Goddard Gabrial


Яшка

 
19 ноя 2020
Эдуард Асадов - поэт-фронтовик, ослепший в результате ранения осколком снаряда в лицо. Член Союза Писателей, награждён Орденом за заслуги перед Отечеством IV степени, Орденом Красной Звезды и т.д. И в то же время человек, которого не просто недолюбливали «сильные мира сего», а скрежетали на него зубами.
За что?
За то, что в своих стихах он говорил, например, об убийстве животных ради того, чтобы их детёнышей поместить в зоопарк, в клетку. Которую назвал «тюрьмой». Что можно было выбросить собаку на улицу потому, что она не породистая. Или о получении свежих впечатлений и адреналина, наблюдая за схватками истерзанного лисёнка с натравленными на него собаками. Да ещё приведя на подобное мероприятие детей. Дело в том, что многие чиновники и олигархи обожали устраивать бои с животными, уж не говоря о таком развлечении, как охота. Кроме того, она приносила её организаторам солидный куш.
Так вот, всех этих людей Эдуард Аркадьевич первым из публичных поэтов и писателей - во всеуслышание, на всю страну! – назвал словами, которых они заслуживают…
 
Яшка
Учебно-егерский пункт в Мытищах,
В еловой роще, не виден глазу.
И все же долго его не ищут.
Едва лишь спросишь - покажут сразу.
 
Еще бы! Ведь там не тихие пташки,
Тут место веселое, даже слишком.
Здесь травят собак на косматого мишку
И на лису - глазастого Яшку.
 
Их кормят и держат отнюдь не зря,
На них тренируют охотничьих псов;
Они, как здесь острят егеря,-
"Учебные шкуры" для их зубов!
 
Ночь для Яшки всего дороже:
В сарае тихо, покой и жизнь...
Он может вздремнуть, подкрепиться может;
Он знает, что ночью не потревожат,
А солнце встанет - тогда держись!
 
Егерь лапищей Яшку сгребет
И вынесет на заре из сарая -
Туда, где толпа возбужденно ждет
И рвутся собаки, визжа и лая.
 
Брошенный в нору, Яшка сжимается.
Слыша, как рядом, у двух ракит,
Лайки, рыча, на медведя кидаются,
А он, сопя, от них отбивается
И только цепью своей гремит.
 
И все же, все же ему, косолапому,
Полегче. Ведь - силища... Отмахнется...
Яшка в глину уперся лапами
И весь подобрался: сейчас начнется.
 
И впрямь: уж галдят, окружая нору,
Мужчины и дамы в плащах и шляпах,
Дети при мамах, дети при папах,
А с ними, лисий учуя запах,
Фоксы и таксы - рычащей сворой.
 
Лихие "охотники" и "охотницы",
Ружья-то в руках не державшие даже,
О песьем дипломе сейчас заботятся,
Орут и азартно зонтами машут.
 
Интеллигентные вроде люди!
Ну где же облик ваш человечий?
- Поставят "четверку", - слышатся речи,
Если пес лису покалечит.
- А если задушит, "пятерка" будет!
 
Двадцать собак и хозяев двадцать
Рвутся в азарте и дышат тяжко.
И все они, все они - двадцать и двадцать -
На одного небольшого Яшку!
 
Собаки? Собаки не виноваты!
Здесь люди... А впрочем, какие люди?!
И Яшка стоит, как стоят солдаты,
Он знает: пощады не жди. Не будет!
 
Одна за другой вползают собаки,
Одна за другой, одна за другой...
И Яшка катается с ними в драке,
Израненный, вновь встречает атаки
И бьется отчаянно, как герой!
 
А сверху, через стеклянную крышу,-
Десятки пылающих лиц и глаз,
Как в Древнем Риме, страстями дышат:
- Грызи, Меркурий! Смелее! Фас!
 
Ну, кажется, все... Доконали вроде!..
И тут звенящий мальчиший крик:
- Не смейте! Хватит! Назад, УРОДЫ! -
И хохот: - Видать, сробел ученик!
 
Егерь Яшкину шею потрогал,
Смыл кровь... - Вроде дышит еще - молодец!
Предшественник твой протянул немного.
Ты дольше послужишь. Живуч, стервец!..
 
День помутневший в овраг сползает.
Небо зажглось светляками ночными,
Они надо всеми равно сияют,
Над добрыми душами и над злыми...
 
Лишь, может, чуть ласковей смотрят туда,
Где в старом сарае, при егерском доме,
Маленький Яшка спит на соломе,
Весь в шрамах - от носа и до хвоста.
 
Ночь для Яшки всего дороже:
Он может двигаться, есть, дремать,
Он знает, что ночью не потревожат;
А утро придет, не прийти не может,
Но лучше про утро не вспоминать!
 
Все будет снова - и лай и топот,
И деться некуда - стой! Дерись!
Пока однажды под свист и гогот
Не оборвется Яшкина жизнь.
 
Сейчас он дремлет, глуша тоску...
Он - зверь. А звери не просят пощады...
Я знаю: браниться нельзя, не надо,
Но тут, хоть режьте меня, не могу!
 
И тем, кто забыл гуманность людей,
Кричу я, исполненный острой горечи:
- Довольно калечить души детей!
Не смейте мучить животных, СВОЛОЧИ!

Звёзды