Мы сейчас смеемся, как когда-то
Мы попали в категории: "неизлечимы" "безнадежны".
Мы попали в прошлое похожее на осень.
Мы попали в точку - замыкающее средство. Все же
Мы попали в грезы, где добавить можно черточку иль хвостик.
Мы забыли, что слезы стекают по стеклам переднего вида.
Мы забыли, что дверь на засов, нужен лом, чтобы выйти.
И забыли: гвоздями мы ржавыми к полу прибиты.
Забыли, что неисправимы и что неисправны воздушные крылья.
Мы придумали себе арену цирковую или для боев.
И мы придумали весь этот голод; замкнутость оков.
И мы придумали себе стихи, дабы свести с огнем их.
Мы придумали себе бессмертие, но умерли вдвоем.
И мы смеялись в миг, когда бы надо плакать.
Мы смеялись с суррогатами со слякоти.
И мы смеялись с кровоточащих нарывов, позабыв о вате.
Мы смеялись, стоя голыми под небом, игнорируя дожди и снегопады.
Мы попали снова в горький наш второй январь и превратились в сахар.
Мы забыли, что стоим на шатком и так любим падать.
Мы придумали себе соленый, но любимый запах.
Мы смеялись сердцем... мы сейчас смеемся, как когда-то.
Мы попали в прошлое похожее на осень.
Мы попали в точку - замыкающее средство. Все же
Мы попали в грезы, где добавить можно черточку иль хвостик.
Мы забыли, что слезы стекают по стеклам переднего вида.
Мы забыли, что дверь на засов, нужен лом, чтобы выйти.
И забыли: гвоздями мы ржавыми к полу прибиты.
Забыли, что неисправимы и что неисправны воздушные крылья.
Мы придумали себе арену цирковую или для боев.
И мы придумали весь этот голод; замкнутость оков.
И мы придумали себе стихи, дабы свести с огнем их.
Мы придумали себе бессмертие, но умерли вдвоем.
И мы смеялись в миг, когда бы надо плакать.
Мы смеялись с суррогатами со слякоти.
И мы смеялись с кровоточащих нарывов, позабыв о вате.
Мы смеялись, стоя голыми под небом, игнорируя дожди и снегопады.
Мы попали снова в горький наш второй январь и превратились в сахар.
Мы забыли, что стоим на шатком и так любим падать.
Мы придумали себе соленый, но любимый запах.
Мы смеялись сердцем... мы сейчас смеемся, как когда-то.