Татьяна Постникова

Вчера заехала к сыну, на биофак МГУ. Пока шли по длинным коридорам-переходам к нужной аудитории, неожиданно поймала себя на мысли, что я, так любящая всё новое, просторное, наполненное светом и свежим воздухом, пожалуй, впервые со сладостной болью вдыхаю чуть затхлый запах не менявшихся со времён постройки дубовых настенных панелей и массивных двустворчатых дверей; ласкаю взглядом мраморные узоры вестибюлей и мягкий свет матового стекла светильников 50-х; отмечаю разнообразие выставленных вдоль стен столов, от учебных и картотечных до непонятно откуда здесь взявшегося теннисного. Наверное, так пахнет и выглядит стабильность и незыблемость, и уверенность в том, что мир не пошатнётся и не полетит в тар-та-ры…

 

В одном из коридоров несколько выставленных учебных столов буквально завалены грудами книг. Некоторые аккуратно сложены стопками, но в основном они лежат беспорядочно. «Что это у вас здесь такое, предремонтная подготовка или массовое переселение?» — спрашиваю у сына. «Нет, ремонтов пока не ожидается Просто в МГУ не принято выбрасывать книги, поэтому ненужные выносят из кабинетов и просто оставляют для желающих». Я невольно остановилась и стала перебирать их. Этому «ненужному», пожалуй, позавидовали бы и букинистические магазины, и Арбатский книжный развал. Подписные издания Достоевского, Паустовского, Короленко, Симонова... Довоенные издания Пушкина, Толстого...Сын завис рядом со мной: «А смотри, а смотри...а вот это!» Впору было подгонять багажник, но мы скромно ограничились больше других приглянувшейся парой-тройкой книг. Я выбрала себе «Избранное» Лескова, а сын - сборничек Чехова и «Войну и мир» Гослитиздата 1941 года.

Очень непривычно держать в руках книги такого большого формата, ещё непривычнее читать страницы, по-журнальному набранные  двумя столбиками достаточно мелким шрифтом. Но, всё это, конечно, дело привычки. Главное, чтобы привычка читать не улетучивалась вместе с вынесенным... Весь вечер потом не покидало странное чувство радостного обладания, приправленное лёгкой ноткой горечи чего-то безвозвратно утерянного... А утром сын вдруг отватсапился: «Мам, пожалел, что Пушкина не взял, пришёл пораньше, а столы уже пустые!» И  на душе сразу полегчало, что не всё так печально с «ненужным».

 

У меня в подъезде, на первом этаже, тоже есть такой обменный стол, но там оставляют в основном что-то типа Бегбедера и Уэльбека, да и то крайне редко. Хотя месяц назад неожиданно появился юбилейный двухтомник «60 лет советской поэзии». Я, конечно, не смогла пройти мимо и зацепила-таки его. Наугад раскрытая страница буквально пронзила меня правдой Павла Антокольского:

«Она придет, как женщина и голод,

Всё, чем ты жил, нещадно истребя.

Она возьмет одной рукою голой,

Одною жаждой жить возьмет тебя.

И ты ответишь ей ночами схимы,

Бессонницей над бурей цифр и схем,

Клянясь губами жаркими, сухими

Не изменять ей. Никогда. Ни с кем».

 

Не знаю когда сын надумает перечитать «Войну и мир», да и надумает ли...  Но если вдруг в наугад раскрытой странице у Льва Николаевича он прочтёт, что «нет величия там, где нет простоты, добра и правды», значит, книги оставляются нам  не зря...