K.

Она сорокового года рождения, говорит с мягким белорусским акцентом, вернее на белорусской "трастянке", что очень подходит к ее приятному простому сельскому облику. Мне этот говор не передать, поэтому записываю, как могу.

– Помню, как немцы коров из деревни забирали. Дети плачут, женщины кричат, когда солдаты тащили коров на веревках из каждого двора. Наша корова боевая была, убежала, вернулась домой. Нам все в деревне завидовали. А ещё помню, немцы меня на руки брали, светленькая я была, кучерявая, угощали шоколадом и печеньм, а я ж никогда его не видела, до сих пор помню запах того печенья. А по ночам приходили партизаны, многие тогда в лес ушли, они тоже все забирали, даже ложки, миски, белье постельное прямо с койки. Сосед партизанам хлеб пек, кто-то донес, его возле двора повесили немцы. Комендант всех приказал вывести на улицу, пулемет поставил, хотел всю деревню расстрелять, а староста не дал, упал на колени, стал сапоги коменданту целовать, люди, говорит, не виноваты. И комендант пожалел, простил, сказал только, чтобы от каждой хаты по ведру картошки принесли, и всех отпустил.

- Вас тоже могли расстрелять?

- Ну, дак я ведь маленькая совсем была, на руках...