Cript13

Вот она ко мне и пришла, эта небольшая книжица в мягком переплёте...

 

Валерий ТРОФИМОВ. В прошлом казанский, ныне питерский поэт. Как и я, выходец из поэтической студии АРС-Поэтика, основанной Николаем Беляевым. Мой старый, близкий друг. Как говорится, казанцев бывших не бывает.

На мой сугубо субъективный взгляд, СИЛЬНЕЙШИЙ из известных мне казанских русскопишущих поэтов. Наверное, Секция русской литературы со мной не согласилась. Были даже возмущённые, протестующие реплики. Мол, так нельзя, мол неэтично. Ну да и бог с ней, с Секцией.

 

***

В прогалины меж туч прокалывались звезды.

Молочной полосой мерцал огонь Стожар.

Слезоточил июль. И поджигали грозы

Решетку нищих крыш сараев и кошар.

 

Я сторожил овец. И свечку к изголовью

Лепил и книжку брал. Но делалось темней.

Как в Книге Бытия, закапанные кровью,

Казалось, почернев, листы слипались в ней.

 

В пахучий полумрак с желтинкою огарка

Я осторожно шел… Шуршащий клок сенца

Одним касаньем губ брала, пугаясь, ярка

И дергала из рук суягная овца.

 

Овечьих черных лиц печальные цепочки,

Свеченье бледных глаз, прекрасных и пустых,

Тягучий запах сна, подсохшие комочки

И жилковатый свет разрядов грозовых.

 

Овечий древний мир все глуше, деревянней,

Но кротость и тепло Земля еще несет…

Я гладил их бока. Трещал все окаянней

Навес, и холод плыл с клубящихся высот.

 

Наутро – чад пространств был желтый, мутноватый,

Как жир на остриях пастушеских ножей…

А равнодушный Бог в земле солоноватой

Мешает кости коз, овец и сторожей.

 

***

Кто видит нас из вечности самой,

Не прибегая к силе телескопа,

Тот видит мир, обложенный зимой,

В заношенной спецовке землекопа.

 

И белый снег на серых скатах крыш,

На голых ветках, в ямах и оврагах,

И лёд реки, и высохший камыш,

И лес, и поле в заячьих зигзагах.

 

И видит он дома, моё окно,

Траншею, сквер, железную дорогу,

И время, и как движется оно

И нас перемещает понемногу.

 

Всевидящий, он знает наперёд,

Чем каждое окончится событье,

Но тайну эту нам не выдаёт,

Даря всего лишь проблески наитья.

 

Не вмешиваясь, смотрит столько лет,

Что как бы сам уже не существует.

Ни прошлого, ни будущего нет

Для тех, кто с ним, покинув нас, кочует.

 

… А между тем снег залепил киоск,

Фонарный столб, как стеарин подсвечник.

И, может, лишь один гигантский мозг

Следит сейчас за тем, как человечек

 

Выходит некий – без поводыря –

В ночь или в жизнь и, как слепой, блуждает

В сплошном снегу, хоть, честно говоря,

Куда идёт и почему – не знает…

 

Деревья видит смутно, тени птиц –

Сквозь хлопья снега – голуби ль, сороки?..

По слепоте не узнавая лиц,

Перевирая правила и сроки.