Грекова Любовь

Казакова Римма Фёдоровна (Рэмо Казакова) родилась 27 января 1932 года в Севастополе. Родители дали ей имя Рэмо , что означает «Революция, Электрификация, Мировой Октябрь». В 20 лет сменила имя на Римма.

Раннее детство Казакова провела в Белоруссии, школьные годы — в Ленинграде. С началом Великой Отечественной войны эвакуировалась в город Глазов Удмуртской АССР. Окончила исторический факультет Ленинградского государственного университета. Семь лет жила на Дальнем Востоке в Хабаровске. Работала лектором, преподавателем, в газете, на киностудии.

Первые стихи Казаковой были опубликованы в 1955 году, а уже в 1958 году вышел первый сборник её стихов «Встретимся на Востоке». В 1959 году Казакова была принята в Союз писателей СССР. В 1964 году окончила высшие литературные курсы при Союзе писателей. В 1976—1981 годах — секретарь правления Союза писателей. В 1999 году была избрана первым секретарём Союза писателей Москвы, которым являлась до конца жизни.

Римма Казакова — автор многочисленных сборников стихов и текстов песен.

Скончалась 19 мая 2008 года в возрасте 76 лет

 

-- ЛЮБИ МЕНЯ -- .

Люби меня!

Застенчиво,

боязно люби,

словно мы повенчаны

богом и людьми…

 

Люби меня уверенно,

чини разбой —

схвачена, уведена,

украдена тобой!

 

Люби меня бесстрашно,

грубо, зло.

Крути меня бесстрастно,

как весло…

 

Люби меня по-отчески,

воспитывай, лепи,—

как в хорошем очерке,

правильно люби…

 

Люби совсем неправильно,

непедагогично,

нецеленаправленно,

нелогично…

 

Люби дремуче, вечно,

противоречиво…

Буду эхом, вещью,

судомойкой, чтивом,

 

подушкой под локоть,

скамейкой в тени…

Захотел потрогать —

руку протяни!

 

Буду королевой —

ниже спину, раб!

Буду каравеллой:

в море! Убран трап…

 

Яблонькой-дичонком

с терпкостью ветвей…

Твоей девчонкой.

Женщиной твоей.

 

Усмехайся тонко,

защищайся стойко,

злись,

гордись,

глупи…

 

Люби меня только.

Только люби!

 

-- НУ И НЕ НАДО --

…Ну и не надо.

Ну и простимся.

Руки в пространство протянуты слепо.

Как мы от этой муки проспимся?

Холодно справа.

Холодно слева.

Пусто.

 

Звени,

дорогой колокольчик,

век девятнадцатый,-

снегом пыли!

Что ж это с нами случилось такое?

Что это?

Просто любовь.

До петли.

До ничего.

 

Так смешно и всецело.

Там мы,

в наивнейшей той старине.

Милый мой мальчик, дитя из лицея,

мы — из убитых на странной войне,

где победители —

бедные люди,-

о, в победителях не окажись!-

где победитель сам себя судит

целую жизнь,

целую жизнь.

 

-- ПРОСТИ --

Прости, что непростительно

груба, упряма, зла,

но соль была просыпана,

просыпана была.

Она лежала, белая,

странней цветка в грязи,

а я не знала, бедная,

чем это нам грозит.

Наветами опутанный,

сидел ты за столом,-

опутанный, окутанный

чужим далеким злом.

Чему ты верил, глупенький,

поспешный суд верша?

Душа моя обуглена,

ободрана душа.

Ободрана, оболгана

сверчок едва живой!-

оболгана, обогнана

лживою молвой.

Еще смотрю просительно,

еще не все — дотла,-

но соль была просыпана,

просыпана была!

Осталась снежной горкою.

Навеки? До весны?

Слезы мои горькие,

мои пустые сны!

Золою боль присыпана.

Зола, как соль, бела…

Но —

соль

была просыпана,

просыпана была…

 

* * *

Мне говорила красивая женщина:

"Я не грущу, не ропщу.

Все, словно в шахматах, строго расчерчено,

и ничего не хочу.

В памяти - отблеск далекого пламени:

детство, дороги, костры...

Не изменить этих праведных, правильных

правил старинной игры!

Все же запутанно, все же стреноженно -

черточка в чертеже,-

жду я чего-то светло и встревоженно

и безнадежно уже.

Вырваться, выбраться, взвиться бы птицею

жизнь на себе испытать...

Все репетиции, все репетиции,

ну а когда же спектакль?!"

...Что я могла ей ответить на это?

Было в вопросе больше ответа,

чем все, что знаю пока.

Сузились, словно от яркого света,

два моих темных зрачка.

 

* * *

На фотографии в газете

нечетко изображены

бойцы, еще почти что дети,

герои мировой войны.

Они снимались перед боем -

в обнимку, четверо у рва.

И было небо голубое,

была зеленая трава.

 

Никто не знает их фамилий,

о них ни песен нет, ни книг.

Здесь чей-то сын и чей-то милый

и чей-то первый ученик.

Они легли на поле боя,-

жить начинавшие едва.

И было небо голубое,

была зеленая трава.

 

Забыть тот горький год неблизкий

мы никогда бы не смогли.

По всей России обелиски,

как души, рвутся из земли.

...Они прикрыли жизнь собою,-

жить начинавшие едва,

чтоб было небо голубое,

была зеленая трава.

 

* * *

Не сегодня и не завтра

и не послезавтра...

Это будет — вроде залпа,

коротко, внезапно.

 

Это головокруженье,

это вознесенье,

это — точно в центр мишени,

жгучее везенье.

 

Это будет ненадолго —

вспышка, всполох света.

Это будет, будет — только

надо верить в это.

 

Торопясь, скучая, плача,

помнить, что маячит,

жить, предчувствуя горячий,

сладкий миг удачи...