Тау Полина

Надеваешь на босу ногу отцовы валенки, кое-как застёгиваешь мамину конюшенную куртку на три пуговицы, потому что молния давно поломалась, натягиваешь вачеги, честно выданные отцу за подработки в местной кочегарке, как всегда, забываешь шапку и бежишь в заснеженный дровяник: немного сырой берёзы, разного садового и дворового распила, непременно — сухой осины несколько ручных носок с жадным верхом и, вдобавок, заполняешь чугунные с изогнутой ручкой санки смоляной сосной, как без неё, подтаскиваешь их к самому крыльцу, чтобы потом по-быстрому можно было брать и укладывать коротенькие полешки в удобные коробки из-под бананов и составлять их в углу ванной комнаты за гудящим титаном.

По звуку сразу можно понять, кто принёс дрова: я или отец. Он терпелив, присаживается на корточки с охапкой и по полену, по полену укладывает аккуратно, словно повторяя уличную поленницу, а я, набрав больше, чем следовало, роняю их поскорее с облегчённым выдохом, но тоже выравниваю потом, чтобы не лежали на кухонном полу, не оставляли лужицы, а умащивались ровнёхонько на означенном месте — стальном листе перед печью.

Осина прогорает в момент, отдавая быстрый жар для повседневной готовки, сырые тонкие берёзовые кругляши сначала шипят, пока печка пробует их на зуб, нехотя разогреваются, занимаются, наконец выгорают до головней, рассыпаются в надёжные угли, на которых хлеб точно пропечётся и корка его не обгорит, и серёдка его, насытившаяся воздухом, не опадёт да и картошка для куриц в облупленной эмалированной бадейке, наконец обретшая своё местечко на двуглазой плите, обязательно разварится, разопреет.

Холодно, дрова заканчиваются быстро и вот... ты снова надеваешь валенки под ворчливое мамино: куда без носков! Опять без шапки!

Валенки тяжёлые, в свою очередь, обутые в галоши, чтобы на лесных работах не размокали от грязной воды, скапливающейся в кабине. Выпрыгнуть — обвязать тросами спиленные деревья, запрыгнуть, завестись — оттащить их на нужное место и так — до вечера, но на градуснике под сорок, в лесу особенно студёно, какая тут работа, если хлюпающая жижа под ковриком в кабине застывает даже в постоянно заведённом тракторе, а старый добрый термос подводит и выдаёт еле тёплый чай.

Снег в мороз — ровнёхонький, степенный, невесомый. Идёшь, подгребая его намеренно короткими шагами, чувствуешь, как стынут и немеют уши. Валенки высокие, мешают ногам полноценно сгибаться. Пока балуешься со снегом, пока таскаешь дрова — натирают до красных полос, вот и выходит, что жмут в коленках. Холодно, но тепло.