СайоАнна

Лето 1221 года выдалось в Диссодиуме на редкость знойное. Никогда почти не пересыхающие на правом берегу болота исчезли, да и сама р. Айка пообмелела и сузилась. Недвижные листья на липах в не большой аллее покрылись пылью. Немало их, до срока пожелтевших, устилало дорожки, хотя стояла лишь середина июля.

Финиан, без доспехов и кафтана, в белой рубахе с распахнутым воротом, проскользнул через аллею. С реки доносился плеск и гомон купающихся.

Он обошёл их стороной и выбрал местечко поукромней. Скинул одежду, бросился в воду, перевернулся на спину и, широко загребая руками, поплыл на середину реки. Сегодня она была какая-то на удивление тихая — ни волны, ни ряби.

Тоска и боль разрывала его сердце за то, что он сделал. Не было покоя его чёрной душе.

Долго, прищуриваясь, смотрел он в прозрачную высь. Ему всегда доставляло удовольствие вот так бездумно плыть на спине, отдаваясь течению. А матушка с берега звала, опасаясь за его жизнь. Прошло много времени, но, будто не давно, он слышал её голос, будто вновь она зовёт его. Не уловимый зов, из глубиной пустоты.

Но сейчас Финиан не ощутил привычной радости. И опрокинутое над ним небо, и проступавгие вдали сквозь знойную дымку очертания огорода, и буровато-зеленые холмы высокого левого берега — всё полнило душу сознанием одиночества, безысходного, непоправимого. Его поступок должен был принести добро, бессмертие его матери, чтобы великий Эрсер продолжил нести добро и сострадание людям, но, судьба не была благосклонной и поступила ужасно.

— Я не этого хотел, мама... Я желал твоего бессмертия, чтобы ты всегда оставалась великой волшебницей... - На глазах юноши поступали чуть заметные слезы.

Столько лет прошло с тех пор, как белая книга великого Эрсера была утеряна. Он не знал, как далеко его матушка, и какова её жизнь внутри книги. Дожидаться момента когда придёт старость юнца, и увидеть ушедшего в бою отца.

А может, и не стоит дожидаться этой минуты? Нырнуть поглубже и обрести разом то последнее, не моё одиночество, которое и так ждёт каждого в конце пути?..

Да и довольно уже пожил он на белом свете. Двадцать два года, в марте следующего года будет двадцать три...

Финиан поспешно зажмурился, чтобы ничего этого не видеть, набрал полную грудь воздуха, перевернулся резким движением и нырнул. Нырнул и поплыл ко дну, головой вниз.

Плыл он долго, преодолевая сопротивление воды, которая норовила вытолкнуть его обратно. Сильными движениями рук загребая тяжёлую, неподатливую воду, погружаясь все глубже. Тут было приметно холодней. Гудела голова, немели ноги, но, он плыл и плыл, пока не коснулся руками дна. Тогда он выдохнул остатки воздуха, и судорожно глотнул.

Вода хлынула в горло.

Он стал задыхаться... Слабели силы, раскалывалась голова, тяжёлая, как колокол. Вот и всё.

Сердце сжалось и подкатило к горлу.

— Не делай этого, сын мой. Ты ещё нужен этому миру. - Послышался знакомый голос. Голос матери в голове юноши.

Не отдавая себе отчёта в том, что он делает, Финиан изо всех сил оттолкнулся ото дна и заработал руками, плечами. Жадно вглядывался он в тускло пятно света над головой и отталкивался ещё и ещё слабеющими руками.

А сил больше не было. Судоргой сводило ноги. Но он тянулся и тянулся вверх, заставляя себя двигать руками усилием уже почти нечеловеческим.

Наконец блеснуло небо.

С трудом выдохнул набравшуюся в лёгкие воду. Она хлынула горлом и носом, своеобразно обжигая.

Несколько раз глубоко вздохнул, превозмогная острую боль в груди. Едва добрался до берега и провалился наземь.

Финиан лежал ничком, распластавшись на горячем песке. Кружилась голова, во рту был привкус мели.