Перцевая Людмила

Додон давно к ней приглядывался: буйные локоны взвихрены нимбом, ресницы опущены, но в перепалках разит эта скромница искрометными залпами острот, ах, как же хороша в критическом запале! Наконец, он решился пригласить ее на танец, поклонился, спросил:

- Вы как предпочитаете, ямбом или хореем?

- Да хоть птеродактилем! Главное – парить, крылья не складывать!

И тут же выдала на одном дыхании:

"По барабанным перепонкам

Запляшут струи ливня звонко,

И встрепенется сразу сердце

- Зажжет грудину красным перцем!"

- Лихо! – похвалил он, - но настроение ведь переменчиво, а если вас настигнет такое:

«И скучно и грустно, и некому руку подать

В минуту душевной невзгоды...

Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..

А годы проходят - все лучшие годы!»

Она нетерпеливо перебила его декламацию:

- Ну ты, чел, лепишь... позитив давай, кому твои невзгоды нужны! И от глагольных рифм избавляйся, что за примитив! Свободы, свободы больше, все эти сонаты, маргиналы, оды – архаика.

Он понял, что ни сонеты, ни мадригалы красавица не признает, и напрягся, чтобы выдать экспромт поигривее. Но вырвалось нечто совсем уж классическое:

" Уж небо осенью дышало,

Уж реже солнышко блистало,

Короче становился день,

Лесов таинственная сень

С печальным шумом обнажалась,

Ложился на поля туман,

Гусей крикливых караван

Тянулся к югу: приближалась

Довольно скучная пора;

Стоял ноябрь уж у двора".

Как она вытерпела эту тягомотину - сказать трудно, но зато и выдала Додону, как следует.

- Да, брат, тебя еще шкурить и шкурить, у тебя "скука" и "печаль" с языка не сходят, а тут еще и целая связка "ужей"... С таким багажом тебя даже из жалости ни в один конкурс не пустят! Ты, блин, вообще откуда вылупился, щас такими словами никто не говорит. Слушай, как надо, Амхибрахий недоделанный!

"Пей бром,

пока не грянул гром,

да позаботься и о том,

как учинить в дому Содом,

потягивая ром, бордо,

не рюмкой, а большим ведром,

поглаживая ей бедро..."

Додон поспешил остановить лихачку, у него в глазах поплыли бордовые круги, грозовые раскаты гулко отдавались в ведрах. Понимая, что теряет инициативу, он пролепетал:

"Каждый пишет, как он слышит.

Каждый слышит, как он дышит.

Как он дышит,так и пишет,

не стараясь угодить..."

- А вот это я где-то слыхала, - озадаченно перебила она, - фанфик, что ли? У кого передрал? Какой-нибудь Фет, тому назад сто лет? Да ты не смущайся, все берут там, где находят. Столько понаписано, что пипл давно забыл, какой лист с какого тюльпана упал... Но ты как-то неловко переврал, сплошные повторы, текст надо почистить, хочешь, я возьмусь? Нет, ну не бесплатно, естессно, щас на редактуре знаешь какие бабки зашибают, а с тобой работать и работать, слаб ты пока. Ну-ка, напрягись, постарайся выдавить из себя что-нибудь фантастическое!

Додон понял, что настал момент истины, или пан, или пропал! И выдал.

"Вы - хищная и нежная. И мне

Мерещитесь несущеюся с гиком

За сворою, дрожащей на ремне,

На жеребце степном и полудиком.

И солнечен слегка морозный день.

Охвачен стан ваш синею черкеской;

Из-под папахи белой, набекрень

Надвинутой, октябрьский ветер резкий

Взлетающие пряди жадно рвет.

Но вы несетесь бешено вперед

Через бугры и перелески,

Краснеющие мерзлою листвой;

И словно поволокой огневой

Подернуты глаза, в недобром блеске

Пьянящегося кровью торжества.

И тонкие уста полуоткрыты,

К собакам под арапник и копыта

Бросают в ветер страстные слова".

Она напряглась и какую-то минуту молчала, ошпаренная потоком странной речи, а потом раздумчиво изрекла:

- Мне посвятил? Спасибо, ценю. Немного сумбурно, каких-то собак приплел, арабов...вообще я на слух не очень могу судить, ты мне сбрось в личку, я вникну, там точно сбои есть. И рифмовка у тебя какая-то странная, беспорядочная. Нет, я тоже за свободу самовыражения, но совсем-то от земли не стоит отрываться. Ладно, смутил ты меня маленько. Так сбросишь в личку? Обещаю, смеяться не буду, подредактирую - и выставляй, не трусь. Пооботрешься, глядишь, сделаем и из тебя поэта!