пианистка

Галина уехала, на душе стало легче. Минут через 10-15 после ухода Гали пришла перевязочная сестра. Перевязала руки, кожа на руках темная, коричневая, сожженная марганцем и начинает шелушится крупными ошметками. Лиля разбинтовывает ноги. Что же я там увижу? Нет, я не буду расстраиваться, не буду впадать в уныние и истерить. Я сама виновата в своей теперешней инвалидности. Сама натворила дел, сама должна справляться со своими бедами. Так, бинты сняты, Лиля обрабатывает швы. Передняя часть моей ноги кругленькая и ровненькая. Что же сзади? Со стороны пятки хуже, похожа на свиное копытце. Ох, никогда больше не буду ходить. Сама себя обрекла на горизонтальное положение. Вторая нога выглядит примерно так же. Ноги забинтованы, Лиля взялась за мои колени, ведь они тоже отморожены, но слава Богу не до кости. Если бы мороз тронул коленки, ноги отрезали бы выше колен. Колени мне смазывают густым марганцем, через день, а еще мажут нос и щеки. Зеркало мне не дают, что бы не пугалась сама себя. Коленки мои покрыты черной коркой, эта корка называется некроз. Все обработано и забинтовано и Лиля собирается уходить. -Люб, колени почти созрели, дней через 5-7 будем снимать некрозы. - Снова в операционную? -Нет, в палате, это быстро. Да ты не бойся, это не страшней того, что ты уже пережила в своей жизни. Она ушла, а я задумалась, ведь действительно, Пожар по вине соседа, пропажа мужа, через неделю смерть мамы. Я сломалась, а ведь могла быть сильнее. Почему не поехала к Галине, почему неделю сидела в темной, холодной и пустой комнате съедаемая своими мыслями? Сейчас на эти вопросы я сама себе не могу ответить. Тогда мне казалось, что "бездна" снега - это выход. В палате тихо и мысли мои начинают меня "нагружать". Надо немного почитать. Скоро обед.