Ахмедова Светлана

В отпуск обычно идут с понедельника, чтобы предшествующие ему выходные как бы увеличивали отдых, и эта пара дней безвременья — чуть ли не лучшее, что есть, совсем как в старой шутке «настоящая суббота — это пятница». Два десятка детективов про скандинавских маньячил и обстоятельных британских деревенских душегубцев, стремящийся к бесконечности список «надо посмотреть», благие намерения «разберу в шкафах, повешу люстру», «пироги домашним», «десять тысяч шагов каждый день, ну ладно, семь» — всем этим вымощена дорога в прекрасное безделье. (Последние два слова определенно надо бы в кавычки). Но уже вечером воскресенья мне кажется, что отдых вот-вот закончится, я ничего не смогу, не успею, и время течет-течет к сентябрю, а там ждет громадье немилых планов и надо делать вид, что ты можешь, тянешь, живая. Тем более что «доброго дня, мы не хотели беспокоить, но» пару раз в неделю никто и ничто отменить не в силах, и забыться так и не получилось.

 

Я бреду в липкой жаре свои ежедневные тысячи шагов — сосны до самых крон обвиты лианами девичьего винограда, душно пари́т после ночного ливня дикая геранька — с тоской думаю «в Москву, в Москву…», хотя тоска моя категорически противоположна той, что терзала Олю, Машу и Иру. Ибо я-то туда как раз попаду, хотя хочется вовсе других мест и поводов для путешествий.

 

Но вот, к примеру, на почту сходить — очень даже путешествие. Доехать туда никак невозможно, только пешком, сперва лесом, потом дворами. На дне их широких колодцев, в центре, раскаленные детские площадки, тень отступила, прижалась спиной к стенам и немножко пробует ногой разлитое солнце — под скамейками и горкой. Задомье в этих краях прекрасно и таинственно, как будто летние и осенние месяцы маршаковски перемешались в андерсеновском саду — на шиповнике рядом с красными ягодами вдруг новые цветы, сливы зеленющие, гладкие и твердые, как морские камушки, но возле школы, за забором, беззвучно падает в траву малиновая мичуринка и вовсю бушуют мелкие хризантемы, а на капот старинного «Москвича», брошенного и забытого хозяевами, намело сухой тополиной листвы. Хотя, может, она и прошлогоднего урожая или вообще сохранилась с прошлого века. Все, что осталось от той жизни — сор, насыпанный у самых дворников, но сил стряхнуть его уже нет.

 

А дальше этот хоббичий портал, что на фото, пройдешь сквозь него, и ты у цели.

 

Безлюдно и жарко. Невидимые мальчишки лупят по звонкому мячу, невидимый садовник жужжит газонокосилкой и даже на почте никого — впервые в жизни. Невидимая барышня выпевает «сейчас-сейчас», через минуту материализуется, спрашивает, действительно ли снаружи так жарко — искусство смолл толков не всем дается. Я пью ледяную воду, сидя под ледяным ветром кондиционера. Любуюсь на книги. Прозу я возьму с собой в поезд, растяну удовольствие. А стихов конечно почитаю сразу, потом ещё вечером вслух домашним, да и тут уже открыла и попала на любимую татарву-траву, ну как не прочесть.

 

Мы все в сети со своими текстами, открой да смотри, хвали в комментариях. На что они, книги, да? А я скажу. Доказательство нашего обоюдного существования, которое мы держим, кстати, в отличие от телефона, двумя руками. Держимся за реальность, чтобы не втащило в ненастоящее.

 

Рустем, это такое получилось тебе пространное «спасибо». Мне очень радостно и тепло, дарственная надпись растрогала, постараюсь соответствовать :)