Перцевая Людмила

Проканителилась дома со всякой чепухой и шла в бассейн уже почти в полдень. Было холодно, но солнечно, клены щедро осыпали спящие по дворам машины золотом и багрянцем, липы стойко держались, не спешили менять зеленый наряд, а каштаны уже побрякивали по асфальтовым дорожкам своими снарядами. Все как всегда в конце сентября.

И вдруг я увидела стремительно летящего высокого человека с огромным букетом белых хризантем, не тех, ромашковых, собранных в кусты, лиловых, розоватых, сиреневых, что растут повсеместно, а роскошных, пушистыми шапками смыкающихся в сугроб! Он нес эту охапку, обхватив ее обеими руками, с лицом отрешенным и просветленным, не видя ничего вокруг. Но его не увидеть было невозможно, и все заглядывались, задерживали шаг, менялись в лицах. Я про себя давно решила, что стихи – прошли. Но само собой сложился вот этот, ни о чем, просто про настроение. И пожалела про свои годы.

 

ХРИЗАНТЕМЫ

Не «почему», пожалуй, а «зачем», -

Он, пробужденный явственным сигналом,

Купил букет огромный хризантем,

Чтоб ты его тотчас в толпе узнала.

 

И тот сугроб чистейшей белизны,

Средь увядания и вьюги листопада,

Повеет вдруг дыханием весны,

И скажет всё, о чём молчать бы надо…

 

Ты подойдешь и рук сомкнешь кольцо

Поверх чужих, но все же близких рук,

Опустишь заалевшее лицо

В сугроб тот белый… и замкнется круг.