Кейн

— А сколько вашему лет?

 

Ты, не подозревая подвоха, отвечаешь, предположим — «полтора!»

 

И тут происходит самое важное. То, ради чего она это и спросила. То, ради чего она, скорее, и ходит на детские площадки. То, ради чего она пришла в этот мир. То, чем она, подобно демону суккубу, хочет высосать твою душу до дна! Исполняя мимикой лица торжествующую пляску смерти, она отвечает: — А наш крупнее был в полтора!

 

И в этот момент глаза ее разгораются печью Освенцима с новой силой, с новым жаром в предвкушении новых жертв своего вероломства:

 

— А ваш уже буквы знает?

 

Ты, как наивный пионер, еще ничего не понимая, отвечаешь — нет, не знает.

 

— А наш знает! — изрядно повысив тон, разрезает спокойную вечернюю обстановку обезумевшая от своего величия мамашка. В ее глазах победа! В ее глазах раскрывается пятое кольцо Олимпийских игр в Сочи. В ее улыбке снисходительное презрение центуриона, вбивающего колья в запястья Христа.

 

Внезапно ты бледнеешь, застыв на месте от того, что сзади кто-то положил руку на твое плечо… Вечерний ветер доносит до тебя смрадное предчувствие чего-то пугающе-необратимого… Ты с замиранием сердца поворачиваешься и сталкиваешься глаза в глаза с бездной в лице еще одной мамашки… Пугливо одергиваешь руку и спрашиваешь: «… вам чего?»…

 

— А ваш уже на горшок ходит? — спрашивает женщина.

 

— Эээ… нет не ходит.

 

После чего женщина с чувством глубочайшего физиологического удовлетворения отвечает:

 

— А наш ходит…

 

Но ей оказывается этого мало: она достает магнитолу, включает в ней Вагнера и, налив глаза свежей христианской кровью, выжидает самую мажорную ноту в произведении, после чего ставит финальный аккорд:

 

— С годика ходит.

 

«Ну, хорошо, что ходит. Оставьте меня в покое» — думаешь ты, пугливо смещаясь в угол площадки… Становишься у детской ракеты, подсаживаешь в нее малыша, как вдруг из иллюминатора резко высовывается чье-то лицо и с криком «А ваш ребенок уже зашнуровывает ботинки?» вносит необратимые коррективы в разрушение твоей центральной нервной системы!

 

Ты идешь на хитрость и отвечаешь «Да! Да! Зашнуровывает! Отъ@битесь уже от меня, мерзкие твари!» Но мамашку невозможно перехитрить. У нее на такой случай заготовлен ПЛАН Б:

 

— Ах, значит зашнуровывает? А со скольки лет он зашнуровывает, а?

 

— Блядь, я не знаю… с года зашнуровывает!!! Уходи, сволочь! Не мешай нам жить!!!

 

— Ага!!! А наш с пяти месяцев! — отплевываясь чувством презрения, ставит жирную точку это лицо.

 

После этого ее тело обмякает, будто бы после оргазма, полученного путем физического опустошения трех негров, и она сползает куда-то в низ ракеты…

 

Дальнейшее развитие действий, как правило, напоминает сюжетную линию кинофильма «Рассвет мертвецов»: со всех четырех сторон, вытянув руки вперед, на тебя надвигаются мамашки:

 

— А наш уже говорит слово «рентгеноэлектрокардиография»!

 

— А наш говорит «метилпропенилендигидроксициннаменилакриловая кислота»!

 

— А наш уже учит немецкий и испанский!

 

— А наш уже живет половой жизнью!

 

— А наш уже оканчивает филфак МГУ!

 

— А наш силой мысли воспламеняет предметы!

 

— А наш сходил ферзем и Крамнику мат поставил…

 

— МОЗГИ!!! МОЗГИ!!!

 

Вечер… Звонишь родственникам/знакомым… Они спрашивают: «Как там грудничок? Он у вас еще писается?»

 

— Да — отвечаешь ты в надежде на то, что хоть здесь не будет подлянки…

 

— А наш нет! — громом среди белого дня убивает твою веру в человечество родственник.

 

— Так вашему уже двадцать! — в гневном порыве бросаешь ты трубку, успев напоследок крикнуть: «Сдохните твари!»

 

— Но не писается же… — отвечает в гудки родственник

 

Это все было бы не столь плачевно, если бы в этот же день на работе тебе не сказали:

 

— У нас еще в школу не ходит, но умеет считать до девяти. Профессором математики наверняка станет. А ваш до скольки считает? До восьми, наверное?

 

Вы хоть раз слышали противоположный ответ в таком диалоге? Например:

 

— А ваш ребенок во сколько пошел?

 

— В полтора, а ваш?

 

— А наш только в два. Видимо тормоз и лузер, весь в меня!

 

Конечно же, никому не интересно, во сколько лет в первый раз ваш ребенок сел на горшок. Вопрос этот задается только с одной целью — чтобы ответить «А наш…»…

 

Я не против хвасталок детьми. Наоборот, кто заслуживает — почему бы и не похвалить. Но это мерянье письками детьми — мерзейшая гадость. Неужели они так не уверены в себе, что им требуются такие «костыли» со столь примитивной опорой?

 

Хвастаться ребенком надо тогда, когда он школу с золотой медалью закончит, в престижный ВУЗ самостоятельно поступит, выиграет медаль на каких либо соревнования, получит высокую должность и т.п.! А говорить, что у меня сын или дочь раньше всех «мама» сказал(а) или прополз — так это не достижение. Все дети индивидуально развиваются в первые годы жизни! Вот когда ребенок получит престижную работу или подарит родителям квартиру/машину или хотя бы поездку куда-нибудь, тогда можно и похвастаться, а остальное важно только самим родителям. Когда родители хвастаются всякой хуйней, они тем самым самоутверждаются за счет своего ребенка, хотят произвести впечатление на окружающих, поднять свою значимость над другими людьми. Какая разница, кто во сколько пошёл, пополз, сел?

 

(Автор неизвестен)