязанном платочке, рядом стоял небольшой походный рюкзачок. В тот момент, когда старушка встала и повернулась спиной, чтобы надеть лямки рюкзака, на неё налетела чем-то озабоченная фурия, сбила её с ног и даже не извинилась. Старушка ничего не сказала в ответ, только покачала головой…
Стоящая неподалёку молодая круглолицая девушка метнулась к старушке, помогла встать и усадила её на скамейку. Подняла упавший на пол рюкзачок. Старушка поблагодарила её за помощь, достала из рюкзака старинные часы на толстой цепочке, проверила – не разбилось ли стекло, посмотрела на время и, хлопнув крышкой, убрала обратно…
Она тихонько тронула за плечо неравнодушную девушку и спросила – Миленькая, а ты чего ж – фигуркой недовольна? Такая ладная, всё при тебе! А жених жениться не хочет, говорит – толстая?! Дурак, ещё локти кусать будет. Я вот тебе помогу, ты меня слушай!
В противоположном углу аптеки сидела несчастная, замученная жизнью и изменами мужа, полноватая сорокалетняя женщина в невзрачном сером плаще и прорезиненных туфлях на толстой подошве. Она ждала, ждала до последнего. Аптека закрывалась в девять. Старик так и не пришёл… Обманул, наверное…
